bluebird

Где-то по ходу начала вырисовываться закономерность. Что-то трудно уловимое, странный ритм, уникальный для них двоих. Кацуки до сих пор не уверен, как это произошло, почему он вообще позволил этому случиться. На следующее утро после их разговора он уже глубоко сожалел, что подписался на эту авантюру. Проблема была не в Изуку. Конечно, он был странным, но достаточно дружелюбным, и у Кацуки не было причин подозревать что он выдает себя за кого-то другого. Да и за кого он себя выдавал? За двадцатилетнего студента, работающего в книжном магазине. Проблема заключалась в следующем: у Кацуки уже были друзья. Слишком много друзей. Причем это тот самый тип друзей, которые больше смахивают на бандитов, они группой ассимилируют тебя и больше никогда не отпускают. И это чертовски утомительно. Не поймите его неправильно — иногда ему нравится тусоваться с ними. Они довольно много вместе пережили и создали немало хороших воспоминаний, но это не меняет того факта, что Кацуки по своей сути интроверт. Большую часть времени он предпочитает быть один, а до его друзей это довольно туго доходит. Так что было вполне естественно, что, как только Кацуки проснулся и полностью осознал произошедшее, первое что он понял, было то, что он взял на себя какое-то обязательство снова поговорить с Изуку. Он согласился тратить энергию, поддерживая с ним некое подобие социальных отношений, несмотря на то, что на самом деле предложить он может очень мало. Другими словами, Кацуки облажался. Он подумывал просто исчезнуть. Никогда не отвечать на его звонки и тем более не перезванивать. Это звучало как надежный план, но честно говоря Кацуки даже не был уверен нужно ли это. В какой-то степени он ожидал что Изуку забьет и больше никогда не позвонит. Тихий, испуганный, слабый голос, который он пытается подавить под слоями решительного отрицания, слышен из глубин его души: Это не оскорбило бы моих чувств. Это нисколько меня не заденет. Мне все равно. Абсолютно плевать. Это не причинит мне боль. Как оказалось, его подозрения оказались ложными, Изуку позвонил ему примерно через неделю. Кацуки до сих пор не решил, было ли это неудачным развитием событий или нет. По какой-то причине звонок отобразился как неизвестный номер. Возможно, если бы он удосужился сохранить его контакт, то не стал бы так быстро отвечать. —Что. — ответил он. —Кацуки!— Веселый голос Изуку резонировал в его ушах. —Блять. — пробормотал он. —Что? —Деку. — монотонно заявил Кацуки. Повисла тишина. Сердце Кацуки сделало несколько быстрых ударов, но по ощущениям оно собиралось остановиться. Затем снова послышалось: —Что? — Ты знаешь что-нибудь кроме слова "что", Деку? —Выпалил Бакуго, хотя в его словах не было настоящей злобы — по крайней мере, по его меркам. — Что такое «Деку»? — спросил парень, его тон слегка повысился. — Ты действительно забыл мое имя? Я специально написал чтобы ты запомнил… — Твое имя можно прочитать как Деку, придурок, — вмешался Кацуки. — Черт, тебе этого никто никогда не говорил? —Нет.— Изуку мягко ответил. — Что вообще такое Деку? — Бесполезный человек. — Кацуки ухмыльнулся, хотя знал, что Изуку этого не видит. — И по каким причинам ты решил что это прозвище мне подходит? —После нескольких секунд раздумий сформулировал Изуку. — Это не гребаное прозвище, кусок дерьма, — возразил Кацуки. —Это оскорбление. Оскорбись, черт возьми! —Может ты предпочел бы термин "кличка"? — предложил парень почти невинным тоном. Ты чертов сукин сын. — Может ты бы предпочел, чтобы тебе надрали задницу? — Мне было бы интересно узнать как ты собираешься надрать мне задницу по телефону, — ответил Изуку, звуча странно задумчиво. — Есть ли вероятность, что ты каким-то образом получишь возможность физически проталкивать ногу через динамик телефона с помощью портала или, скажем, червоточины? Или может мне стоит отправить фотографию своей задницы, чтобы ты мог распечатать ее, а затем записать видео как ты ее пинаешь и после отправишь его мне? Если да, то каким образом ты собираешься убедить меня это сделать, потому что это определенно противоречит моим личным интересам? Как вариант ты мог бы нанять кого-нибудь, чтобы он сделал это за тебя, пока ты продолжаешь разговаривать со мной по телефону, таким образом ты косвенно надерешь мне задницу? Может для этого существует какой-то сервис? Или приложение? Есть ли Uber, но только для надирания задниц… Кацуки безучастно смотрел в пустоту, слушая бормотание парня. Это было реально странно. Это практически погрузило его в экзистенциальный кризис. Блондину потребовалась добрая минута или около того, чтобы полностью прийти в себя. — Блять, Деку! — Он рявкнул, резко прервав бормотание. — О каких гребаных теориях заговора ты говоришь? — Я… — Изуку на мгновение замялся. — На самом деле я не уверен. Кацуки вздохнул и продолжил: — Ну, черт побери, Деку, — он провел рукой по волосам. — Я называл тебя так, чтобы поиздеваться над тобой, но такое чувство что ты реально бесполезен, тебе не кажется? Изуку издал возмущенный звук, что-то среднее между визгом и воплем, и Кацуки рассмеялся над его явной странностью. Он решительно проигнорировал внутренний импульс, побуждавший его ухватиться за слово «милый», услышав это.

***

Изуку снова позвонил ему через три дня, на этот раз Кацуки сразу понял что это он, потому что на его экране появилось имя «Деку» рядом с изображением аппендикса. В тот момент, когда это произошло, Кацуки пристально смотрел на остатки лазаньи, которые он приготовил три месяца назад, пытаясь понять съедобна она или нет. Быстрый вдох вызвал в воображении краткое, но тревожное видение его собственного тела в гробу, которое несут по вымощенной булыжником дорожке. Он не был уверен была ли это галлюцинация или подлинный проблеск будущего, но он точно знал, что любая пища с ароматом, который может вызвать любую из этих реакций, определенно небезопасна для употребления. Но эта лазанья была чертовски хороша. Когда-то. Кацуки как раз собирался стиснуть зубы и попробовать наверняка испорченный сыр на вкус, когда ему позвонили. Между отравлением себя и разговором с Изуку, Кацуки полагал, что последнее будет менее болезненным. Когда он ответил на звонок, то услышал тяжелое дыхание, как в банальном слэшере. Кацуки выхватил из ящика мясницкий нож и перевел взгляд на окно гостиной примерно в в двух метрах напротив него. Было слишком темно, чтобы он мог что-то разглядеть, но он продолжал смотреть и демонстративно крутить нож в одной руке: — Деку? — Каччан, — сказал он, все еще задыхаясь. — Что.— Кацуки чуть не выронил нож. — Ха, — прохрипел парень. — Каччан. — В этот момент Кацуки мог подумать о двух вариантах: либо Изуку только что пробежал чертов марафон, либо он… — Какого хрена? — Выпалил он, сжимая пальцами телефон. — Ты что блять дрочишь прямо сейчас? — Ч-что?! Нет!— Изуку взвизгнул. — Почему ты вообще это спрашиваешь?! —Почему я это спрашиваю. — повторил ему Кацуки. — Ну и ну, я, блять, даже не знаю, — он вонзил нож прямо в центр лазаньи, по большей части потому что был раздражен и мог. — Может быть, это как-то связано с тем, что ты только что позвонил мне в десять часов вечера, задыхаясь, как будто у тебя ебаная течка или что-то в этом роде? — Чт… я бежал! — Ночью? Что с тобой не так? — Кацуки заворчал, сузив глаза. — У меня рано утром занятия, ясно?! Это единственное время, когда я… я просто… Слушай, я звонил тебе не поэтому! — Ну, просвяти меня, диклорд, — сухо сказал он. — Какой лорд? — Диклорд.— Кацуки наклонился, чтобы опереться локтями о столешницу, уныло рассматривая свои кутикулы. — Властелин хуев. Единоличный правитель членов. Хуй, который соберет всех, и в темноте… — Каччан. Кацуки медленно моргнул. — Что. —Каччан… — ...Какой нахрен Каччан? —Ты! Кацуки снова моргнул, и к тому времени, когда он открыл глаза, он понял, что пытался сказать Изуку, и тут же выпрямился, крича в ответ: — Даже не вздумай! —Да! — крикнул Изуку в ответ, но это не звучало раздраженно. Скорее, он звучал совершенно головокружительно. — Я думал об этом, когда бежал, и я просто должен был сказать тебе, что это… — …Это никогда больше не сорвется с твоего гребаного рта, вот что это такое, или да поможет тебе бог, Деку… — …Если ты будешь звать меня Деку, я буду звать тебя Каччан. — Он ответил как ни в чем не бывало. В этом был смысл. Кацуки по прихоти дал Изуку унизительное прозвище и не собирался называть его как-то иначе. Было действительно справедливо что Изуку назвал его чем-то столь же пренебрежительным. Но Кацуки не хотел справедливости. Ему хотелось чтоб все было по его велению. Потому что, какого хрена, он уже трижды разговаривал с Деку по телефону, но еще ни разу не видел его лица, и для Кацуки это фактически делало его ненастоящим. Он был похож на странного NPC из побочного квеста, который он случайно активировал в какой-то момент основной сюжетной линии. —Если ты когда-нибудь снова назовешь меня этим дерьмом, я- —То ты что? — вмешался Изуку. Ублюдок — Надерешь мне задницу по телефону? —О, я хотел сказать что-то другое, что-то вроде «обмотаю свой член вокруг твоей шеи и заведу тебя, как гребаную газонокосилку. Изуку молчал секунд десять. —Что это значит? — наконец спросил он, очень медленно произнося каждое слово. — Что, по-твоему это значит, придурок, — стиснул зубы Кацуки, вытаскивая нож из лазаньи и несколько раз тыча им, просто чтобы чем-то занять свою руку. Лезвие было покрыто темным пурпурным веществом, которое становилось все более и более концентрированным с каждым последующим ударом. Да, я определенно ем суп мисо быстрого приготовления сегодня вечером. — Но в том-то и проблема, — объяснил Изуку, и это было странно, потому что в его голосе не было ни обиды, ни даже беспокойства. Казалось, он просто хотел получить ответы. —Я понятия не имею что ты имеешь в виду, и я не думаю, что когда-либо узнаю если ты не объяснишь мне. — Звучит как твоя личная проблема.— Он закатил глаза. —Каччан!— Изуку застонал. — Кажется, я говорил тебе не дрочить по телефону, — отрезал Кацуки, ухмыляясь про себя. —К-Каччан! — Голос Изуку повысился на октаву. Значит, его легко смутить, да? — Нет, Деку, — оскалился он. — Перестань пытаться заняться со мной сексом по телефону. Я не в настроении. Тон Изуку стал еще выше, когда он продолжал бормотать «Каччан» и различные решительные отрицания. Кацуки пришлось прикрыть рот, чтобы не разразиться смехом — взволнованный Изуку был просто слишком забавным чтобы его прерывать.

***

С тех пор это начиналось приблизительно одинаково. Обычно звонил Изуку. — Сегодня к стойке подошел какой-то парень и попросил меня отфотошопить для него фотографии. — Чего? Разве ты не работаешь в книжном магазине? — Вот именно! — горячо ответил Изуку. — Я сказал: «Сэр, это книжный магазин», и знаешь что он ответил, Каччан?! Ты знаешь, что он сказал? — Что?— Кацуки застонал, пытаясь казаться раздраженным, несмотря на то, что был искренне заинтересован. — Блять, Деку, просто скажи мне, черт возьми. — Он сказал: «Да, но я вижу, что у тебя тут есть компьютер, так что…» — он замолчал. Кацуки сузил глаза, как будто это помогло бы ему понять такой уровень глупости. — Черт возьми, что он вообще думает о компьютерах? — Я не знаю! — пискнул Изуку. — Какая-то чудо-шкатулка, наверное! — Настоящей чудо-шкатулкой станет гроб этого мудака, когда я закопаю его заживо, чтобы избавить мир от его гребаного идиотского существования.

***

Время от времени звонил Кацуки. — Вот дерьмо, Деку… — приглушенным, настойчивым тоном произнес Кацуки, расхаживая взад-вперед по мужскому туалету на работе. — Каччан? Это ты? — Конечно, это блять я, — он закатил глаза. — Кто еще, черт возьми, это может быть? — Не знаю, но… — Нет, послушай, — прошипел Кацуки. — Эта курица только что, святое дерьмо, Деку. Короче, эта женщина только что пришла в магазин, окей? Она купила кучу дерьма, включая медвежий спрей. Я подхожу к ней, она ведет светскую беседу, говорит о том, чтобы взять своих детей в поход, а я просто отвечаю ей односложно, все как обычно, просто стою и пытаюсь не послать ее нахуй, но потом, — осторожно произнес последние два слова Кацуки, слегка наклонившись вперед. Его рука напряглась, превратившись в своего рода клешню. Сила привычки. — Эта сука, блядь, улыбается мне и говорит: «Итак, медвежий спрей… я должна просто опрыскать им своих детей с головы до ног?», — передразнил он высоким гнусавым голосом. Изуку остановился на секунду. Затем: «Серьезно?!» — Черт возьми, серьезно. — О боже… Что ты сделал?! — Я не знал, что, черт возьми, делать! — Он закричал, оставив все попытки замолчать, и поднял свободную руку вверх. — Я стоял совершенно неподвижно несколько секунд, потому что мне пришлось использовать всю свою гребаную силу воли только для того, чтобы не закричать на ведьму о том, какая она блять идиотка! — Боже мой. Боже мой, — пробормотал Изуку, слегка приглушенно. Кацуки мог представить, как он сейчас фейспалмирует. — Итак, это все? Ты просто ничего не сказал?! — Я ничего не сказал, но эта девка на кассе рядом со мной, Мина, услышала это и через секунду сказала даме: «На самом деле это не для этого. Пожалуйста, не обрызгивайте своих детей медвежьим спреем», и объяснила, для чего это на самом деле, черт возьми, так что мне не пришлось этого делать, слава богу. — Ух ты. Вау, это просто… это безумие, — пробормотал Деку. — Я-я имею в виду, наверное, хорошо, что она что-то сказала, правда? До того, как у нее появился шанс сделать это…? — Да, да, у этой истории счастливый финал. Блять, окей, ладно, — быстро сказал Катсуки раздраженный. — Это не делает меня менее обеспокоенным, но эй, нахуй, верно? — Что бы ты сделал? — спросил Изуку тоном чистого удивления. — Ну если бы эта девушка не вмешалась. — Черт, я не знаю, Деку, — простонал он. — Думаю, я бы просто ушел, понимаешь? Потому что, блять, я лучше получу из-за этого неприятности, чем буду уволен за то, что нагрубил покупателю. — Да, наверное, ты прав, — рассмеялся Изуку. — Охуенно прав, блять, я охуенно прав, — ухмыльнулся Кацуки. — Каччановский язык, — упрекнул другой. — Отъебись, Деку, — фыркнул он.— Прошло сколько, два месяца? Слишком поздно жаловаться на это.

***

Независимо от того, кто звонил первым, разговор обычно начинался с того, что один из них разглагольствовал о глупых клиентах и ​​других неприятностях, связанных с работой. И в течение пары недель каждый звонок заканчивался также приблизительно одинаково. Пока не произошло это. — Парень пытался флиртовать со мной, прося меня порекомендовать поэтов, известных тем, что они пишут о любви, — начал Изуку в один из субботних вечеров. Кацуки сел на спинку своего дивана, потянувшись, чтобы коснуться окна. Он задавался вопросом, когда стало так холодно и почему он не заметил этого до сих пор. — Как, черт возьми, это вообще работает? — Ну, это не сработало, — хихикнул Изуку, а затем продолжил, — но, честно говоря, отвечая на твой вопрос, я не совсем уверен, к чему он клонил.— Он вздохнул, и что-то в тоне полного истощения привлекло внимание Кацуки. Ему было интересно, достаточно ли он спит. Придется потом накричать на него за это. — Сначала он попросил порекомендовать только поэзию в целом, поэтому я сказал «конечно» и отвел его в секцию поэзии. Кацуки прижался щекой к окну, рассеянно глядя на маленькую полоску звездного неба, видневшуюся прямо над бетонными стенами, отделяющими его квартиру от других, а внешний мир от них всех. — Я начал давать ему какие-то общие рекомендации, но потом он прервал меня и сказал: «А как насчет любви? Вы знаете каких-нибудь поэтов, которые писали о любви?» В этот момент он наклонился ближе ко мне.— Изуку сделал паузу, глубоко вдохнул и выдохнул, продолжая. Он действительно кажется усталым. —Но я подумал, что, как бы там ни было, я просто проигнорирую это, дам ему рекомендации и уйду от него. Он не был слишком напористым, просто очень очевидным и немного странным, я думаю. Кацуки напевал, и стекло вибрировало вместе с ним. — Поэтому я так и сделал, но потом… он просто стал уточнять. Он начал просить стихи о любви конкретно о парнях. Я смог припомнить одно или два, что пришло мне в голову, поэтому я сказал ему, но затем он посмотрел на меня с этой странной ухмылкой и спросил: «А как насчет симпатичных парней с красивыми зелеными глазами?», — И я больше не мог притворяться что не понимаю что он описывает меня. Эти слова ударили Кацуки сильнее, чем он мог ожидать. Одна-единственная мысль непрестанно эхом отдавалась в его голове. У Деку зеленые глаза. У Деку зеленые глаза. У Деку (красивые) зеленые глаза. — Господи Иисусе, — пробормотал Кацуки. — Ага. Думаю, его целью было просто продолжать уточнять детали до тех пор, пока я не смогу ничего порекомендовать.— Изуку на мгновение остановился. — Поэтому я сказал «нет» я постарался вложить в это слово всю свою незаинтересованность, чтобы он наконец-то понял. А потом он сказал с невероятно горделивым лицом что-то типа: «Что ж, возможно мне придется написать кое-что». — Черт, — простонал Кацуки, съёжившись. — Это так чертовски отстойно, блять. — Ага, — ответил Изуку. — Он все время работал над этой грандиозной линией пикапа, и это было даже не мило. — Надо было просто зайти с классики, — ухмыльнулся Кацуки. — Хорошо, что я взял с собой читательский билет, потому что я собираюсь изучить тебя . Изуку фыркнул. — Ты поверишь мне, если я скажу что слышал это уже по крайней мере три раза? — Ну, я не вижу причин, чтобы ты лгал об этом. — Это справедливо, — хихикнул он. — Однако на данный момент у меня есть отработанный ответ на это. Я всегда просто говорю им: «Извините, сэр или мадам, это книжный магазин, а не библиотека. К сожалению, мы продаем только книги, и, боюсь, я не проститутка. — Бля, это прекрасно. — Ты так думаешь? — тихо спросил Изуку. Кацуки услышал отдаленный звук того, как другой мальчик прочистил горло, как будто он держал телефон далеко от лица. Когда он снова заговорил, это было решительно громче. — Хотя однажды меня за это чуть не уволили. — Оно того стоило, — без промедления ответил Кацуки. — Да, ты прав.— Он хихикнул. Звук медленно растворялся в тишине. Кацуки выдохнул, наблюдая, как стекло запотевает под его дыханием. — Зачем ты вообще потратил столько времени, помогая этому мудаку? — Спросил он. Кацуки сказал себе, что это должно заполнить тишину. —Ну типа просить сотрудника книжного магазина о личных рекомендациях это очень странно. Да даже если бы это было не так, у меня все равно хватило бы здравого смысла ожидать отказа. —Да, большинство моих коллег смогли бы назвать навскидку поэтов пять. — Изуку закончил с застенчивым смешком. —Наверное, я просто хотел… не знаю, надеялся? Я-я имею в виду, было приятно иметь предлог поговорить о поэзии, даже если это был б довольно поверхностный разговор. — Ты любишь поэзию, хах. Почему я не удивлен, — пробормотал он больше себе, чем Изуку. Кацуки почувствовал, как его веки отяжелели. —Потому что я работаю в книжном магазине.— Сказал он как ни в чем не бывало. Кацуки хмыкнул в знак подтверждения, но не стал настаивать дальше. После секундного колебания Изуку спросил: — Тебе нравится поэзия, Каччан? —Хм?— Он рассеянно хмыкнул. Ему потребовалось некоторое время, чтобы обдумать заданный вопрос, но как только он это сделал, —Чего? — Кацуки вышел из транса. —Какого хрена мне должно нравиться это дурацкое, цветистое дерьмо?— Изуку молчал. Кацуки затаил дыхание. На несколько секунд слова просто повисли в воздухе. — Я подумал, что ты можешь сказать что-то в этом роде, — заявил он через мгновение монотонным голосом. Это была своего рода осторожно бесстрастная интонация, которую можно было бы использовать, когда изо всех сил пытаешься замаскировать насколько ты расстроен. От этого Кацуки мгновенно опешил. — …Погоди… — начал он, намереваясь отступить, несмотря на свое замешательство, но Изуку вмешался, как только он начал. —Знаешь, Каччан, ты очень сильно напоминаешь мне одно стихотворение.— Дрожь в его голосе была почти незаметной, своего рода вездесущая вибрация. Кацуки ждал, пока он уточнит, но он не стал. —Хорошо какое- — Мне пора спать, — одновременно сказал Изуку, и, поскольку он был громче, его слова имели приоритет. — Уже поздно, а у меня занятия в восемь. —Он зевнул. — Спокойной ночи, Каччан, — сказал он тем же веселым голосом, которым всегда говорил это. Это было так резко, что Кацуки потребовалось мгновение, чтобы понять что вообще происходит. — Спо… — начал было он, но линия оборвалась, прежде чем он успел договорить. Кацуки оторвал телефон от уха и уставился на экран. Оно затуманилось от жара его тела, как обычно бывало к тому времени, когда их разговоры естественным образом заканчивались. Единственная разница заключалась в том, что обычно они заканчивались совсем не так. Он продолжал смотреть на устройство, как будто это была какая-то умопомрачительно причудливая реликвия. Как будто он мог ожидать, что это объяснит то, что только что произошло. Как будто это был сам Изуку. — …Спокойной ночи, Деку.

***

Занавески в спальне Кацуки были ярко-желтыми, а в лунном свете казались зелеными. По мере того как ночь продолжалась, смещение облаков создавало новые оттенки в постепенных переходах, из-за чего было трудно различить, где заканчивается один оттенок зеленого и начинается другой. Примерно каждые пятнадцать минут Кацуки поглядывал на занавески, и его лишенный сна мозг рисовал абстрактные образы радужных оболочек, а затем задавался вопросом, будут ли глаза Изуку выглядеть так же. Он всегда обрывал эти мысли прежде чем они становились слишком оформленными, но сколько бы он не бил себя по щекам, его разум всегда возвращал его обратно. Кацуки почти не спал этой ночью. В пять утра Кацуки впервые написал Изуку СМС. Его содержание было таким: «Ты в порядке?». Чудесным образом он отключился почти сразу как отправил это сообщение.

***

В десять утра Кацуки проснулся и увидел ответ, пришедший тремя часами ранее. «Конечно, А почему не должен? :)» Кацуки уставился на сообщение на экране — разбил предложение на слова, слова на буквы. Он продолжал делать это довольно долго, как будто в пикселях была какая-то подсказка, что-то, что он должен был найти. Его пальцы оставались неподвижными, прилипшими к устройству, но неспособными двигаться по нему, это было забавно и как-то мрачно. Несмотря на то, что он потратил приличное количество времени на анализ, Кацуки так и не смог придумать подходящего ответа.