Заоблачная история

Дородовое воспитание возникло очень давно, и понимали его так. — «Каждая женщина после того, как забеременеет, должна совершать добрые дела, избегать скверных зрелищ, не слушать скверные речи, унять похотливые помыслы, не проклинать, не ругать и не бранить, не бояться и не тревожиться, не утомляться и не уставать, не пустословить, не унывать и не грустить, не есть сырую, холодную, уксусную, грязную и горячую пищу, не ездить ни в повозке, ни верхом, не подниматься высоко, не приближаться к глубинам, не спускаться по откосу, не спешить при ходьбе, не прибегать к иглоукалыванию и лечебному прижиганию. Во всех случаях ей положено успокаивать сердце, выправлять помыслы, постоянно слушать чтение канонических книг. Если следовать этим предписаниям, то дети будут умными и сметливыми, мудрыми и рассудительными, верными и честными, стойкими и добрыми» — Лань Цижэнь медленно шагал взад-вперед перед стоящими Сичэнем и Яньлинь, зачитывая текст с особенной важностью и рассудительностью. Девушка стояла, округлив глаза. Стоило паре только войти в Яши, чтобы рассказать о доброй вести, как Учитель Лань подскочил и достал из-за пазухи пару листов с изречениями, будто всегда ждал этого момента. Как только он закончил, глава и госпожа Лань поклонились, а затем, перекинувшись ещё парой вежливых и необходимых фраз, поскорее покинули помещение. Снова наступила весна. Прекрасное время года, с которым связаны важные события их жизни. Снег потихоньку становился более сырым и липким, отступая в некоторых местах, где теперь виднелась черная земля с едва заметными зелеными ростками. Во влажном воздухе уже меньше чувствовались морозные нотки, леденящие дыхание. Солнечные лучи пробивались сквозь облака, прогревая отдохнувшую почву и заваленные снегом крыши, отчего постоянно слышался звук капель, наполняющих бочки с талой водой. Воздух был пропитан сыростью и запахом земли. Лань Яньлинь стояла на крыльце, одетая в теплые одежды традиционных цветов, окаймленные мехом. Лицо её казалось ещё белее из-за сияющего под лучами солнца снега, и от этого создавался прекрасный контраст. Весь вид её вернул прежнее выражение свежести и легкости, она светилась так же, как тогда, когда выходила замуж. Сейчас её облик вызывал такой восторг, что увидевшие её адепты невольно улыбались, кланяясь ещё ниже из-за смущения. Вслед за ней из Яши вышел Лань Сичэнь. В его поведении, мягком выражении лица, добром взгляде читалось истинное счастье. Когда он смотрел на жену, оно, по-видимому, достигало предела, потому что ещё никогда люди не видели такого взгляда. Невозможно было оторваться от наблюдения этой картины, где ясно читалось боготворение, любовь, всеобъемлющая нежность и открытость, абсолютная чистота. Это нельзя было скрыть. Встретившись с таким взглядом, Лань Яньлинь радостно и широко улыбнулась. — Лань Хуань, для меня только что добавили к четырем тысячам правил ещё около тридцати, — смеясь, произнесла Яньлинь, едва они отошли от Яши. Мягкий снег хрустел под ногами, и от обилия эмоций очень хотелось бегать и резвиться, как дети. Но увы, они всё ещё находились в Юньшене. — Тогда мне нужно постараться, чтобы тебе как можно легче это перенести, — тепло улыбаясь, ответил Лань Сичэнь и взял жену под руку. Идущие мимо них адепты и ученики ещё не знали о беременности госпожи Лань, но видя светящиеся лица пары широко улыбались. Некогда холодные и закрытые Облачные Глубины преобразовывались с каждой минутой. Несмотря на запрет сплетен, уже вечером об ожидании ребёнка знал весь орден. Лань Яньлинь пришлось на несколько дней засесть дома, чтобы всё стихло. Три месяца спустя. В один из вечеров госпожа Лань сидела за столом во дворе, и, оперев голову на руки, смотрела на яркие звёзды. Время уже перевалило за девять, но Сичэня ещё не было. В ожидании его девушка уже почти заснула, но наконец-то послышались размеренные шаги. Опустив взгляд на тропу, Яньлинь увидела приближающегося к ней мужа. Его силуэт в полумраке освещался небольшим бумажным фонариком, который он нёс в одной руке. Вторая рука была занята деревянной коробочкой. — А-Линь? На улице уже темно и холодно, почему ты сидишь здесь? — глава Лань быстро поставил предметы на стол и снял с себя верхнюю накидку, а затем накрыл ею Яньлинь, задержав руки в кольце вокруг её плеч. — Что это? — после пары минут нежности спросила госпожа Лань, указывая подбородком на шкатулку из светлого дерева. Приглядевшись, она заметила на её крышке узоры в виде цветов. — Новости в мире заклинателей разлетаются быстро, — спокойным голосом ответил глава Лань, медленно отстраняясь от жены и садясь рядом за стол, — это подарок, полученный от клана Лу. Прости, что мне пришлось открыть его, я лишь хотел убедиться, что он не причинит вреда. Всё тщательно осмотрели, и ничего не нашли, так что мне даже стало немного стыдно за недоверие, — признался Сичэнь, слегка улыбнувшись. Яньлинь задумчиво кивнула. — Жаль, что нельзя безоговорочно доверять всем. Так жизнь была бы значительно лучше, — с этими словами девушка потянулась к коробке и аккуратно выдвинула крышку. Внутри оказалась заколка из серебра. В темноте было трудно различить её орнамент и символику, однако Яньлинь сразу подметила, что она была точно такой же формы, как и та, что была у неё в детстве, и невольно улыбнулась. — А-Линь, она тебе знакома? — тихо спросил Лань Хуань, обращая внимание на выражение лица жены. Та посмотрела на него и кивнула. — Эту заколку дедушка подарил маме ещё до моего рождения. Потом, когда я была маленькой, мне она очень понравилась, поэтому дедушка сделал мне такую же из дерева, очень тонкую и ажурную. Может быть она всё ещё в клане, — мечтательно произнесла девушка, — Должно быть, эту дядя хранил у себя всё это время. — Могу я спросить, — лицо мужчины стало более серьёзным, -Лань Мейлин, я помню, что рассказывал тебе о своих родителях. Как погибли твои? Девушка опустила взгляд, обдумывая ответ. Лань Сичэнь слегка нахмурился в ожидании. — А-Линь, только не говори, что ты их убила, — было сказано предупреждающе. — Нет-нет, — Яньлинь тут же протестующе замахала руками и быстро ответила, — мой отец стал жертвой заговора, а мать скончалась вскоре после него от болезни. Мужчина улыбнулся такой реакции. — На самом деле, я никогда бы не подумал, что ты способна на такое. Просто пошутил. — Ну и шутки у тебя, — удивленно протянула Яньлинь, поднимаясь с места, — я так хочу спать, идем домой. Свечи в покоях горели уже давно. Переодевшись, Яньлинь залезла под одеяло и устроилась насколько возможно удобно в своём положении. Через пару минут она почувствовала на своей шее горячее дыхание, а в следующее мгновение сильные теплые руки обхватили её талию. Легкими и мягкими движениями Лань Сичэнь поглаживал живот А-Линь через тонкую ткань, согревая. С течением времени, когда живот вырос до того, что затруднял движение, Лань Яньлинь проводила дни дома, не выбираясь за пределы покоев. Рядом с ней постоянно кто-нибудь находился — муж, Айминь с Дайю, девушки из ордена, иногда даже Сычжуй с Цзинъи заходили. Но больше всего госпожа Лань была удивлена, когда однажды днём, пока она сидела за столом на улице и играла на цине, во двор вошёл Вей Усянь. — Господин Вей? — вежливо улыбнувшись, Яньлинь приветственно кивнула головой. Подошедший так же поклонился и уселся на соседнее место. — Здравствуйте, госпожа Лань. Я просто прогуливался и услышал мелодию, поэтому пришёл, — в своей привычной манере говорил Вей Усянь. Девушка с интересом слушала его, пока он говорил что-то ещё, а затем тот задал вопрос, — Я услышал, что ребенок, вероятнее всего, окажется девочкой. Госпожа Лань уже выбрала имя? — Разве лекари в нашем клане не должны соблюдать тайну по такому поводу? — чуть улыбаясь, ответила девушка, — едва я что-то узнаю, мне уже говорят об этом со стороны. Госпожа Лань говорила без тени недовольства, лишь удивляясь такому оживленному общению в ордене Лань, которого не наблюдала в течении нескольких лет жизни здесь. Похоже, именно она является его инициатором. — Должен признать, что больше об этом никто не знает, я случайно стал свидетелем разговора, — сказал мужчина, будто довольный собой. — Господин Вей, я думаю, что… — не успела Яньлинь договорить, ка заметила возле ворот Лань Ванцзи. Тот смотрел со строгим спокойствием и ожидал, когда Вей Усянь его заметит. Девушка прокашлялась и глазами указала своему собеседнику за спину. Повернувшись, последний тут же смягчил взгляд и весело крикнул: — Лань Чжань! Я тут беседовал с госпожой Лань, — быстро подскочив с места, он подошёл к Ванцзи. Лань Яньлинь, досадно вздохнув, убрала белый цинь со стола и направилась домой, чтобы не смущать никого своим вниманием. Как только она скрылась в покоях, пара заклинателей тоже ушла. Был ранний вечер, когда в дверь с силой постучали. Лань Яньлинь сидела возле зеркала, долго рассматривая серебряную заколку, присланную из клана Лу. — Старшая! — на улице послышался голос Цзинъи, который явно стоял не один. — Заходите, — ответила Яньлинь, и на пороге тут же оказались Лань Цзинъи с Лань Сычжуем. Каждый из них нёс по деревянной коробке среднего размера. За время беременности у Яньлинь их скопилось достаточно, и наполнены они были всем подряд. — Цзинъи, Сычжуй, вы так быстро вернулись из Ланьлина? — девушка подняла брови. Она осталась сидеть на месте, в то время как адепты подошли ближе и поставили перед ней принесённые вещи. — У главы Цзинь оказались срочные дела в клане Цзян, поэтому мы так быстро вернулись, — ответил Сычжуй, но второй тут же перебил его. — Цзинь Лин поехал по срочному приказанию главы Цзян, так что наверняка ему сильно достанется, — беззаботно произнес Цзинъи, а потом перевёл взгляд на коробки и тут же изменил тон на возмущающийся, — Старшая, коробки такие тяжелые, мы еле донесли их из Ланьлина! Хоть еда там и вкуснее, это не стоит такого долгого пути! — Цзинъи, — Лань Юань предупреждающе перевёл на него взгляд, а затем вновь повернулся к госпоже Лань, — Старшая, мы принесли даже больше, чем было нужно, на всякий случай. Яньлинь широко улыбнулась и открыла одну из коробок. Внутри были многочисленные бумажные пакеты, закрытые шкатулки и маленькие ящички с различной едой. — Спасибо! — девушка радостно разбирала закуски, открывая всё подряд, — Сычжуй, Цзинъи, это потрясающе! Вы хотите что-нибудь? Берите вот это! И это! Может ещё что-нибудь? Никто кроме вас не принёс бы мне эту еду, теперь я точно счастлива! После этих слов ребята оживились и тоже принялись распаковывать пакетики. По комнате разнёсся сладкий запах. — Уже гораздо лучше! Это и правда очень вкусно, — закивал Цзинъи, набивая рот тан юанем*, — Старшая, а где Цзэу-цзюнь? — Думаю, он скоро вернётся, — задумчиво произнесла Яньлинь, и лица адептов тут же изменились. Переглянувшись, они быстро ухватили ещё по одному пакетику с закусками и быстро поклонились, тут же отходя к двери. — Нам пора, старшая, приятного аппетита, спасибо, мы пойдём! — быстро проговорили оба и уже через секунду закрыли входную дверь с внешней стороны. Лань Яньлинь весело хмыкнула и принялась за вторую коробку, пробуя всего понемногу. Лань Сичэнь вернулся уже к девяти. — А-Линь? — мужчина обратил внимание на пополнение коробок, стоявших теперь в одном углу, — снова кто-то приходил? — Да, здесь были Сычжуй с Цзинъи, они принесли мне вкусности из Ланьлина, — крикнула девушка, выходя из спальни навстречу к мужу. Подойдя ближе, она оставила легкий поцелуй на его щеке и прошла к коробкам, доставая что-то из шкатулки. Затем, снова оказавшись напротив Сичэня, девушка положила ему в рот какой-то кусочек. — Очень сладко, — произнёс глава Лань, прожевывая желеобразную конфету, — у тебя две коробки с этим? — Ну да, — улыбнулась госпожа Лань, смотря в глаза напротив. Затем она потянулась к верхним одеждам мужа, снимая их, и отошла, чтобы повешать, — А, ещё господин Вей заходил. — Господин Вей? — переспросил Лань Сичэнь, поворачиваясь в направлении Яньлинь, — Зачем? — Кажется, чтобы сказать мне о том, что уже знает пол ребёнка. Или он хотел помочь придумать имя, — протянула девушка, — не знаю, потому что пришёл Ванцзи и забрал его. Глава Лань промолчал и стянул с себя пояс и ещё одно ханьфу, оставаясь только в нижних белых одеждах. Уже когда они сидели на кровати, он вдруг тихо спросил: — А-Линь, а как ты хочешь назвать ребёнка? — Я хотела… — Лань Яньлинь на секунду задумалась, — Я хотела назвать девочку Чунсу. — Как «долголетняя весна»? — Сичэнь улыбнулся, слегка поглаживая своей большой теплой ладонью выпирающий живот, — Мне кажется, это подходит. — Правда? Хорошо, что тебе нравится. Я долго думала над именем. Вместо ответа мужчина приблизился к шее девушки, проводя носом по гладкой коже и вдыхая запах Яньлинь. От таких прикосновений в зоне шеи у Яньлинь вновь пошли мурашки, как и всегда до этого. Конец осени. На землю снова падал снег. Воздух был пропитан первым морозом. Цзэу-цзюнь с крупными хлопьями снежинок на черных волосах, спешил в одну из гостевых комнат поблизости от его покоев, куда поместили акушерку из Гусу. Ещё не было и пяти утра; у Лань Яньлинь постоянно дежурили вечно преданные Айминь и Дайю. Как только появились признаки родов, они моментально подготовили всё необходимое. Дверь покоев открыла пожилая женщина, очевидно, наученная жизненным опытом, поскольку считалась лучшей акушеркой среди близлежащих кланов. Только завидев на своем крыльце главу Лань, она тут же подорвалась с места внутрь дома за своим мешочком со всем, что может понадобиться и рванула вслед за ним на улицу. Цзэу-цзюнь, находясь в Ханьши, нервно ходил туда-сюда, пытаясь вернуть ускользнувшее спокойствие. Лань Цижэнь, сидящий за столом рядом с дымящимся благовонием, наконец не выдержал и коротко произнёс: — Сичэнь, сядь и займись медитацией. Казалось, будто племянник его послушал, но уже через десять минут снова открыл глаза. Старейшина Лань тяжело вздохнул. — Сичэнь, твоё дело сидеть здесь, ты не можешь уйти. Верни себе прежнее выражение и просто жди. — Дядя, мне кажется, я должен быть там. — Нет, это. — едва Цижэнь начал говорить, послышались быстрые шаги, — Сичэнь! Вернись сейчас же! — гаркнул мужчина вслед стремительно уходящему главе Лань, а затем раздражённо фыркнул, — Слишком эмоциональные, слишком преданные…и обязательно так, чтобы противоречить правилам, созданным предками клана Лань. Когда глава Лань оказался во дворе собственного дома, он не услышал ни единого звука изнутри. «Заглушающий талисман» — подумал Сичэнь, опустившись на табурет возле стола. Он не просидел и пяти минут, когда из покоев послышался проворный голос акушерки и чей-то смех, по-видимому, Айминь. Талисман был снят. Мужчина успел только подняться, когда из-за двери выглянула седая женщина, державшая на руках укутанного младенца. Как только отец новорождённой оказался на крыльце, в его руках тут же оказался ребёнок. Прижав его к себе, Лань Сичэнь вошёл внутрь дома. — А-Линь, — полушепотом позвал жену глава Лань, усаживаясь на край кровати. Госпожа Лань лежала, укутанная одеялом по плечи. При виде мужа на её усталом лице появилась слабая улыбка. По традиции, в первый месяц после рождения ребёнка его не должен был видеть ни один посторонний, кроме родителей. Поэтому Цзэу-цзюнь гораздо реже покидал дом, временно доверив дела дяде и брату, чтобы во всем помогать жене. Он сидел с младенцем, пока Яньлинь ходила на лечебные процедуры, принимала специальные ванны, слушала чтения и медитировала. Новорождённая Лань Чунсу практически всё время спала в руках отца. — Сичэнь, ты уже можешь положить её в кровать, она крепко заснула, — улыбаясь, шёпотом произнесла Лань Яньлинь, подойдя к мужу. Тот слегка помотал головой. — Пусть ещё немного поспит у меня. Ей так спокойнее. И сложно было найти пару в мире заклинателей, которая была бы счастлива больше, чем глава и госпожа Лань. Первым ребёнком их стала спокойная девочка, которой было уготовано судьбой счастливое детство с родительской любовью и лаской в самом блаженном месте, повсеместно называемом центром клана Гусу Лань — Облачные Глубины. На праздновании первого месяца младенца Лань Чунсу уже была одарена сотней комплиментов от гостей из других кланов, для которых впервые открылись праздничные двери Юньшеня. Когда девочке исполнилось пять лет, она была признана самым красивым ребёнком в нескольких поколениях. Девочка подрастала под всеобщим вниманием, одарённая и талантливая. Лань Сичэнь и Лань Яньлинь прилагали всевозможные усилия для воспитания и обучения дочери, которая уже в детстве стала известной маленькой госпожой Лань. — А-Су, чтобы развивать свою духовную силу, ты должна хорошо знать, куда её направить, — Лань Яньлинь присела напротив дочери, с улыбкой заглянув ей в глаза, — тогда ты достигнешь настоящего мастерства. — Я хочу быть такой же сильной, как ты, мама, — лепетала Чунсу, маленькой ручкой поглаживая длинные волосы матери. Госпожа Лань широко улыбнулась, но не успела ответить. — В этом мире, — сзади раздался голос Вей Усяня, который уже некоторое время стоял в открытой галерее, и, прислонившись к столбу, наблюдал, — Лучше всего стремиться к тому, чтобы самому сделать себя, а не ровняться на кого-то. Иначе в погоне ты можешь не разглядеть свои достоинства. Проговаривая последние фразы, он подошёл ближе и внимательно посмотрел на девочку. Лань Яньлинь отрицательно помотала головой. — А-Су, не слушай господина Вея. Если ты хочешь быть сильной, как мама, обязательно тренируйся, — вновь перевела взгляд на дочку Яньлинь, — Нет ничего плохого в том, чтобы ровняться на кого-то. А свой путь ты найдешь, когда будешь готова. Лань Чунсу радостно кивнула словам мамы и вернулась к своему деревянному мечу. Вей Усянь задумчиво покачал головой и с важностью произнёс: — Подумать только, — он перевёл взгляд на госпожу Лань, — Следующего ребёнка назовите в мою честь, и он точно будет великим и талантливым. Девушка рассмеялась, вызывая у мужчины улыбку, а затем ответила: — Если господин Вей так считает, то я, разумеется, исполню вашу просьбу. Тут незаметно подошёл Лань Сичэнь, остановившись позади жены. — Какую просьбу? — с интересом спросил мужчина, и Яньлинь вздрогнула от неожиданности, а затем снова повеселела: — Мы назовём сына в честь господина Вея, и он станет талантливым и сильным преемником. — Сына? — удивленно переспросил Сичэнь, отчего госпожа Лань округлила глаза и неловко усмехнулась. — В будущем.