Когда дует ветер

— Не родилась ещё, видимо, женщина, которая заставит самого Шинадзугаву любить.

Примерно так на одном из приёмов сказал Тенген и, наверное, впервые в жизни оказался не прав.       Родилась она более двадцати лет назад, встретилась на его пути, а сейчас вот сидит рядом, подкатившись под мужской бок.       Интересная всё-таки штука жизнь. То, от чего раньше так яростно убегал, теперь приносит спокойствие и радость. Правильно говорят, к хорошему быстро привыкаешь: к любящим глазам, к ощущению, что тебя всегда ждут, к ласке, к искренности. Санеми тоже исключением не стал.

      Отчётливо ощутил это, когда Незуко уехала на экскурсию на три дня. Вместе со школьниками своими. И в их доме всё это время чего-то явно не хватало. Хотя, если задуматься, жил же он один столько лет и ничего, всё устраивало, а провёл год вместе с ней, и одиночество уже не казалось таким хорошим вариантом.       Стены квартиры, казалось, гудели от тишины, а её отсутствие заполняло всё пространство, оставляя лишь эхо воспоминаний о смехе и разговорах. Каждая комната казалась пустой, хотя мебель оставалась на своих местах.       Санеми замечал, что, накрывая на стол, машинально ставит два прибора — один для себя, другой для Незуко, не осознавая, что её нет рядом.       По вечерам он выходил на балкон, где тёплый ветер шевелил занавески, напоминая ему о том, как она любила сидеть там, смотреть на звёзды и делиться своими мечтами.       Его сердце наполнилось тоской по её улыбке. Одиночество расползлось по углам, как тень, и он начал осознавать, что настоящая привычка — это не просто комфорт, а глубина чувств, которые они с ней друг другу дарили. С каждым часом ожидание её возвращения становилось всё более нетерпеливым, напоминая, что всё изменилось.       Смешно, но они всерьёз даже ни разу не поругались. Как-то поводов для ссор, действительно, не было. Незуко настолько постепенно вошла в его жизнь, что периода притирки удалось избежать. Даже знакомство с его матерью прошло максимально мирно, чему Санеми искренне удивился.       Он сам не всегда мог с матерью договориться, а Незуко как-то внезапно нашла к ней подход, при этом оставаясь собой. Она не лицемерила, не строила из себя кого-то, пытаясь угодить потенциальной свекрови. Впрочем, даже если такого взаимопонимания между ними бы не случилось, это ни на что бы не повлияло, своего решения Санеми точно менять не собирался.       С каждым днём становилось всё более явным, что Незуко не просто снискала расположение его матери, но и вдохнула новую жизнь в их взаимоотношения. Мать перестала видеть в ней потенциальную угрозу, вторжение в свой привычный мир, а начала воспринимать её как спутницу, способную понять её сына. Незуко, будучи верной своим принципам и не изменяя себе ни при каких обстоятельствах, не стремилась к показной роскоши и не пыталась добиться расположения с помощью лицемерия. В её простоте была заключена сила: искренние беседы, мимолётные взгляды, мгновения тишины — всё это создавало атмосферу тепла и уюта. Его женщина смогла настолько «очаровать» его мать, что спустя некоторое время претерпели изменения даже его отношения с ней.       И, наверное, самым важным моментом здесь стал подарок матери. Однажды, когда Санеми вернулся домой после работы, его там ждала Шизу с небольшим свёртком в руках. Взгляд её был немного печальным, а руки слегка тряслись. На минуту он даже успел испугаться, но потом собрался и подошёл ближе.       — Здравствуй, сын, — поздоровалась она, стараясь не показать своего волнения. — Смотрю хмурый, как лимон, пришёл поздно, что нескоро твоя приедет?       Шизу несколько лукавила с вопросом, потому что ещё пару дней назад разговаривала с невестой сына по телефону. И эта их беседа посеяла смуту в её душе. Незуко осторожно напомнила ей об одном случае и попросила об одолжении. Искренне, как любящая женщина, и Шизу её услышала.       — Завтра возвращается, — равнодушно отмахнулся Санеми, не желая это обсуждать. — У тебя что-то случилось? Ты подозрительно часто стала навещать мою скромную персону.       — Нет, просто хотелось с тобой поговорить, к тому же принесла кое-кого, — устало улыбнулась она. — Руки протяни и возьми осторожно.       Заметив подозрительный взгляд сына, мать закатила глаза, но всё-таки бережно передала ему шевелящийся свёрток. Почувствовав движение, Санеми рефлекторно чуть откинул одеяльце и увидел перепуганные тёмненькие глаза щенка. Неожиданно для него самого от этого вида сердце просто сжалось, а следующая реплика матери просто добила.       — В твоём детстве когда ты принёс собаку, я не разрешила её оставить, — устало начала она, внутренне сжимаясь от воспоминаний. — Денег у нас не было, чтобы прокормить столько ртов, а уж целую пасть тем более я бы не потянула, поэтому и отдала её в приют. Мне показалось, что это послужит тебе уроком: нужно сначала оценить свои возможности, а потом давать надежду.       — Я понимал тогда, что это было правильное решение, — хладнокровно отметил Санеми, но от Шизу не укрылось, что его пальцы сильнее сжали свёрток вместе с щенком. Она знала, что печальный взгляд того щенка стал для него потрясением. С тех пор сын даже ни на шаг к животным не приближался. — Не переживай, у меня нет психологической травмы или чего-то подобного.       — Санеми, я во многом ошиблась, и с тем щенком я не должна была так поступать, — неожиданно для самой себя перебила его мать. Её тон был спокойным, но сын видел, как тяжело ей даётся каждое слово. — Стараясь вырастить тебя ответственным и умным мужчиной, я упускала, что ты был ещё ребёнком, требовала от тебя слишком многого. И в итоге? Ты повзрослел, стал хорошо зарабатывать, всё просчитывать, но счастлив не был. Злился на весь белый свет, и никого к себе не подпускал! — Шизу вздохнула, — Я не осознавала, как важно дать тебе возможность быть просто ребёнком, — продолжала она, обводя взглядом комнату, где на стенах висели его достижения и награды. — Вместо того чтобы поддержать тебя, я бурно реагировала на твои ошибки. Возможно, именно поэтому ты так часто замыкался в себе.       — У меня уже всё в порядке, — фыркнул Санеми, не отводя взгляда от маленького дворового щенка, которого уже гладил за ухом. Слова матери вскрывали какие-то старые раны, о которых он старался не вспоминать. — Ты много работала, я знаю, что тебе было сложно, и ни в чём тебя никогда не винил. И… за этого щенка спасибо.             Мать улыбнулась.       А Санеми отметил, что этот комок довольно ласковый. У него явно есть все шансы подружиться с Незуко, которая увидев его, явно будет улыбаться, как дурочка. Вернётся скоро и будет носиться с ним как с писаной торбой.       — Я нашла его в одном приюте, там сказали, что он был найден на улице, остальные щенки рядом с ним уже умерли от голода, а он чудом выжил, хотя и был сильно истощён. Так что позаботьтесь о нём, как я в детстве не смогла о том… щенке.       Как ни странно, для Санеми этот её поступок оказался по-настоящему важным. Вроде бы простые фразы, но они, словно бы постепенно начинали ломать какой-то барьер между ними. Иногда, действительно, бывает нужно поговорить о прошлых обидах, чтобы их отпустить.       К тому же Санеми знал, что отчасти в словах матери о нём была правда. Он быстро научился зарабатывать, идти к своей цели, просчитывать всё заранее, учитывать все свои возможности, однако испытывать чувство привязанности, любить был, казалось, неспособен. Хотя, может быть, просто боялся этого ощущения.       Он часто задавался вопросом, не является ли это проклятием, которое следует за ним, как тень, готовая поглотить всё вокруг. Каждый раз, когда он сталкивался с добротой и теплотой, исходящей от других, его сердце сжималось, словно защищаясь от того, что он не мог себе позволить чувствовать. Он знал, что его непомерная самодостаточность — всего лишь маска, скрывающая глубинный страх и уязвимость.       Санеми мечтал о гармонии и о том, чтобы однажды открыть своё сердце для любви. Однако каждый раз, когда эта мысль приходила ему в голову, он испытывал сомнения. В его душе боролись две силы — стремление к близости и страх потери. Он не знал, как преодолеть одно, не разрушив другое.       Санеми продолжал свой путь к цели, прокладывая дорогу через тернии жизни, но его сердце оставалось закрытым. Звуки смеха друзей, тихие разговоры с близкими — всё это напоминало ему о том, чего он старался избегать. Возможно, именно поэтому он не имел права на личное счастье: он не знал, как его принять.       А потом появилась Незуко, которая постучала в его закрытую дверь, сделала шаг к нему, не боясь последствий. Разглядела в нём что-то, полюбила, отогрела что-то почти незнакомое или давно забытое.       — О чём ты задумался, мой несносный мужчина? — тихо спросила Незуко, вырывая его из размышлений. В последние дни она видела, что Санеми был явно чем-то озадачен, но никак не могла понять причину. — Думаешь, что кризис не за горами? Не переживай, прорвёмся.       Незуко улыбнулась, чуть приподнялась и поцеловала его в висок.       — Знаю, только думал я сейчас о тебе, — не стал врать Санеми, — Незуко удивилась, непонимающе смотря на него. — Иногда ты бываешь невыносима.       — Это когда ещё? — хмыкнула иронично она, смотря на Санеми, выразительно прищурив глаза. — Я вообще лапочка!       — Конечно, и именно эта лапочка накормила Тана деликатесными лакомствами, и он теперь не хочет есть свой корм, — Незуко закатила глаза, нахохлившись. Ну, не смогла она отказать, глядя в эти голодные глазки. Но ведь это никак маленькому щенку не повредило. — А теперь эта наглая морда оккупировала лежанку и храпит вовсю вместо того, чтобы играться с мячиком.       Незуко чуть пихнула Санеми локтём, собираясь привстать и проверить, как там щенок, но он обхватил одной рукой её талию и снова притянул к себе. От этого жеста ей захотелось смеяться, но она сдержалась, только вот совсем неожиданно услышала топот маленьких лапок.

Она улыбнулась, видимо, Тан решил, что ему надоело спать. Наверняка, принёс жёлтый или зелёный мячик. Щенок запрыгнул на кровать и приблизился к ним, неся в зубах что-то красное. Странно, у него ведь не было игрушек такого цвета.       — Эй, малыш, иди-ка сюда, что это у тебя? А ну-ка покажи, — ласковым голосом пропела Незуко, внимательнее всматриваясь в забытую игрушку. Санеми тут же подскочил на месте, рукой пытаясь её отобрать, однако Незуко уже успела догадаться, что это. Небольшая бархатная коробочка. — Я…       Тан разжал пасть, и коробочка осторожно упала в руки Незуко. А Санеми в этот момент внезапно замер, мысленно кляня себя за невнимательность.       Конечно, собираясь пригласить Незуко в ресторан и преподнести ей эту вещь, он перекладывал её с место на место, а их щенок, любящий всё подбирать это естественно нашёл.       Незуко удивлённо хлопнула глазами, а потом пронзительно посмотрела на Санеми.       В этом взгляде Санеми увидел многое: радость, любовь, страх, нежность, нерешительность.       — Открывай, — пожав плечами, разогнал её сомнения он. — Незуко открыла коробку и тут же перед её глазами появилось безумно красивое кольцо. — Это кольцо тебе и для тебя. Что с ним делать, решать тоже тебе.       Непроизвольно к её глазам подступили слёзы, но она сдержалась. Этот невыносимый, грубый, вспыльчивый, но безумно любимый мужчина хотел, чтобы… они стали официальной семьёй?       Внутри всё сжалось от этого осознания. Незуко давно знала, что Санеми искренне любит её, ограждает даже от дуновения холодного ветерка. Ей не нужны были слова, потому что его поступки говорили обо всём, куда ярче.       — Неужели ты так и не понял, что куда бы ты меня не позвал, я пойду за тобой, — улыбнулась Незуко, осторожно забираясь к нему на колени и обхватывая своими ладонями его лицо. — Я тебя люблю. Очень.       А потом она привычно поцеловала его, чувствуя, как мужские пальцы зарылись в её волосы. Однако нетерпеливый лай внезапно заставил их оторваться друг от друга и рассмеяться. Тан смотрел на них с хитрецой и вилял хвостом.       Маленькое чудо, ожидающее очередную лакомку за выполненную миссию.       Наивные, они ещё не знали, что ещё через пару лет в их квартире будет звучать не только лай Тана, но и детский смех их маленького сына.