К тебе

20 марта 2022 года

«Если будет совсем тяжело — приезжай» Покусывая губу, стараясь вписаться в узкий поворот, Чонвон думает, что мать, написав это, имела ввиду совсем другое. И, возможно, он когда-нибудь поедет к ней в Гимпо и позволит себе абсолютно ничего не делать. Она говорила, что занимается садом. Небольшим, похожим на клумбу, но даже так, скорее всего, там бы нашлась работёнка на двоих. От фонаря до фонаря как минимум по метров сто, поэтому Чонвон плетётся на первой передаче, напрягая зрение на особенно тёмных участках дороги. Хотя, если уж честно, дело в том, что Чонвон просто боится. Он был тут всего раз и этот раз по степени причинённой боли почётно занимает первое место. Чонвон будто бы уже видит себя со стороны с решительным взглядом и колотящимся сердцем, нажимающий звонок на входной двери раз за разом, пока хоть кто-нибудь ему ответит.

1 июня 2013 года

Чонвон гордился Джеем. Не показывал так открыто, как должен был, но гордился, а Джей понимал его и так. Школьные тесты он все сдал не ниже девяноста баллов и только после этого, выделив целый день для заполнения бланков в университет, на кухне, при помощи матери Чонвона, аккуратно переписывали характеристики и переносили цифры в специальные бланки. Заявки тоже отправила мама и она же забрала ответы в крафтовых пакетах домой. В эти дни Ян Чонвон мог назвать себя переполненным и счастливым. Он даже пару раз беспричинно улыбался, что заставляло его мать смотреть на него круглыми глазами. Целую неделю они гуляли и впервые за долгое время отдыхали. Джей показал Чонвону множество странных, но по-своему очаровательных мест, в которых можно держаться за руки и целоваться, забивая на минуты и вообще такое явление, как «время». Чонвон впервые гулял допоздна, звонил матери, даже если она была на работе в ночную смену и никак бы этого не заметила, на что она с показным безразличием отвечала «я и не спрашивала где ты, Ян Чонвон». Наверное, причина её абсолютного спокойствия была в том, что рядом с её сыном всегда был Джей. А с ним кто угодно почувствует себя безопасно и комфортно. Мир был манящим, бархатным, как розовая сладкая вата, которую они поделили на двоих в парке. Чонвон пересытился этим и как итог стал складывать в чемодан вещи в двойном экземпляре. Джей же всё равно да что-то забудет. А Чонвон не такой, у него всё просчитано. 1 июня мама позвонила утром и сказала, что ей курьером доставили ответы. Чонвон весь день ходил напряженным, а к вечеру, когда мама принесла только его конверт, потому что Джей зашёл к ней в аптеку и забрал свой, будто бы грохнулся со своего розового облачка на землю. На бетон. На железные торчащие прутья. — Он открыл его? — Нет, сказал с родителями откроет. Но Джей сказал, что они откроют их вместе. Чонвон, помогая матери с пакетами, отложил конверт на стол. Пока они в тишине разбирали продукты, у Чонвона почему-то заканчивалось дыхание и приходилось заставлять себя делать глубокие вдохи и продолжительные выдохи. — Откроем? — Давай подождём. Ведь, Джей обещал прийти и узнать результат вместе. Обещал. Мама не настаивает и Чонвон уходит к себе. Сидит за рабочим столом достаточно долго, но по ощущениям он будто бы просто моргнул, а теперь вот его зовут ужинать. Едят тоже молча и вряд ли то, что Чонвон просто пихает в себя еду, не стараясь достаточно прожевать или почувствовать вкус, можно назвать ужином. — Давай позвоним ему? — Давай. Чонвон протягивает свой телефон матери и, когда даже отсюда слышит «аппарат абонента выключен…», плотно зажмуривает глаза. — Чонвона… — мама накрывает его подрагивающую ладонь своей, тихо зовя. — Он не поступил. — Откуда ты знаешь, солнышко? — Чонвон даже хмыкает, смотря на их переплетённые ладони. Откуда? Да он бы мог сдать тест на знание Пак Джея и сдал бы его на отлично. Потому что никто не знает его так, как Чонвон. И никто не знает как обращаться с Чонвоном, как Джей. — Он бы уже давно был тут и прыгал, словно вместо ног пружины. Но теперь ему стыдно, и он не придёт. Я спать, хорошо, мам? Чонвон не дожидается ответа. Снова возвращается в свою комнату и снова не знает чем себя занять. Почему он такой глупый? Почему поверил? Джей же… даже несмотря на то, что старался, не смог бы поступить в, мать его, Гарвард. Ложась лицом к стене, Чонвон старается дышать через нос, но получается плохо. Горло першит, глаза слезятся. Хочется увидеть его и одновременно согласиться, останавливаясь на таком финале их истории. Да и что это была за история? Они ведь… они ведь никто друг другу. Они не пара, они не встречались, они ничего не обещали друг другу и не клялись в любви. Они просто… просто никто. Чонвон скручивается на кровати, обнимая живот. Подавляет всхлип в тот момент, когда мама заходит, коротко перед этим постучав. — Как ты себя чувствуешь? — Плохо. Она садится на край, но не прикасается. Знает, что Чонвон этого не любит. Её присутствия достаточно. — Я уже думала об этом, но… как ты смотришь на то, чтобы остаться тут? Сеульский тоже неплохой университет, кафедра медицины очень развита, по сравнению с другими университетами, и ты мог бы… — Нет. — Чонвон зажмуривается до звёздочек и маленьких галактик. Будто он об этом не думал. Будто бы не хотел всё изменить. Будто бы сам не хотел измениться. — Почему? — мама старается понять. Чонвон впервые задумывается над тем, понял ли это Джей или просто смирился. — Потому что, я не собираюсь менять свои планы ради него. Я бы мог остаться, но, если бы что-то пошло не так — Джей был бы первым, кого бы я стал винить, а я ни за что на свете не хочу его винить, мама. — Там тоже может пойти что-то не так, сын. — Но там я буду винить себя, не его. Чонвон не спит, просто глаза не смыкаются. Мама, уходя, сказала, что оставит деньги на такси на кухонном столе и он может поехать в любую минуту, но должен ли он? С одной стороны, прощаться так — не прощаясь, было до жути странным и непривычным. Всё это время, весь год, каждый день Пак Джей был рядом с Ян Чонвоном, а теперь его нет. И ведь оба знают почему, они готовились к этому. Каждый по-своему, но подсознательно они знали, что будет именно так. Порознь. Тот факт, что Джей решил за обоих, тем самым удалив из будущих воспоминаний их неловкое прощание, теплеет в груди чувством благодарности. А когда Чонвон эту благодарность подмечает — захлебывается отвращением. До чего же он… отвратительный. Джей — вот, кто сейчас действительно страдает. Он тот, кто не поступил, он тот, у которого никогда ничего не было и вскоре снова не будет. Он тот, кто сейчас наверняка плачет и винит себя, а Чонвон за всё это ему благодарен? — Блять. Поднимаясь с кровати, меняя пижамные штаны на джинсы, выходит из дома около четырех утра. В тот первый день, когда Пак Джей появился в жизни Чонвона, Чонвон, заполняя бумаги, запомнил адрес его дома. Пешком это заняло сорок минут. К тому моменту, когда он нажал на звонок на входных воротах огромного особняка, уже весь вспотел, а ноги дрожали от быстрого бега. Нажимая раз за разом на звонок, Чонвон совсем забыл о том, что всего лишь пять утра и что все, должно быть, спят, именно поэтому никто не спешит ему отвечать. А Чонвон не собирается уходить, пока ему не ответят. — Молодой человек, вы время видели? — в конце концов раздаётся голос из динамиков. — Позовите Джея. Это срочно. — Откуда мне знать, где этот несносный мальчишка лазит? Вы не могли бы уйти и… Чонвон отступает, больше не слушая недовольный от раннего пробуждения голос женщины, потому что калитка открывается и Джей выходит к нему, накидывая капюшон худи на голову. — Привет, Ян Чонвон, как раз собирался к тебе. — Голос низкий, хриплый. Наверное, курил. А ещё Чонвон ему не верит. Никуда он не собирался. Джей сразу же идёт вперёд и Чонвон, наблюдая за сутулой спиной, от переизбытка чувств теряется. Он снова не знает, что ему делать, что говорить, как объяснить или утешить. Застать Джея в таком состоянии, казалось, по природе своей невозможным, но вот он прямо перед ним. Невыспавшийся, неулыбающийся, с красными глазами и тёмными кругами под ними. Не хочет разговаривать, не хочет обнять. Не хочет. Они идут молча, Чонвон смотрит на его спину, кусает губу, царапает кутикулу ногтями и думает. Пытается думать рационально, во всяком случае. — Пришли. Поднимись и хорошенько выспись, Ян Чонвон. Чонвон моргает, осматриваясь вокруг. Они снова у его подъезда. Джей провёл его домой, ничего так и не сказав. Ладно. — Пойдём со мной. — Нет. Чонвон впервые слышит от него «нет». А это оказывается больно. А Джей его слушал на протяжении года. — Почему? — вздохнув, Джей наконец-то оборачивается к нему, стараясь держать улыбку. Не выходит. — Чонвон-а, иди. Иди, пока я сам тебя отпускаю. Чонвон упрямо смотрит в ответ. Никуда он не уйдёт. Хотя бы сегодня. Джей в какой-то момент становится еле различим. Это пугает, так что Чонвон быстро вытирает глаза. Они наполняются слезами снова. — И не плачь. Особенно из-за меня. Ты же такой сильный, Ян Чонвон. — Джей всё это говорит успокаивающим тоном, но имеет это обратный эффект. Чонвон чувствует, как начинает подступаться истерика, и он знает, что ему может помочь. Кто. Сделав всего шаг, обвивает Джея за шею, устраивая пульсирующую голову на таком привычном плече. Джей сражается с собой целую минуту, а потом так сильно обнимает Чонвона в ответ, что кажется, будто все рёбра смешались в одну кучу и раскрошились. — Прости меня… прости, Джей. — У Чонвона горят лёгкие, наполняются запахом тёплой кожи и горечью того простого факта, что это последний раз. Они обнимаются тут, под этим подъездом, в самый последний раз. Джей больше не придёт несмотря на то, что до отлёта целый месяц, целых тридцать дней, которые бы они смогли провести вместе, держась за руки или хотя бы просто находясь в одной комнате. Джей не придёт, потому что он не такой сильный, каким хочется казаться. Он умеет отпускать и учит этому Чонвона. — Это мне нужно извиняться. — Когда Чонвон слышит его голос, такой голос, сломленный — что-то в нём ломается тоже. — Я не смог. Хоть и старался. Ты, наверное, единственное, что я бы ни за что не хотел отпускать, но. — Лицо Чонвона оказывается в тёплых ладонях. Заплаканные глаза смотрят в такие же заплаканные, но Джей искренне улыбается, говоря то, во что верит: — Стань хорошим доктором, Ян Чонвон. Я знаю, по-другому у тебя не получится, ты же всё делаешь хорошо. Не забывай там отдыхать и кушать, не забывай знакомиться с другими студентами и найди себе, как минимум, одного друга. Кто знает, возможно, я всё-таки приеду, совершенно случайно, в эту вашу Америку и совершенно случайно найду тебя снова. Напрошусь на чай. Ты же пустишь меня к себе снова, а, Ян Чонвон? — Пущу. — Чонвон кивает, от чего Джей улыбается ещё шире. Крупная слеза быстро проделывает путь с нижнего века на подбородок, после чего растворяется на чёрном худи. Больно. На это очень больно смотреть. — Хорошо. Тогда я буду ждать нашей следующей встречи. Чонвон хотел рассказать ему обо всём, что он чувствовал, хотел перестать плакать, хотел пообещать, что всё будет хорошо и, что это ещё не конец, но просто не смог. Вместо этого, он слушал Джея. Слушал как тот говорил, что Чонвон сделал его жизнь лучше, что помог ему верить и для этого даже что-то делать. Они обнимались и перешёптывались за гаражами, куда переместились подальше от посторонних глаз до самого заката дня. Потом набежали дети на площадку и Чонвон уже не мог сидеть у Джея на коленях и целовать его всякий раз, когда хотел что-то сказать. Больше они не видели друг друга. Пообещали не страдать сильно и не реветь, особенно на ночь. Джей в тот же день выбросил свою сим карту, но пообещал помнить. В аэропорт Чонвона привезла мама и даже уже на борту самолёта он всё ждал, оглядываясь, когда же забежит Пак Джей, когда же позовёт его обратно, когда скажет, что нашёл другой способ и они оба улетают, но ничего такого не произошло. Пак Джей больше не появлялся, потому что знал, так сделает ещё больнее. А когда Чонвону больно — он винит всех, кроме себя.

20 марта 2022 года

В особняке ещё горят окна, но Чонвон продолжает сидеть в машине напротив. Должен ли он появляться в жизни Джея вот так вот резко? Но… если честно, уже было достаточно времени подготовиться. Ведь Чонвон готов к тому, что его не захотят видеть, готов к тому, что не узнают даже, готов к прохладному «привет, зачем ты тут?» ведь тогда он наконец-то успокоится и будет знать, что никакой надежды у них больше не осталось. А если Джей окажется женат, если у него будет маленькая копия его же самого, Чонвон будет счастлив за него. Правда, будет. Тогда он не мог показывать ему своих чувств, не мог говорить о них, не мог быть тем самым во всех смыслах, но если кто-то смог, не важно кто, главное, чтобы такой человек в его жизни был, Чонвон будет рад. Он всего лишь хочет, чтобы Джей не был таким же одиноким, чтобы он не помнил его каждую минуту, не сравнивал с другими, не всматривался в прохожих и не сходил с ума. Пусть у него хотя бы всё будет хорошо. Пусть он хотя бы не болеет, не курит. Пусть ходит в зал и соблазняет подкаченным телом всех вокруг. Пусть делает, что хочет, главное, чтобы он не был таким же жалким, как Чонвон. — Извините! — Чонвон вовремя замечает мужчину, вышедшего из такси и уже собравшегося войти в особняк. — А? — он оборачивается, немного настороженно осматривая бегущего к нему Чонвона через дорогу с ног до головы, — что вам нужно? — Извините ещё раз, а Джей дома? Мужчина в чёрном пальто и таком же костюме под ним, выглядит уставшим, но по виду одногодкой. Возможно, это сводный брат Джея. Тот, из-за которого он получил пощёчину тогда. Правда, он хмурится и явно не до конца понимает, что от него хотят. — Какой ещё Джей? — Чонвон очень сильно хочет его встряхнуть за грудки. Какой Джей? Да, действительно! — Это же дом господина Пака, верно? — мужчина кивает, — в 2012 году вы усыновили мальчика, его звали Пак Джей. — А, Чонсон! — мужчина, наконец-то, понимает. Чонвон, сам того не понимая, улыбается. — Да, так я могу с ним поговорить? — Он уже давно не живёт тут. Как стал совершеннолетним, так и не общается с нами. Слышал, он в 2015 году с какими-то друзьями уехал в Америку, но, честно говоря, не знаю точно… вы в порядке? — Нет. — Что? Так может, э, воды? — Чонвон слышит голос мужчины уже через звон в ушах. Блять. Джей. Какая Америка? Тогда почему, почему не нашёл? — Извините. Номера, как я полагаю, у вас его нет? — К сожалению. Чонвон идёт вдоль улицы довольно-таки долго, но возвращается, когда вспоминает, что оставил машину. Оставаться напротив этого дурацкого дома кажется просто невозможным. Если Чонвон поедет домой — он точно сойдёт с ума от мыслей. Если поедет в бар — перепьёт и его будут откачивать. Если поедет к матери — не успеет вернуться на работу. Чонвон прикладывается головой об руль. Он был готов к чему угодно, кроме того, что Джея не будет в Сеуле. В Сеуле, куда Чонвон специально вернулся, чтобы случайно встретиться на улице и как бы невзначай пригласить на чай. Стоит ли задумываться о переводе в Америку? Чонвон усмехается, проговаривая в слух какой же он на самом деле дурак. Им и остался. И всегда им, скорее всего, и будет. Заведя мотор, отправляется на работу. Да, выходной, но кто его попытается выгнать?