Не надо привыкать

      Глаза сами по себе заскользили по буквам, как бы Вика не вчитывалась, она пока не понимала сути написанного. Первые больные, какие-то медицинские заключения, симптомы «Вируса-Колчина».       Кузнецова пыталась сконцентрироваться, но ей мешало всё, в том числе — шум воды, исходящий из ванной комнаты. Девушка даже не понимала, что именно должна найти.       На секунду Вика почувствовала себя собой пятилетней. Когда она наткнулась на бумаги отца с работы, надела его очки и с важным видом перебирала бумажки. Но сейчас ей было не пять лет, а буквы соединялись в слова, но так и не превращаясь в понятные предложения.       Седьмой лист принес Кузнецовой удачу. Кажется, именно это она и должна была найти. Девушке пришлось три раза перечитать всего несколько строчек в разделе «Антидот. Его побочные действия».       Потом она отложила папку и, кажется, просидела в тишине некоторое время. Слова все-таки соединились в предложения, но лучше бы она это не читала.       Когда шум воды прекратился, Вика вновь взяла бумаги, чтобы точно удостовериться – ей не показалось. Уваров вышел из ванной комнаты в одних спортивных штанах, на плечах лежала светло-синие полотенце, на которое периодически падали капельки влаги с волос. Мужчина облокотился на стол и посмотрел на Вику, которая так ничего и не сказала, глаза её были устремлены в пол. Уваров откашлялся, привлекая к себе внимание.       – Скажи, что это как-то можно исправить, – хотя голос Кузнецовой прозвучал тихо, в нем слышались стальные нотки. Её глаза прожигали своей пустотой стену, а затем воткнулись подобно ланцету в лицо учителя.       – У всего есть противоядие, – Уваров сделал несколько рваных движений по своим волосам полотенцем, – почти.       Девушка демонстративно молчала, ожидая ответ. Её указательный палец стучал по острой коленке, отбивая мысленный ритм, который помогал Вике держать себя в руках.       – Перестать пить антидот, – Вадим развёл руками, и этот жест указывал лишь на очевидность произнесённого.       Вика почти прыснула от возмущения. Слова застряли на приоткрытых губах девушки. «И на что я рассчитывала?» – сказала она самой себе. Неужели Вадим мог как-то решить эту проблему. Но настойчивый голос твердил, что он мог.       Мужчина точно знал лазейку, да Вика и сама о ней догадывалась – вакцина. То, что сейчас было важнее всего на свете. Чудотворное снадобье, способное вернуть им прежнюю жизнь. И сейчас она находилась с тем самым лекарем, который мог бы разрешить эту проблему. Почему-то только сейчас Вика осознала важность вакцины. Она так расслабилась от наличия антидота, от томных ласк новообретённого возлюбленного – всё это было обманом. Она в ловушке, все они в ловушке. А возлюбленный – и лекарь, и палач.       – Ты можешь сделать вакцину, – слова вышли скомканными. Девушка даже не была уверена спросила она или поставила перед фактом. В любом случае, Уваров лишь фыркнул и тут же рассмеялся.       – Ты знаешь, что не могу.       Вика резко остановила палец на своем колене. Она посмотрела на мужчину иначе, взгляд обрёл ясность. Вадим заворожено смотрел на переменчивость эмоций Вики, которые играли на её лице.       То, скользнувшее в глазах, та ясность – осознание. Челюсти мужчины невольно сжались, а взгляд соскользнул в сторону, подальше от тела девушки. Он не знал, что отвечать дальше, знал заранее, что не сможет найти подходящие слова. Вадим понял, что не сможет её утешить, хотя бы по той простой причине, что не был уверен в своём желании делать это.       Уваров прочитал слова в том самом взгляде, ещё до того, как они оглушительно тихо сорвались с её губ:       – Мы ведь все умрём.

***

      Вика бесцельно перекладывала вещи. Полчаса назад она грубо вытянула аккуратно сложенные ткани из шкафа на пол. Если она не могла навести порядок в голове, нужно было это сделать хотя бы в комнате.       От напускного спокойствия, которым она лживо окутывала себя последние дни, не осталось и следа. И происходящее удушливо хваталось за её шею. Девушка насильно отбрасывала от себя гнетущие мысли, которые лишь с большей настырностью лезли в голову. Она чувствовала тошноту и боль во всём теле. Всё разом свалилась на её плечи. Вика так хотела защитить Максима или найти предателя. Хотя бы раз и навсегда отвадить вездесущую Женю, которая точно паразит приросла к Андрею.       И впервые в жизни Кузнецова испытала такое бессилие. Не было ни одного явного решения, ни одной счастливой мысли. Как будто всё заранее было обречено на провал. Девушка разглядела непроглядный мрак, который теперь ощутила физически.       Вика села на кровать и уставилась в открытый шкаф, вещи дразнили её своей аккуратностью. Мозг уже подал сигнал рукам и ногам – встать и снова разложить вещи. Но этому было не суждено случиться, дверь распахнулась. Юля проскользнула к своей кровати, но не села на неё. Девушка покусывала щёки, выдавая свою нервозность, она медленно ходила вдоль окна.       – Юль, мне жаль, что с Максимом так вышло, – сказала Вика первое, что пришло в голову, – но ты же знаешь его…       – Вик, – Самойлова резко остановилась, – я не хочу наговаривать, – речь девушки была отрывистой, – но я не могу больше думать об этом.       Кузнецова нахмурила лоб – блондинка переживала явно не из-за Максима. Юля волнительно посмотрела на дверь, словно сканировала её, чтобы убедиться в отсутствии посторонних ушей. А затем – села на кровать, которая когда-то принадлежала Старковой.       – Я сама не верю, что это говорю, – Юля заговорила тише, накидывая на их разговор вуаль таинственности, – но мне кажется, – девушка помедлила, снова глядя на дверь, – лишь кажется, что предатель Рома.       Вика молчала несколько секунд, сейчас это казалось самым верным решением. Кузнецова точно не ожидала услышать подобное. Девушка тут же отругала себя за следующую мысль – «конечно это был Рома». Ей стало ещё хуже. Она была готова сразу же признать виновность друг. Слова беспорядочно носились в голове – а какое было решение? В любом случае она обвинит друга.       Вика вновь поругала себя, но на этот раз за малодушие – она сразу же подумала о виновности Ромы, так как именно с ним связь была самой легко-прерываемой. Вика хотела что-то ответить, она читала в глазах подруги мольбу хоть о каком-то ответе. Хоть что-то кроме широко распахнутых глаз. Но в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, посетитель распахнул её.       Разумеется, подобной беспардонностью отличался Андрей в моменты особой срочности.       – Я помешал? – скорее ради приличия спросил парень.       Юля вновь вскочила с места, беспорядочно прохаживаясь по комнате. И вновь не дождавшись ответа, Андрей заговорил:       – Я хотел спуститься к Ермолаеву.       Самойлова ответила с неуместной резкостью в голосе: – Я не пойду.       Вика поджала губы и посмотрела на Авдеева, который тут же всё понял и потому сказал: – Юль, Максим всё равно не пойдёт.       Эти слова возымели успех. Самойлова тут же переменилась в лице, лишь сильно присмотревшись можно было заметить наигранный фасад этой вымученной улыбки. Она не хотела идти, не хотела слышать имя «Максим», Юля не хотела улыбаться. Вика даже не стала заострять на этом внимание, им всем была нужна маска – «всё в порядке».       Конечно, я не думаю о предателе.       Разумеется, мне не больно.       Само собой, мы не умираем.       Этот фасад сдерживал накипевшее. Он держал их дружбу нейлоновыми нитями. Это было крепко, лишь бы кто-то не нашёл ножницы.       Всю дорогу до подземелья они молчали. Наверное, каждый хотел заговорить, но не находил подходящих слов. На диване их уже ожидал Рома. Вика впервые посмотрела на него иначе. Она заострила внимание на его руках, которые, возможно, нанесли последний удар, оборвавший жизнь школьницы, подруги, любимой девушки. Его друга. Кузнецовой снова стало тошно от своих же мыслей, но все её внутренние противостояния даже близко не стояли с гневными глазами Юли, которые метались по всему телу Павленко.       – Я бы не советовала тебе играть в покер, – прошептала Кузнецова, пока парни наклонились к стене, чтобы открыть проход.       Самойлова тут же пристыжено уставилась на носки своих кроссовок, пряча настырный взгляд. Рома был напряжен, словно чувствовал, как глаза подруг прожигают в нём дыру, словно слышал их разговор. Он шёл ровно, натянутый как струна, ещё немного – и он перестарается, надломившись на две части. Вика никак не могла перестать думать и словах Юли и больше всего хотела остаться с ней наедине, поговорить.       Ермолаев, привыкший видеть одного Андрея, удивился, когда школьники почти полным составом заполнили его обитель.       – Делегация «жди беды»? – мужчина натянуто улыбнулся, пытаясь создать дружелюбную атмосферу, но его выдавали глаза, которые бегали от одного лица к другому, и зажатая поза.       – Мы хотели бы поговорить на счёт вакцины, – произнёс Андрей.       Ермолаев сел на свой стул, с которого он вскочил ранее, стоило друзьям войти в лабораторию. Всем своим видом демонстрируя готовность к началу переговоров.       – Что вам нужно для её создания? – продолжил Андрей.       Рома безучастно подпирал плечом стену, Юля не сводила с него взгляд.       – Речь не шла о вакцине, – Ермолаев поправил очки, которые то и дело съезжали на кончик носа.       Вика и Андрей переглянулись, заметно напрягаясь при этом.       – Но мы же говорили с вами, – продолжил Андрей, на его лбу появились несколько складок, – вы говорили, что можете помочь нам.       – При всём желании я не смогу воссоздать вакцину, – сказал Ермолаев, и Вика тут же подумала, что и желания у него не очень много, вакцина была его гарантом, он был неприкосновенен, пока хранил в своей голове это знание. Разумеется, он не спешил с ним расстаться. – На самом деле, это не так уж и важно.       – Есть иное решение? – Андрей подводил его к более явному ответу, Вика даже удивилась сдержанности такого вспыльчивого друга.       Ермолаев вновь обвёл школьников взглядом, точно просчитывал наперед все свои действия, читая в их лицах – угрозу либо её отсутствие. Он хотел дать ответ, но не весь сразу.       – Вам что-нибудь известно о криогенных камерах? – наконец сказал мужчина.       – Камера с экстремально низкой температурой, – неуверенно ответила Вика, хмуря лоб при этом. Ермолаев кивнул.       – Но вирусы ведь, наоборот, погибают при высоких температурах, – продолжила Кузнецова.       – Не все, – мужчина вновь поправил очки, – и дело не в этом. Ваш, – он задумался, – «Вирус-Колчина» слишком устойчив к перепадам температур, его бы всё равно это не коснулось. Я могу собрать подобный аппарат, но основной деталью будет уран.       Юля откашлялась:       – Я правильно понимаю, вы не можете синтезировать вакцину, но создать, – она помедлила, подбирая слова, – аппарат для лучевой терапии запросто?       – Я бы не сказал, что это будет просто, – усмехнулся Ермолаев, которого лишь позабавила ирония Самойловой, – но вполне реально.       – На нижнем уровне была радиация, – словно в трансе проговорил Андрей, – вот в чём дело. Это же сработает…       Парень посмотрел на Ермолаева, тот неопределенно кивнул.       – И как мы это сделаем? – спросила Вика, всё ещё думая о безумности этой идеи.       Доверять учёному было нельзя, но нельзя было и не довериться ему.              – Вам нужно расчистить завал, ведущий в соседнюю лабораторию, – мужчина откинулся на спинку кресла, – криогенная камера вряд ли уцелела после обвала, но я уверен, что смогу её починить…       – А если не сможете? – перебил Ермолаева Андрей, к нему возвращалась привычная взвинченность.       – Я уверен, – твердо произнёс мужчина. – Самое сложное это фильтры, регулирующие дозу облучения…              Ермолаев замолчал, задумавшись. Он уже прокручивал в голове план, почти не обращая внимание на школьников.              – В общем, делать буду я, а вы, – Ермолаев провёл пальцем по воздуху, указывая на каждого, – как и обещали, должны гарантировать мою безопасность и в школе, и после того, как мы её покинем.       Вика внезапно расслабилась. Теперь ей стало ясно, по какой причине учёный согласился им помочь. Ему была нужна неприкосновенность не в школе, а в суде, если они всё-таки спасутся. Герой, вылечивший бедных детей. Вот, кем он должен был предстать перед судом и общественностью. И Вика знала – если этот кудесник всё-таки их исцелит, она самолично будет оправдывать его перед всем миром.

***

      Вадим открыл окно и прикурил. Голова взрывалась от колючих схваток в висках, периодически мужчина щурился, прикрывая глаза. Пару часов назад для всех школьников был объявлен отбой, школа тонула в ночной тишине.              - Я не верю ни единому твоему слову…       Уваров усмехнулся, вспоминая злобное лицо Анны.       – Ты водишь всех за нос…              Но как бы его не смешили угрозы учительницы младших классов, он не был глупцом. Вадим всё чаще вспоминал Константина Викторовича, сейчас, когда компания «Ingrid» несла такие потери, его знания могли очень помочь. Даже сейчас Уваров невольно вспомнил фразу, которую так любил говорить «предупрежден – значит вооружён».       – Почему сблизился с Викой?       Вадим не мог допустить, чтобы о его особом задании узнали, тем более через Анну Ольшанскую. Он был намерен выполнить свою работу безупречно. Как и всегда. Ещё немного – и он будет за оцеплением.       – Зачем ходишь в лес? Только не говори о важности бега…       В дверь постучали, через несколько мгновений в комнату зашел Слава Харитонов. На нём не было лица. Он выглядел взвинченным, то и дело переступая с одной ноги на другую. Уваров присел на край кровати, но окно не закрыл – в комнате было накурено.       – С завтрашнего дня ты будешь ходить в лес вместе со мной, – Уваров чуть потянулся, хватая с другого края кровати стопку вещей. – Харитонов, ты меня слышишь?       Слава вздрогнул, глядя на учителя. Он тут же активно закивал, но взгляд его всё ещё оставался отстраненным.       – Что случилось? – в тоне Уварова совсем не было слышно интереса.       – Света заболела, – мрачно отозвался Харитонов.       Тут уже Вадим не смог скрыть интерес – это могло сыграть ему на руку.       – Ты услышал, что я тебе сказал?       Слава снова кивнул.       – Возьми, – Уваров протянул школьнику аккуратно сложенный спортивный костюм, – после обеда выдвигайся в лес, встретимся на первой опушке недалеко от ворот.       – Это которая?       – Куда ты курить бегаешь! – повысил тон Уваров. – Харитонов, не беси, – в висках снова стрельнуло. Парень кивнул. – Не опаздывай.       Всё начинало злить Вадима с новой силой, начиная стойким запахом табака в комнате, заканчивая присутствием школьника. Когда за Славой закрылась дверь, Уваров рухнул на кровать, массируя голову. На секунду мужчина уловил иной запах. Нежный и приятный.       На улице послышался смех. Уваров прикрыл глаза, разумеется, отбой был не страшен старшеклассникам. Даже в такие времена, они находили повод для радости. Он разозлился и этому. Словно этот смех был чем-то украденным лично у него. Через несколько мгновений он понял, что этим гнетущим мыслям способствует головная боль и с новым усердием принялся растирать виски.       А тот нежный и приятный запах принадлежал Вике и был запечатлен на постельном белье Уварова. Это была его последняя мысль, перед тем как сон полностью овладел его сознанием.

***

      – Опять куришь! – наигранно грозно проговорила Маша, выглядывая из-за белой колоны.       Максим лениво повернул голову, и его губы расплылись в вымученной улыбке. Для всех учеников пару часов назад объявили отбой, верхушки деревьев тонули в ночной темноте, их силуэты были мягче и расплывчатее. Воздух стал заметно холоднее, погружаясь в прохладу гаснущих сумерек, Маша посильнее закуталась в тёплый кардиган.       – Мам, ты что, – Максим осел на каменные ступеньки, – это парни курили, меня просто попросила поохранять, – он продемонстрировал пустеющую пачку сигарет.       Маша покачала головой, улыбаясь. Она смотрела на сына с особой материнской нежностью. В кончиках её пальцев словно скопился ток, который вибрировал, призывая дотронуться до своего ребёнка. Через несколько мгновений женщина аккуратно поправила торчащие и непослушные волосы Максима. Колючий и злобной Максим развеялся в очередном порыве прохладного ветра, протягивая голову поближе к маленьким рукам матери.       – У вас с Юлей всё хорошо? – неожиданно произнесла Маша и сразу же почувствовала напряжение сына. Атмосфера переменилась, Максим склонил голову в сторону.       – Всё хорошо, – он снова закрутил пачку из-под сигарет в руках.              – Ты же скажешь мне, если всё вдруг станет иначе, – тихо проговорила Маша, боясь лишних слов, которые привели бы к незамедлительной и, скорее всего, агрессивной реакции Морозова-младшего, – у вас или… вообще.       – Да, – Максим посмотрел на маму и мягко улыбнулся, тут же поджимая губы, в этот жест он вложил всю присущую ему нежность.       Маша снова коснулась волос сына, а тот аккуратно сжал её руку. Прежде чем она зашла в школу.       Парень снова посмотрел на едва различимые в темноте верхушки деревьев. Сейчас всё казалось неподвижным, сонным. Максим прикрыл глаза, пока ночную тишину не нарушили чьи-то шаги. Уже издалека он узнал Вику, которая приближалась с неловкостью и явной неуверенностью.       – Начнёшь читать нотации, – сказал он, – потушу об тебя бычок без всякого зазрения совести.       Словно в подтверждение своих слов парень достал сигарету и прикурил её.       – Совесть? – Вика улыбнулась, присев рядом. – Не думала, что она у тебя есть.       – К моему огромному сожалению, – Максим приложил сигарету к губам и затянулся.       Сейчас все звуки казались иными, лишь ночной лес привычно шумел поблизости. Слова казались неуместными, да и Вика вряд ли бы нашла подходящие. Она украдкой поглядывала на друга, который не сводил взгляд с верхушек деревьев. Где-то там, совсем неподалёку, была протянута колючая изгородь, по периметру вышагивали военные, отделяющие обитателей «Логоса» от остального мира, их прежней жизни.       – Мне жаль, что я тогда…       – Я знаю, Максим, – Вика поджала губы и снова посмотрела на друга, который наконец отвёл взгляд от деревьев.       Парень лишь благодарно улыбнулся. Кузнецова не хотела говорить о его новой болезни, как будто знала, что они ещё не готовы. Он лишь взбунтуется, она – вновь разозлится. Ей хотелось погрузиться в чарующую тишину и посидеть здесь ещё немного, словно никаких забот не существовало. Они просто ученики, это просто школа, а завтра их ждут уроки, а не мысли, как прожить очередной день. Завтра всё было сложно, а сейчас – непозволительно легко.       И пока полная луна освещала всё вокруг призрачным светом, Вика думала, что их мысли с Максимом сейчас схожи. Поэтому он тоже не стремился спорить или прогонять её.       – И всё-таки я считаю, что ты тогда поступил, как самая настоящая свинья.       Максим тут же схватил девушку, пытаясь дотронуться до неё тлеющий сигаретой, а она рассмеялась в голос впервые за долгое время. Морозов тут же подхватил её настроение.       – Хотя это будет оскорблением для свиньи!       Она вырывалась из его крепкой хватки, её смех гулко отскакивал от каменных стен позади. Парень потушил окурок о ступени и приложил палец к губам, вынуждая Вику замолчать. Хотя он и сам всё ещё не мог успокоиться. Через несколько мгновений они приняли прежнее положение, позволяя ночи погрузить их в предшествующую умиротворяющую атмосферу. И пока луна изливала свет, а тишина окутывала со всех сторон, всё было хорошо, казалось, всё не может быть никак иначе.