Заоблачная история

Время не проходило впустую. Госпожа Лань постоянно развивалась: за несколько месяцев она освоила техники боя ордена Лань и достигла мастерства во владении мечом, Цзэу-цзюнь лично обучал её игре на цине, так как инструмент был проще гуциня, и, соответственно, более лёгок в изучении. Лань Яньлинь решительно взялась за изучение мечей и пыталась добиться совершенства в чтении души оружия, таким образом за тренировками она узнала каждый меч в ордене Лань. И хотя характер её не изменился, девушка стала вести себя так, как положено госпоже Лань. Правда, временами всё же не могла сдержаться от некоторых выходок, но на это старшие могли лишь закрыть глаза — как никак, а Яньлинь в клане не воспитывалась, и не во взрослом возрасте её поучать. Но за наказаниями она свое отстояла и за стенами Юньшеня отсидела. Много времени она проводила с младшим поколением ланей, отлично с ними поладив. Ученики тоже понемногу росли, воспитываемые ею и Ханьгуан-цзюнем, который был ответственен за их обучение. Словом, сомнения о её положении за пределами Гусу Лань она развеяла, хотя и ни разу ещё не была на важных собраниях заклинателей. Но вот такая возможность представилась. — Лань Яньлинь, — с улыбкой поприветствовала её Цинь Су, когда побежала ближе, — Я так рада тебя видеть! Ты…ты похудела? — удивлённо спросила она, тут же шёпотом добавляя, — Тебя снова наказал Старейшина Лань? Это так жестоко! — Цинь Су, — мягко произнесла Яньлинь, выразительно посмотрев на неё. Рядом все ещё стояли Цзэу-цзюнь и Ляньфан-цзунь. Семья Цзинь только что приехала в Облачные Глубины, чтобы лично пригласить клан Лань на ночную охоту, а заодно повидаться, так как Госпожа Цинь настояла на этом. — А-а, — понимающе протянула Цинь Су, украдкой смотря на Лань Сичэня, который стоял в паре шагов от них. — Идём ко мне, — Лань Яньлинь кивнула подруге и обернулась к мужу, говорившему с Цзинь Гуанъяо, — Сичэнь, мы пойдём. Когда она обращалась к главе Лань, в голосе её тут же появлялись другие, нежно-ласкательные нотки, доступные только Цзэу-цзюню. Тот мягко улыбнулся и кивнул, после чего девушки направились вглубь Юньшеня. — Брат, и всё же вам непременно следует появиться на ночной охоте, ваш орден по-прежнему занимает почётное место ради заклинателей. К тому же, — он на немного отвёл взгляд на уходивших девушек, — Кланы ждут, что Госпожа Лань наконец появиться в обществе. О ней все наслышаны, но мало кому представилась возможность лично с ней познакомиться. Я уверил самых любопытных, что вы будете присутствовать на предстоящем сезоне. Лань Сичэнь тяжело вздохнул. Он не переживал по поводу поведения своей жены, более того был уверен, что она воспроизведет прекрасное впечатление, однако что-то никак не давало ему покоя. Но чего он боялся — не мог даже определить. — Что ж, раз уж ты дал обещание… Мы посетим ночную охоту, не хочу подставлять тебя, — ответил глава ордена Лань. Ляньфан-цзунь в ответ на соглашение радостно улыбнулся и с воодушевлением, или даже с надеждой и благодарностью посмотрел на друга. — Лань Яньлинь, я не видела тебя уже несколько месяцев, почему не приезжала? — немного обидчиво произнесла мадам Цзинь, когда они обе направлялись к дому семьи главы ордена. — Цинь Су, я никак не смогла бы приехать, и это моя вина. Не стоит волноваться об этом, — тихо ответила Яньлинь. — Неужели наказания постигли и тебя? — всё в том же тоне продолжала Цинь Су, заглядывая в лицо идущей рядом подруги. Последняя слегка улыбнулась. — Исключений у нас нет. А впрочем…это неважно, меня не подвергали телесным наказаниям. Давай не будем об этом, — Яньлинь остановилась возле забора рядом с домом, госпожа Цинь встала напротив, — Цинь Су, вы ведь приехали из-за ночной охоты? Ты будешь там? Девушка грустно покачала головой. — Я не смогу, мой муж попросил мне остаться в Башне Золотого Карпа. — Почему? — нахмурила брови Яньлинь, недоверчиво посмотрев в сторону, с которой они пришли. — Я не стану оспаривать его решение, Ляньфан-цзунь всегда заботиться обо мне. Так будет лучше. — Хорошо, — задумчиво произнесла госпожа Лань. За все это время она так и не прониклась симпатией к главе клана Цзинь, но старалась держать язык за зубами ради подруги и мужа, которые, кажется, души не чаяли в этом Ляньфан-цзуне. Яньлинь пригласила Цинь Су к себе, и они разговаривали до самого вечера, пока сам Цзинь Гуанъяо не пришёл под дверь. Он остался снаружи и попросил свою жену выйти, так как им уже пора возвращаться. Госпожа Лань провожать не стала — попрощалась с Цинь Су в покоях и дождалась, пока пара уйдёт. Глава ордена Лань проводил семью Цзинь и тоже вернулся в дом. Он застал Яньлинь, сидящую перед цинем и нотами. Она лишь всматривалась в книгу, изредка переводя взгляд на инструмент для определения правильной очерёдности. Девушка уже распустила волосы и сидела в светло-сером жуцине, который надевала только по вечерам. Лань Сичэнь тихо прошёл внутрь комнаты, усаживаясь за столом напротив. Какое-то время он почти не двигался, наблюдая за сосредоточенной женой, но через минут десять всё же прервал молчание: — Лань Мейлин, — позвал он тихо, боясь нарушить умиротворенную тишину, — Ты уже знаешь про ночную охоту… Хочешь присутствовать там? Девушка оторвала взгляд от нот и вопросительно посмотрела на Сичэня. — Разве ты уже не пообещал прийти? Лань Сичэнь приоткрыл рот и, набрав побольше воздуха, спокойно и с расстановкой произнес: — Если ты не хочешь, я поеду один. Не хочу тебя заставлять. Лань Мейлин, заклинатели хотят, чтобы ты была там, но, если ты окажешься, я… — Не стоит, — прервала его Яньлинь, улыбнувшись, — Я не стану подрывать нравственное сознание нашего клана. Ты обещал, не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Глава Лань хотел снова возразить, но девушка приложила палец к губам в знак тишины и снова обратилась к нотам. Пока она сидела неподвижно, Лань Сичэнь освободил свои волосы от заколки и уже собирался встать, как снова раздался нежный голос: — Лань Хуань, я никак не могу разобрать этой строчки. Можешь сыграть это? — с этими словами она протянула мужу открытую книгу. Глава Лань принял её и внимательно всмотрелся в текст мелодии. — Это Песня Ясности? — спросил Сичэнь, тут же садясь на свое место и призывая гуцинь движением руки. Яньлинь стала внимательно следить за действием его пальцев, когда тот начал играть. Полилась мелодия, такая приятная для слуха, что на лице невольно появлялась довольная улыбка. Госпожа Лань перестала смотреть на длинные пальцы и закрыла глаза, вслушиваясь в ноты, которые так сливались в одно целое, что их было трудно различить. — Теперь ты попробуй, — очень тихо произнёс Лань Сичэнь после завершения игры. Лань Яньлинь открыла глаза и уселась поудобнее, положив ладони на цинь. Первую часть нотных записей она уже выучила, оставалось лишь правильно сыграть. Лёгким движением она стала водить по струнам, едва касаясь их, и под её пальцами цинь зазвучал, спокойно и мелодично. Теперь уже глава Лань следил за движением рук, но больше обращал внимание на выражение лица жены, постоянно переводя на него взгляд. Яньлинь иногда одними губами произносила заученное продолжение, не прекращая игры. Дойдя до того момента, где её изучение остановилось, девушка прервалась, поднимая глаза. — Хорошо, — с улыбкой произнёс Сичэнь, — Лань Мейлин, ты хорошо натренировалась в игре на цине. — Совсем нет. Я все ещё плохо понимаю нотные записи, и не могу сыграть их сразу. — Ты уже выучила Язык циня, остальное — дело практики. Лань Яньлинь кивнула, улыбнувшись. — Когда ночная охота? — вдруг вспомнив, спросила девушка, когда Лань Сичэнь уже пошёл переодеваться. Она оглянулась, задав вопрос, и задержала взгляд — Цзэу-цзюнь стоял без ханьфу и нижней рубашки, в одних штанах. При свечном свете его кожа казалась темнее, были отчётливо видны рельефы сильного тела. В ответ на долгий взгляд Яньлинь он улыбнулся и накинул другую белую рубашку, а затем ответил: — Через три недели. Адепты Гусу Лань вышли в своих традиционных одеждах белого цвета, Лань Сичэнь и Лань Яньлинь — в голубо-синих, специальных для выхода на мероприятия на природе. Все шли строгими рядами, показывая образцовое воспитание ордена. Их появление не могло остаться незамеченным — все непроизвольно отходили назад, пропуская адептов ордена Лань на своё место. Глава ордена Лань и госпожа Лань сели за столы среди глав кланов, приветствуя их почтительным кивком. До начала приветственной речи Ляньфан-цзуня среди почётных гостей пронеслось несколько волн шёпотов, обсуждающих новоприбывших. Яньлинь не смогла разобрать всего, но поняла, что тем, кто сидит сзади неё, её личность не представляется благополучной. Лань Сичэнь сидел справа от неё, но, кажется, не слышал разговоров. Госпожа Лань вздохнула и решила оглядеться: столов с приглашёнными заклинателями было довольно много, но все кланы были ей знакомы. Девушка не стала заморачиваться и тут же повернулась назад — прямо за ней сидел глава ордена Яо. Яньлинь отвернулась. «Что ещё можно ожидать от такого сплетника» — язвительно подумала госпожа Лань, закатывая глаза. Главе Яо что скажешь, тому он и верит, что он видит, о том и кричит. Ляньфан-цзунь добродушным взглядом обвел всех присутствующих, вдохнул побольше воздуха и громко произнес: — Я приветствую всех вас на этой совместной ночной охоте. Сегодня здесь собралось множество знаменитых семей, поэтому соревнования в ловле духов будут ещё интереснее. В этот раз перед охотой, чтобы не беспокоить никого состязаниями, мы решили поступить проще: сейчас у всех есть возможность организовать дружественный поединок до первой крови. Но нельзя провести более трёх. Если кто-то особенно хочет сразиться и у него есть кто-то на примете, заявите об этом сейчас. Среди заклинателей прошёл шепот. Некоторые были недовольны, но больше — удивлены. Какое-то время громкого голоса никто не подавал, так что Цзинь Гуанъяо начал нервно перебирать пальцами, спрятанными в длинных широких рукавах. Лань Яньлинь старалась разглядеть как можно больше человек — кто к кому принадлежит, кто на кого как смотрит и кто что делает. Вдруг сзади раздался голос, низкий и чёткий. Кому он принадлежал, женщине или мужчине, госпожа Лань поняла не сразу. — Я хочу, — недалеко от главы Яо встала женщина, на вид молодая, со строгими чертами лица и широкими плечами, выделяющимися среди всего тела. На ней были одежды клана Яо, все волосы забраны в хвост, что редко можно было наблюдать в рядах заклинателей, в руке она держала широкий меч. Все, кто сидели за столами, обернулись на неё. Женщина нисколько не смутилась такому вниманию, и, обведя всех коротким взглядом, остановилась на Лань Яньлинь, тоже повернувшей на неё голову, и указала на неё подбородком: — Я хочу сразиться с Молодой госпожой Лань, — продолжила она, и после её слов среди заклинателей прошла волна удивления. Цзинь Гуанъяо не знал, куда деть руки, но попытался улыбнуться, что выглядело как судороги, и мельком посмотрел на Цзэу-цзюня, который теперь тоже повернулся на него с некоторым беспокойством. Он повернулся к госпоже Яо и учтиво сообщил: — Госпожа Яо, Госпожа Лань первый раз появилась на мероприятии великих орденов, а вы вот уже восемь лет — прославленная заклинательница. Боюсь, это будет не очень правильно. — Ляньфан-цзунь, — подал голос сидящий глава ордена Яо, — если моя племянница бросила вызов, в этом нет ничего плохого! Ведь это дружеский поединок, а об умениях госпожи Лань уже давно ходят слухи. Разве будет неправильно проверить действительность? Цзинь Гуанъяо слегка замялся. — И всё же… — Я принимаю вызов, — вдруг сказала Яньлинь каким-то непривычно грубым голосом. Теперь была её очередь принимать на себя взгляды всех присутствующих. Она резко встала и развернулась к госпоже Яо («черт знает, как её зовут!»). -А-Линь, — взволнованно прошептал Глава Лань, поднимаясь вслед за женой. Яньлинь бросила на него короткий взгляд и тут же развернулась, направляясь на поле перед столами. Цзэу-цзюнь в этом взгляде заметил, кажется, что-то успокаивающее и доверительнее, поэтому выдохнул, но больше не садился. Девушки вышли вперёд и встали друг напротив друга. Лань Яньлинь едва заметно заволновалась — на её опыте не так много реальных сражений, а с посторонними людьми чуть ли не первый серьёзный. Соперница выглядела решительно: она встала полубоком, расставив ноги на расстоянии друг от друга. Ей это было необходимо, ведь верхняя часть её тела была значительно шире, как у мужчин, а потому держать равновесие было не так легко. Женщина стояла, как будто всеми силами упираясь ногами в землю, как тяжёлое сильное животное. Лань Яньлинь была заметно уже неё телосложением и гораздо стройнее, но отнюдь не была слабой — она с детства тренировала свое тело нагрузками. Госпожа Яо вынула меч из ножен. Тот был широкий и, видимо, довольно тяжёлый, с темно-серой рукоятью из недорогого сплава. Яньлинь оставила Мейлин в ножнах. Пользуясь мгновениями перед началом, она на несколько секунд прикрыла глаза, определяя дух чужого меча. За время, проведённое в обучении, у неё иногда получалось использовать душу своего меча не только при медитации, но и просто держа его в руке. Сконцентрироваться сейчас было сложно, да и госпожа Лань не успела — услышав быстрое приближение, она успела рассмотреть лишь далёкий сгусток энергии и открыла глаза. Через мгновение она увернулась от нависшего над ней меча, уклоняясь вправо. Яньлинь обнажила свой меч, и снова услышала перешептывания со стороны. Дальше было решено действовать по техникам клана Лань — в её арсенале это были самые эффективные навыки, к тому же, именно их она практиковала уже долгое время. Со всей своей грузностью соперница была лишена маневренности, но имела огромную силу, которая необходима при поединке с мужчиной. Яньлинь не смогла бы отбить её прямые атаки, её меч был в два раза тоньше. Сначала она лишь переходила из стороны в сторону, вынуждая госпожу Яо поворачиваться из разу в раз. Эти переходы позволили вновь сконцентрироваться на чужом мече, госпожа Лань доверилась своему слуху и закрыла глаза. Дух меча был так близко, что Яньлинь могла бы на него повлиять. Так ей показалось в столь экстренной ситуации, ведь до этого такого приёма не возникало даже в мыслях. Находясь в состоянии отключенного восприятия мира, она собрала третью часть своих духовных сил и ударила по духу меча, витавшему возле неё. Глаза её открылись в следующее мгновение, и девушка невольно улыбнулась — её трюк сработал, чужой меч отлетел от невидимого удара. Соперница не выпустила его из рук, и, не успев понять, что произошло, по инерции отлетела вместе с ним. Яньлинь быстро среагировала и подлетела к не успевшей оправиться девушке, лёгким движением оставляя лёгкую рану на левой руке госпожи Яо, так как та была к ней ближе всего. Последняя в ужасе выпучила глаза: как она так быстро проиграла? — Кровь пролита! — облегчённо крикнул Ляньфан-цзунь, нарушая удивлённое молчание заклинателей. Госпожа Яо не проигрывала сражений, инициатором которых была сама. Но ещё важнее, никто не понял, как она проиграла. — Госпожа Лань удивительно умела! — раздался голос из толпы, подержанный кем-то ещё. Уже через секунду из толпы доносились оживленные разговоры и выкрикивания, Яньлинь старалась услышать все. Ей очень хотелось знать, что о ней думают сейчас. — Кажется, это правдивая история! — Она умеет управлять мечами! — Разве это возможно? — Что за методы она использует? Лань Яньлинь поклонилась госпоже Яо, которая глядел на неё исподлобья, и вернулась на свое место, радостно кивая своему мужу. Лань Сичэнь улыбнулся в ответ. Побежденная женщина на место не села, а ушла за пределы площадки. Впрочем, не многие обратили на это внимание. Но от Ляньфан-цзуня это не укрылось, поэтому он поспешно произнес: — Что ж, когда все разогреты, можно начинать охоту! В угодьях более шестисот злобных духов. Удачи! Ордены начали активно разбредаться по округе. Стройными рядом остались стоять лишь клан Лань, не двигаясь без главы. Остальные предводители орденов странно посмотрели на это поведение адептов, но Яньлинь обратила внимание на их завидующие и недовольные лица. Процесс воспитания прилежного поведения за пределами Юньшеня оказался полезной техникой. Глава ордена Лань и госпожа Лань подошли к ученикам и вместе с ними вышли с площадки, отправившись в лес. Постепенно главы кланов также пошли вглубь чащи. В течение четверти часа все разбрелись довольно далеко друг от друга, Лань Сичэня позвал Цзинь Гуанъяо о чем-то поговорить, поэтому Лань Яньлинь осталась с двадцатью старшими адептами. Пусть она и была госпожой, а все же самые старшие из них были лишь на один — два года младше, и девушке было неудобно ходить со всеми ними и раздавать приказы, ведь она первый раз была на ночной охоте. Поэтому она взяла с собой четверых, а остальным сказала искать в другом направлении. Они совсем недолго ходили, в тишине рассматривая следы духов. Когда Яньлинь прошла чуть вперёд, идя по пути гигантской змеи, сзади послышался свист. Пряди её волос заметно дрогнули, и девушка едва успела круто развернуться, на ходу вынимая меч из ножен. Всё та же «тяжёлая» госпожа Яо летела прямо на неё, вставив свой меч перед собой. «Да что она пристала!» — яростно подумала Яньлинь, уворачиваясь в сторону. Её внезапное раздражение послужило сигналом мечу Мейлин — рука резко поднялась, яростно ударив по боку разворачивающейся женщины. Это было лишь одно мгновение, госпожа Яо отшатнулась, удерживая длинную неглубокую рану рукой. — Ты! — задыхаясь от злости, только и могла произнести она, снова занося меч вверх. В глазах её мелькнуло что-то совершенно ужасное. Лань Яньлинь сообразить не успела — её меч решил сам, потянув держащую его руку вперед за собой. Одно мгновение, и лезвие на скорости вошло между рёбер, плотно застревая в плотных тканях организма. Когда госпожа Лань услышала из горла женщины захлебывающийся звук, она широко раскрыла глаза, застыв от шока. Девушка медленно перевела взгляд туда, где меч воткнулся в грудь соперницы, а затем посмотрела на свою ладонь, крепко сжимающую рукоять. Из сквозной раны сочилась темно-красная кровь, на серо-зелёных одеждах клана Яо образовалось огромное бордовое пятно. Женщина прерывисто дышала, и клинок судорожно дрожал вместе с её телом. — Ты… -хрипло, сквозь кровь, застрявшую в горле, сказала госпожа Яо, -…убила…меня…это…не правильно…так…не должно…было… Она уже не могла произнести ничего, из рта полилась кровь. Женщина не шевелилась из-за глубоко воткнутого в её тело меча, но и стоять ей было уже никак — она быстро умирала. Лань Яньлинь молча стояла, не в силах двинуться с места, всё ещё смотря на свою руку, на голубые рукава которой попали капли крови. Внезапно как будто со всех сторон раздались голоса: — Госпожа Яо! Она убила госпожу Яо! — бежали люди из клана Яо с одной стороны, из ордена Цзинь — с другой. По секундному соображению она с силой вырвала меч из практически мёртвого тела, и то со стуком грохнулось на землю. Яньлинь не смогла поднять глаза, в панике смотря на бездыханное тело, тогда как вокруг народу словно становилось ещё больше, и все кричали наперебой. Вдруг она почувствовала сильную руку на плече, и в отчаянии повернулась на Лань Сичэня. То ли от того, что Цзэу-цзюнь был преисполнен решимости увести её, то ли от сильного потрясения девушка не смогла прочесть на его лице ни одного намека на истинные мысли. Тот сказал только «А-Линь, идём», и тут же поднял её вместе с собой, улетая на мече с места преступления. Девушка только прижималась к груди мужа, боясь посмотреть хоть куда-то в сторону. Сзади продолжали кричать. — Яо Дандан! — глава ордена Яо с криком вырвался вперёд, опускаясь рядом с телом племянницы. Он кричал что-то ещё, пытаясь взять её тело и прижать к себе, но это было как-то нелепо и выглядело очень странно. Глава Яо кое-как пытался ухватиться за плечи Яо Дандан, с силой поднимая их на свои колени, и одной рукой придерживал голову, продолжая в отчаянии бормотать. Адепты его ордена стояли прямо позади, опустив головы. Ляньфан-цзунь, пришедший с Цзэу-цзюнем, который уже скрылся, никем не удерживаемый, стоял и ждал момента, когда можно будет хоть что-нибудь сказать. Остальные присутствующие тоже опускали взгляд, внимая скорбному моменту. Последними подошли орден Цзян, тоже встали в общую кучу, боясь что-то спросить. Глава ордена Цзян оглядывался в поисках того, кто может рассказать правду — но не нашёл подходящей кандидатуры, все заклинатели будто потеряли близкого человека, настолько сочувствуя главе ордена Яо. А последний между тем, чтобы прояснить обстановку всем, кто не видел, начал с ненавистью громко говорить: — Лань Яньлинь! Кто же знал, что праведный орден Лань пригрел у себя на груди такую змею! Что она сделала! После его голоса присутствующие наконец посчитали возможным заговорить, и в следующую секунду полилась волна осуждений, которую глава ордена Яо принял как соболезнование. — Господин Яо, прошу вас, давайте все вместе вернёмся. После такого события…навряд ли можно продолжать охоту, — негромко произнёс наконец Верховный заклинатель, подходя ближе. Тем дело и кончилось. Этим же вечером кланы и орден разъехались по домам, обсудив все за пылкой беседой. Женщину клана Яо, Яо Дандан, глава ордена отвёз в клан для похорон с почестями, затаив злобу на госпожу Лань. Да и вообще все были в некотором шоке от того, что произошло с её прибытием на охоту, и в их жадных до обвинений умах она прочно засела как «использующая неизвестные пути» и «убийца тех, кого уже победила». Адепты клана Лань шли долго, едва поспевая за главой, который находился в паре ли от них. Они продолжали идти стройными рядами и ускорялись только тогда, когда теряли его и госпожу Лань из виду. Бывало, кто-то из них начинал говорить, но все беседы быстро стихали. Был уже поздний вечер, когда орден остановился на постоялом дворе небольшого городка на пути к Гусу. Все спокойно расселились, поужинали и так же разошлись, храня постоянное молчание. Лань Яньлинь за весь день не произнесла ни слова и будто помутнелась рассудком — смотрела куда-то сквозь людей, шагала ровно, но иногда уклонялась в бок, ушла от Лань Сичэня вперёд, чтобы идти одной. Так и путешествовали: сначала госпожа Лань, на расстоянии от неё глава ордена, а затем и адепты. Лань Сичэнь открыл дверь комнаты и как можно тише зашёл внутрь. Его жена сидела на кровати, безвольно опустив руки, и смотрела в пол. Цзэу-цзюнь подошёл ближе — сначала он хотел сесть на кровать, но потом опустился перед сидящей девушкой на пол. Та не подняла взгляд. — Лань Мейлин, — шёпотом произнёс Сичэнь, заглядывая в красивое, но ужасно бледное лицо. — Я подвела клан, — через силу выдавила Яньлинь, и с этими словами её глаза начали быстро краснеть, словно до этого она очень долго сдерживала слезы, — Мне нужно было всего лишь…не натворить…дел, а я и с этим не справилась. Слезы текли по щекам, в горле застрял ком, мешающий говорить. Чем больше Яньлинь думала и произносила вслух, тем сильнее лились слезы и краснело лицо. Лань Сичэнь едва мог выдержать это и молчал сам, сдерживая слезы, только крепко сжимая руки жены в своих ладонях. — Я не могу совладать с этим мечом! Я винова-та…что теперь…будут думать об ордене? Я недостойна находиться в нем, прогоните меня! Сдайте на суд! — Она кричала почти в истерике, зажмуривая глаза, чтобы вышла вся сырость, руки её тряслись под мужскими ладонями, начался насморк и Яньлинь стала заикаться. — Лань Мейлин! — шёпотом, но в отчаянии произнёс Сичэнь, — Прекрати сейчас же! — мужчина потянулся к мокрому лицу и стал вытирать щеки тыльной стороной ладони, — Завтра мы вернёмся в Юньшень. Никто не сможет прийти туда за тобой. Никто, ты поняла? Лань Яньлинь не отвечала. Она всхлипывала и никак не могла успокоиться. — Мне никогда этого не забудут… Я подвела клан…я подвела…тебя. Лань Цижэнь был прав, — вдруг хрипло произнесла Яньлинь. Сичэнь неверяще посмотрел ей в глаза, — Я принесла в орден беды. Мне никогда не выпросить прощения и не вернуть доброе имя клана. — Лань Мейлин. -Лань Хуань! — с надрывом ответила Яньлинь, — Что мне теперь делать? Я не смогу никому посмотреть в глаза, я виновата в том, что не смогла контролировать себя… Я убила прославленную заклинательницу! Я сама вонзила меч в её грудь… Голос её прервался, девушка обессиленно опустила голову. Глава ордена Лань медленно встал и сел рядом, притягивая девушку к себе. Та безвольно повиновалась движению руки. — Лань Мейлин, — тихо начал Сичэнь, — Ты — часть клана Лань, никто не посмеет тебя тронуть. Я никогда не откажусь от тебя, ты — самое дорогое, что есть для меня в этой жизни. Мы вместе вернёмся в Гусу завтра. — Лань Хуань, — тоже тихо, уже почти ровным голосом ответила Яньлинь через некоторое время, — Она… Хотела напасть на меня сзади, я бы не успела реагировать сама. Если бы не Мейлин… Лань Сичэнь отстранился, взволнованно заглядывая в красные глаза жены. — Яо Дандан напала на тебя? — спросил он и в ответ получил кивок, — Она ничего не говорила? Причину? — Нет, ничего, — устало произнесла Яньлинь. Адепты и так шли до самого позднего вечера, а пока длился разговор, время приблизилось к девяти. Лань Яньлинь уснула раньше, и так быстро, что скорее это была потеря сознания от нервного напряжения. Лань Сичэнь уложил её на кровать, затем дождался ровно девяти и тут же сам уснул, ложась рядом. День был пасмурным, что хорошо отражало настроение идущих. Адепты ордена Лань уже подходили к Гусу, когда стал накрапывать мелкий дождь. Он почти не чувствовался на коже, но от долгого времени, проведённого под этой моросью, одежда стала сырой. Лань Яньлинь шла твёрдо, но с каждым шагом будто замедлялась, когда они уже пришли к воротам Юньшеня. Лань Сичэнь взял её за руку, едва заметно кивнул и повёл вперёд. Они не успели дойти и до центральной части Облачных Глубин, как на тропе Яньлинь заметила стоящего Лань Цижэня, перегородившего путь. Вся его поза показывала крайнее напряжение, глаза зло засверкали, не в силах сдерживать гнев при виде идущих. Он держался твёрдо и высокомерно, взгляд был устремлен только вперёд, куда-то на линию горизонта. Когда подошли Цзэу-цзюнь и Лань Яньлинь, Цижэнь подал знак рукой остальным адептам за их спинами, и те, не поднимая головы, обошли его и прошли дальше. Учитель Лань медленно закрыл глаза, сдерживая порыв накинуться с криком. Затем резко перевёл взгляд на Яньлинь, и та в мгновение упала на колени и тут же зажмурилась от боли, ударившись со всей силы о твёрдые камни. Она сдерживала слёзы и молчала, ожидая слов Старейшины Лань. — Ты! — Он с секундой яркостью указал на девушку пальцем, — Ты нарушила правило! Нарушила обещания! Яньлинь стояла на коленях, низко опустив голову. Руки её непроизвольно тряслись. Сичэнь, стоящий рядом с ней и как будто никем не замечаемый, двинулся к жене, но Старейшина Лань одним взглядом приказал ему стоять. — Лань Яньлинь! Ты опозорила клан Лань! Такой поступок нельзя простить! — Учитель Лань разошёлся не на шутку и метнул взгляд на главу ордена, — Сичэнь, я спрашивал у тебя о твоей решимости! Ты ошибся на счёт неё! Я говорил тебе, что она принесёт беды в наш орден! Посмотри, что она сделала! Это ты называешь… — Дядя! — не выдержал Лань Сичэнь и сказал как-то чересчур громко, — У Яньлинь не было злого умысла. Если ты уже знаешь наказание, прикажи его исполнить, я буду стоять с ней. Я знаю, что моя жена не виновата в произошедшем. — Не виновата? — неверяще, не своим голосом произнёс Лань Цижэнь, — Ты говоришь, что она не виновата? — Старейшина Лань, — вдруг твёрдо произнесла Яньлинь, поднимая взгляд, — Я приму любое наказание за совершенное деяние, и впредь не дам ни одного обещания, которое не могу сдержать. Девушка поклонилась. Лань Цижэнь быстро пришёл себя, вздохнул и громко, кажется, что могло услышать пол Юньшеня, ответил: — За преступление против жизни Лань Яньлинь будет отбывать наказание в пещере Ханьтань, стоя на коленях, в течение года без возможности выхода. Сичэнь ошеломленно посмотрел на дядю, госпожа Лань округлила глаза, смотря вниз, на свои ноги. — За невыполнение данных обещаний и нарушение правил клана Лань, — продолжил Цижэнь, посмотрев на девушку, — Я запрещаю тебе три года покидать Юньшень. Наказания должны быть исполнены с завтрашнего утра. После этих слов Лань Цижэнь развернулся и пошёл прочь, Яньлинь осталась стоять на коленях, так как пошевелить ими было тяжело от удара. Сичэнь опустился рядом с ней и, поддерживая её, помог встать. — А-Линь, — тихо произнёс он. — Ничего. Я смогу это перенести, — поняв, что хотел сказать Сичэнь, ответила девушка и пошла вперёд. Она вернулась в свой дом и сидела одна до самого вечера, пока Цзэу-цзюнь решал какие-то дела. Лань Яньлинь не стала вязаться за это, все равно теперь это её не касается — на целый год она будет оторвана от всего мира. Девушка читала книгу при свече, когда раздался неуверенный стук в дверь. — Входите, — тихо произнесла Яньлинь, посмотрев на дверь. Она не представляла, кто может прийти в такое время. Открыв дверь, в покои неуверенно шагнул ученик. — Сычжуй? — удивлённо спросила госпожа Лань, вставая из-за стола, — Зачем ты пришёл? У Лань Сычжуя в руках был поднос с едой, на который Яньлинь сначала не обратила внимание. — Старшая, я принёс вам ужин, — ответил ученик и смущённо улыбнулся. Он подошёл к столу и поставил поднос на него. Лань Яньлинь улыбнулась. — Спасибо, но мне совсем не хочется есть, — произнесла девушка и вернулась за стол. Сычжуй потоптался на месте. — Старшая, вам стоит поесть перед… Я имею ввиду, что в пещеру не приносят еду…и я… — Лань Сычжуй, садись, — Яньлинь кивнула головой за стол. Тот согласился и сел, положив руки на колени. — Никому нельзя будет меня посещать? Младший ученик закивал головой. — Только по разрешению Учителя Лань можно войти. Но обычно никому не разрешается. — Ох, это так грустно. Как только я выйду, расскажешь мне все, что случилось за год? — попыталась оживиться Яньлинь, разговаривая в привычной манере. — Да, — как на уроке ответил ученик, — Госпожа Лань, не только я хотел к вам прийти, но ещё и Лань Цзинъи. — Лань Цзинъи? Это очень мило, — обрадовалась девушка, а потом вдруг улыбка медленно сползла с её лица. Она внимательно посмотрела на собеседника, — Лань Сычжуй, почему ты пришёл ко мне? Я ведь наказана за преступление… — Цзэу-цзюнь сказал, что верит вам, поэтому я тоже верю. К тому же, Ханьгуан-цзюнь тоже считает, что… — Ханьгуан-цзюнь? — переспросила Яньлинь, — Что считает? -… Что вы не хотели этого. Может быть, вы стали жертвой обстоятельств или… — Жертвой обстоятельств… — задумчиво повторила А-Линь, — Звучит как красивая отговорка, — она грустно улыбнулась, — неважно, на мне есть вина, и даже если госпожа Яо хотела убить меня, сейчас этого слушать не станут. — Старшая, — сочувствующе произнёс ученик, — В ордене Лань безопасно, оставаться здесь в вашем положении — скорее необходимость, чем наказание. Пожалуйста, не грустите. Обещаю, что соберу как можно больше сведений за год, чтобы рассказать все вам, — Лань Юань искренне улыбнулся и кивнул, ожидая согласия. Яньлинь улыбнулась в ответ. — Спасибо, — она повернулась на окно, из которого в комнату проникал холодный воздух, покачивающий белые занавески, — Уже поздно, тебе пора. Передай Лань Цзинъи, что я простила его за то, что он не пришёл, — Яньлинь хитро улыбнулась, как будто повеселев. Разговоры с младшим и зачастую оставляли приятные чувства. Сычжуй снова кивнул, поднялся и, сделав поклон, вышел из покоев. Как только адепт клана ушёл, в открытую дверь вошёл Сичэнь. — Лань Хуань, ты что, подслушивал в тени? — спросила Яньлинь, поднимаясь из-за стола и подходя ближе. — Ты повеселела. Кажется, даже моё присутствие не дает такой радости, как присутствие младших учеников, — ответил Сичэнь, сокращая расстояние до двух шагов. — Они более беззаботны, к тому же, очень милые, — ответила девушка, укладывая ладони на широкие плечи мужчины. — Лань Мейлин, — серьёзно произнёс Цзэу-цзюнь, — Не нужно притворяться при мне. Год в пещере Ханьтань — не шутка. — Прости, — А-Линь опустила глаза, — Само получается. Пробыть в одиночестве столько времени тяжело, а все остальное — не так страшно. Медитация для меня не приговор. Лань Сичэнь смотрел в лицо жены, пока она говорила, не удержался и с силой притянул к себе, чтобы обнять. Девушка больше не произнесла ни слова, расслабляясь в кольце сильных рук и закрывая глаза. — Лань Мейлин, мне будет тебя не хватать каждую минуту, — прошептал Сичэнь, опуская веки, чтобы ни одна слеза не вырвалась наружу. Лань Яньлинь же от этих слов захотелось плакать, и она не стала сдерживаться. Слезы тоненькими дорожкам текли по щекам, девушка плакала беззвучно, в темноте комнаты её лица было не разглядеть. — Лань Хуань, если у тебя в глазах стоят слезы, то я единственный человек, перед которым ты можешь их не сдерживать, — вдруг прервала тишину Яньлинь, каким-то образом почувствовав усилия мужа. Тот ничего не ответил, и они так и остались стоять в тёмной комнате в объятьях друг друга, пока солёная вода медленно текла по щекам. Утро выдалось мрачным — было холоднее, чем обычно, в горах стоял туман. Лань Яньлинь шла в одиночестве, поднявшись даже раньше пяти утра, когда солнце ещё не встало. Было светло, шумел только водопад в отдалении. Когда в Облачных Глубинах наступил час пробуждения, девушки там уже не оказалось: она подошла ко входу в пещеру. В руках её были переписанные правила клана Лань и меч — больше ничего нельзя было принести сюда. Когда Яньлинь вошла внутрь, её тело обдало морозным холодом. К непрогретому солнечными лучами утреннему воздуху Юньшеня девушка привыкла, когда шла сюда. В пещере же было намного холоднее. Обойдя холодный источник сбоку, Яньлинь села к белому камню, положив на импровизированный стол раскрытую книгу и меч. За все утро она не произнесла ни слова, хотя привыкла говорить сама с собой. Вечную тишину пещеры было как-то неудобно нарушать, а потому, как только Лань Яньлинь настроилась, в голове её мелькнуло: «Соберись, уже пора» — и она встала на колени. Мороз плотно въелся в кожу, а потому холодный камень под ногами уже не вызывал мурашек. Госпожа Лань вдохнула побольше воздуха и закрыла глаза, входя в полумедитационное состояние. Дальше время пошло своим чередом. Месяц спустя. Лань Яньлинь пожалела, что не взяла с собой дух циня, чтобы призвать его. Всё время она находилась в медитации, чтобы отвлечься от течения дня за днем в одиночестве. В пещере было тихо, холод уже не вызывал дрожи, когда госпожа Лань не медитировала — она стояла на коленях перед правилами клана Лань, запоминая каждое из них. Больше здесь ничего не было, и нужно было хоть как-то тренировать свой мозг. Яньлинь не разговаривала, только изредка кивая своим мыслям, когда просто сидела и отдыхала, не более получаса. Дальше все по новой — так проходил каждый день. Когда приближалось девять часов вечера, она садилась в позу лотоса и клала перед собой меч, уходя в глубокую медитацию. Утром снова вставала на колени. Её чувства как будто притупились, наверное, постоянное пребывание в полусознательном состоянии повлияли на это. Чем дальше тянется время, тем больше устаёшь от рутины, а затем и все равно становиться. «Я уже в два раза сильнее духовно, чем месяц назад» — подумала Яньлинь, в очередной раз опустившись с колен. «Если продолжать, через год я стану прославленной заклинательницей наравне с великими мастерами» — она медленно и устало закивала самой себе, но затем её брови нахмурились. «Ха, конечно. Я сижу здесь за убийство прославленной заклинательницы, меня не признают ровней главам кланов». Глаза её начали закрываться, она зевнула, поправила лобную ленту и села в позу для медитации. Положив перед собой меч, она закрыла глаза, отключая восприятие мира, и не более чем через минуту Мейлин поднялся, поддерживаемый неоднородными светло-серыми волнами. Яньлинь пребывала в собственном сознании: она сидела в тёмном пространстве, окруженная светлыми воздушными волнами, а напротив, на расстоянии одного метра сидела та же она, только несколько меньше по размерам — дух её меча. Обе находились в медитации, поддерживая друг друга и балансируя духовной силой. В таком положении Лань Яньлинь могла находиться довольно долго, следующие два месяца прошли незаметно. В один из дней, которые девушка уже не считала, она услышала, как в пещеру кто-то вошёл. В это время она стояла на коленях перед страницей книги, а потому даже не повернула головы, зная о правилах наказания. Размеренные шаги раздавались всё ближе, и вскоре в зал пещеры вошёл Ханьгуан-цзюнь. Это Лань Яньлинь поняла по звуку шагов. Он остановился где-то сбоку от неё, но девушка головы не развернула, продолжая стоять. Лань Ванцзи помолчал несколько секунд, а затем спросил, и вопрос Яньлинь показался таким не привычным и странным для стен этой пещеры, в которой она вот уже целый сезон не слышала человеческого голоса: — Сколько правил ты успела усвоить? Госпожа Лань перевела взгляд на страницу. — Пятьсот тридцать одно, — произнесла она тихо, чувствуя хрипоту в горле. Ханьгуан-цзюнь молчал. Это был не единственный вопрос, который он хотел задать. У Лань Цижэня он просил возможности навестить заключенную, и в итоге получил разрешение только на проверку духовных сил девушки. Разговаривать было нельзя, но он спросил ещё, подумав некоторое время: — Ты раскаиваешься? — Да, — без промедления ответила Яньлинь, твёрдо уперев взгляд в стену, чтобы не обернуться на лицо пришедшего. Она лишь представила образ сзади стоявшего, хотя про себя грустно отметила, что слишком давно не видела людей. Получив ответ, тот опустил голову в полукивке и вышел. Лань Яньлинь снова осталась одна, устало опустившись с колен. Внутри всегда была тишина — лишь изредка можно было услышать несколько падающих капель. Снаружи не доносилось ни звука, будто ни одна нога не ступала рядом с пещерой. Пока госпожа Лань пребывала в молчании и постоянной тренировке своей духовной силы, становясь всё сильнее, орден Лань жил своим чередом. Ещё через две недели после заточения Лань Яньлинь в Юньшень прибыли Ляньфан-цзунь и госпожа Цинь. Они стояли в центре Ханьши уже больше десяти минут. Цинь Су нервно перебирала пальцами, цепляясь взглядом за интерьер. Цзинь Гуанъяо изображал некоторое волнение, но в ожидании держался ровно, иногда бросая пару фраз своей жене. Наконец послышались шаги снаружи. Оба слегка двинулись вперёд, когда в помещение вошёл Цзэу-цзюнь. — Брат, — тут же начал Гуанъяо, взволнованно вглядываясь в глаза. На лице Сичэня была приветственная улыбка, но взгляд был усталым и немного грустным. — Цзэу-цзюнь, — Цинь Су вышла вперёд, поклонившись, — Я узнала, что Яньлинь находится в пещере Ханьтань. Сколько же времени ей нужно там оставаться? Женщина взволнованно вглядывалась в лицо, будто ища на нем ответ. Лань Сичэнь поклонился в ответ и спокойно произнёс: — Госпожа Цинь, А-Линь должна год пребывать в одиночестве, и ещё два — без возможности выхода из Облачных Глубин. Цинь Су пораженно ахнула — сколько же времени от жизни отнимут от неё эти правила? Она опустила ужаснувшийся взгляд и откланялась, предупреждая мужа, что выйдет наружу, позволив им поговорить. Цзинь Гуанъяо кивнул жене, а после обратился к Сичэню: — Брат, я очень сожалею, что так получилось. Уверен, что госпожа Лань стала жертвой обстоятельств, мне следует убедить в этом остальные кланы. — А-Яо, это может быть опасно даже для Верховного заклинателя, тебе нельзя этим рисковать. А-Линь ещё несколько лет будет оставаться в Юньшене, пока всё не уляжется. — Но брат, — возразил Гуанъяо, и в глазах его мелькнула преданность, — Я обязан сделать это для тебя, именно я пригласил вас на эту ночную охоту и позволил госпоже Яо сразиться с Лань Яньлинь. Госпожа Лань сильна, но неопытна в сражениях. К тому же… — он помедлил, — сейчас многие подозревают её в неверных путях развития духовной силы, нельзя дать этому найти подтверждение. Госпожа Лань использовала неизвестную технику своего меча, это показалось для всех странным. Брат, ты знаешь что-то, что можно сказать кланам по этому поводу? Цзэу-цзюнь опустил взгляд, а затем медленно покачал головой. — Должно быть, это была способность её меча, которую она обнаружила на самом поединке. Раньше она не тренировалась этому приёму. — Хорошо, — подбадривающе улыбнулся Ляньфан-цзунь, — Я сделаю всё возможное, чтобы слухи затихли. Нельзя, чтобы пострадал орден Лань. — А-Яо, спасибо. Я буду тебе очень признателен, только не подвергай себя риску. Цзинь Гуанъяо снова кивнул, и остановился в неопределённости. Он вздохнул и задал ещё вопрос: — Брат, ты уверен, что госпожа Лань действительно не смогла сдержать контроль над агрессией меча? Это может быть опасно для её жизни и жизни окружающих людей. — А-Яо, — с усталостью ответил Сичэнь, — у А-Линь не было причин убивать госпожу Яо. Она не могла быть инициатором смертельного поединка, в этом я уверен. Ляньфан-цзунь поджал губы, что-то обдумывая, и медленно закивал, будто бы сам себе, а не Цзэу-цзюню. Переубеждать сплетников и завистников — сложная задача, и придётся употребить самые разные методы для достижения цели. Вечером клан Цзинь отбыл в Ланьлин, Лань Сичэнь, проводив их, отправился к себе. Света в покоях не было, и зажигать его не очень-то хотелось. И в доме, и в душе образовалась пустота, глава Лань лишь забивал её ежедневными делами, а вечером старался как можно больше пробыть в медитации. Он и сам не заметил, когда Лань Яньлинь стала той частью его жизни, которую ничем нельзя заменить и ни в коем случае нельзя лишиться, иначе всё утратит смысл. Скорее, раньше свадьбы, но только сейчас удалось проверить действительную роль А-Линь в его судьбе. Цзэу-цзюнь успокаивал себя тем, что его жена скоро вернётся, но старался как можно реже оставаться наедине со своими мыслями, хотя раньше отлично умел с ними справляться. Что-то в нем переменилось, он всегда думал, что жил, но вдруг осознал, что по-настоящему живёт только сейчас, когда чувствует к человеку что-то такое, от чего весь организм будто сжимается от одного вида, сердце бешено колотится от прикосновений и улыбка натягивается на лицо, когда слышит голос. Тот самый, который, по счастливой задумке судьбы принадлежит его молодой жене, его Лань Мейлин. В голове её образ возник мгновенно, и уголки губ слегка поднялись вверх. Но не прошло и минуты, как лицо приняло серьёзное выражение. Терпел-терпел, старался не думать, но вот опять пустоту в мыслях посеять не вышло. Глава Лань вздохнул и поднялся из-за стола. И завтра, и послезавтра такие же дни, иногда даже задачи не меняются. Цзэу-цзюнь даже невольно начал отмечать положительные моменты в новых странных преступлениях и делах — есть что-то, на что можно хорошенько отвлечься. Через какое-то время Лань Сичэнь пойдёт к Лань Цижэню, чтобы просить навестить Яньлинь, но получит отказ оба раза. Прошло восемь месяцев Лань Яньлинь находится в пещере уже две трети года, всю зиму она пробыла в непрерывной медитации, чтобы меньше чувствовать холод. Так или иначе, она не должна замёрзнуть, ведь Старейшина Лань знает о том, как холодно в ледяной пещере зимой. Долгое пребывание здесь может послужить причиной заболеваний, и об этом Лань Цижэнь тоже должен знать. Однако, навряд ли он захотел бы в действительности причинить вред Яньлинь. По крайней мере, остаётся на это надеяться. Надежда умирает последней. Всё, что должно быть в этой пещере для госпожи Лань — надежда и раскаяние. Иногда сквозь медитацию её передергивало, а в особо холодные дни девушка чувствовала, как немеют пальцы на ногах и руках. Она продолжала сидеть, совсем забывая обо всём. Свою синюю накидку ей пришлось снять, чтобы положить на холодный камень, где она сидела, иначе был бы нанесён непоправимый вред здоровью. Госпожа Лань оставалась в белых траурных одеждах, которые приготовила для неё Айминь — нижние были более плотными и с небольшой подкладкой, которую незаметно вшила сама служанка за ночь перед отбытием госпожи. Сейчас это, скорее всего, уже не имеет смысла, но все же Яньлинь была уверена, что будь на ней обычный траурный наряд, она бы замёрзла гораздо раньше. Иногда, когда госпожа Лань со своим мечом была в медитации, на улице можно было слышать шаги — кто-то шёл по тропе, то быстрее, то медленнее. Но голосов никогда не было. Очевидно, все затихали, когда проходили рядом с пещерой, так как все знали, что внутри слышен каждый шорох с улицы. Весной было по-другому. Теплее не становилось, но Лань Яньлинь слышала птиц, если они подлетали совсем близко. Этот редкий, но такой знакомый и желанный звук из живого мира, пока сама она была будто мертвой. Услышав его первый раз, она даже подскочила и хотела подойти к стене, чтобы лучше услышать. Ноги подкосились, не слушаясь её, и девушка осела на место. Яньлинь уже будто бы плохо стало от медитации, временами кружилась голова. Больше нельзя было — для своего ядра она уже сделала все возможное, сила в ослабленном теле достигла предела. Теперь нужно было развивать боевые навыки, чтобы продолжить медитации, но для этого нужно было ждать ещё три месяца. Всё остальное время госпожа Лань стояла на коленях — сначала было тяжело, когда она простояла не менее трех часов: ноги загудели, а колени от сильного напряжения онемели, и ни в коем случае нельзя было ими шевелить. Девушка вновь стояла перед правилами клана Лань, запоминая одно за другим. Затем она садилась, не менее чем на полчаса, чтобы отдохнуть. Время заточения медленно приближалось к концу. Молодая госпожа Лань не знала определённого дня, когда закончится заточение. Это должен был решить стук — условный сигнал. Из пещеры девушка должна была выйти в одиночестве ранним утром, как и пришла. Падающие в озеро капли иногда становились крупнее, падали дольше. На улице теплело, для климата Облачных глубин, конечно. Яньлинь стояла на коленях перед последней страницей свода правил. Она знала все. Веки были расслаблены, глаза смотрели в пустоту. Она стояла всю последнюю неделю, не прерываясь на медитацию. Мыслей тоже не было. Единственное, что уловила госпожа Лань в своём мозгу за последние дни — что она безнадёжно постарела. Духовно. Сможет ли вновь она почувствовать то желание жить, которое было с ней всегда? Она бы думала об этом, но сил не осталось. И привычное течение времени уже не было мучительно. Казалось, что она может простоять так целую вечность. Наступал очередной вечер, в пещеру проникал сумрак. Яньлинь была почти без сознания, когда её слабый слух уловил глухой стук по камню снаружи. Уже через пару минут девушке стало казаться, что он ей послышался. Но больше он не повторялся, и стоило надеяться лишь на то, что отчаявшийся разум не воспроизвел его сам. Госпожа Лань медленно опустилась с колен, и больше не двигалась до утра. Глаза открылись, в пещере стало светло. Девушка встала на ноги и подняла свою накидку, накрывая ею плечи. В одну руку она взяла меч, другой рукой прижала к себе свод правил. Будто на не своих ногах она направилась к выходу. Глаза, привыкшие к холодному свету, заболели от утреннего неба. Перешагнув на песчаную тропинку, Лань Яньлинь наконец вдохнула свежий, природный воздух. После постоянной сырости и холода он казался лекарством, освободившим дыхание. Девушка слабо улыбнулась. «Вернулась» — только и могла подумать она. Идти до дома было далековато, но с выходом наружу часть сил будто снова вернулась. Мягкими, но уверенными шагами госпожа Лань возвращалась в Юньшень.