Когда дует ветер

      Иногда мы не можем найти правильное решение. Сомневаемся, переживаем и банально не понимаем, как жить дальше. Как раньше почему-то не хотим, а по-новому не всегда получается. Вот и у Санеми не выходило ни то, ни другое.       Санеми не помнил, в какой именно момент всё стало так непросто в его жизни. Когда он умудрился спутаться с женой партнёра и привыкнуть к ней? Своенравная и несносная Незуко изначально ведь не зацепила его ни внешностью, ни характером. А сейчас вот сидит напротив, рассматривает, и его это не раздражает, забавляет только.       И пусть выглядела она всё ещё бледной и немного осунувшейся, глаза её… совсем не были такими печальными, как вчера, и на губах играла улыбка. Они пили кофе и просто разговаривали: о фильмах, о машинах, о спорте. На удивление, темы находились быстро, и Санеми с лёгкой руки Незуко постепенно вовлёкся в дискуссию. Впрочем, чем ещё было заняться, в ожидании результатов некоторых анализов и вердикта врача?       — Кофе здесь слишком горький, — пробормотала Незуко, отпив немного того самого напитка. Она тут же скривила лицо для полноты картины, заставив Санеми усмехнуться. На самом деле, кофе не был настолько горьким, просто ей захотелось увидеть улыбку на его хмуром лице.       — Добавь сахар, — резонно заметил Санеми, протягивая ей сахарницу. — И не пей гольный кофе — вредно.       Незуко кивнула, посмотрев на заботливо купленную для неё булочку с вишней. Интересно, но для себя Санеми, кроме кофе, ничего и не взял. Такое положение дел Незуко не устраивало: она осторожно разломала булочку на две части, одну себе и одну Санеми. Он отказался, чуть поморщившись, но её это не устроило.       — Одно кофе — вредно, — повторила она его слова с невинной улыбкой. — Не придерживаться своих же слов, как минимум странно. Ешь, это, правда, довольно вкусно.       Санеми пришлось согласиться, чтобы не выглядеть глупо и не устраивать сцену на весь местный кафетерий. С одной стороны, детский жест какой-то, глупый и инфантильный, а, с другой стороны, искренняя забота, которая всё же где-то внутри отдаётся теплом.       Только вот от мысли, что этот источник неугасимого оптимизма и ласки снова исчезнет, почему-то становилось неприятно. Нет, он не влюбился в неё, как школьник, просто с ней ему было… неплохо. В прошлом с остальными, коих было немного, такого ощущения не возникало, а с этой дурочкой как-то всё получилось само собой.       Когда врач позвонил и попросил зайти, Санеми чётко решил, что не останется ждать в коридоре. Он хотел сам убедиться в том, что с ней всё в порядке. Несмотря на то, что после этого поводов для встреч, точно, не останется. Впрочем, наверное, это к лучшему.       На руки ему отдали результаты и заверили, что всё с Незуко в порядке. Просто нервное переутомление, небольшие сложности по женской части. Врач назначил курс витаминов и порекомендовал побольше положительных эмоций. Его слова сняли тяжёлый груз с души Санеми, а Незуко только плечами пожала, потому что и так всё это знала.       Она просто не смогла отказать себе в соблазне ещё немного побыть с Санеми, перед окончательным расставанием. Да, горько было это осознавать, однако для себя Незуко всё решила. Она больше не посетит ни одного приёма, разведётся с Зеницу и переедет в другой город. Это будет верным решением, исходя из всех текущих обстоятельств. Несмотря на собственные чувства, Незуко не хотела становиться камнем преткновения.       Они вышли из больницы, и, тихо поблагодарив, Незуко развернулась в сторону, чтобы просто исчезнуть. Правда, Санеми, словно решил поиздеваться над ней, своими словами заставляя замереть на месте.       — Снова решила сбежать? — с иронией в голосе уточнил он, прожигая взглядом её спину.       — Я не сбегаю, просто больше нет причин, чтобы оставаться здесь, — решительно ответила Незуко. — Ты ведь убедился, что со мной всё в порядке.       Санеми кивнул, равнодушно соглашаясь. Она была права, причин оставаться здесь больше не было. Им оставалось только попрощаться и разойтись по своим дорогам.       — Почему ты так и не разведёшься с Агацумой? — неожиданно для самого себя всё же спросил Санеми. — Боишься деньги потерять? Как-то не очень похоже.       Единственный адекватный довод в пользу сохранения брака, однако явно неистинный. Санеми успел уже немного узнать эту дурочку с непомерным чувством вины. Если бы она так переживала за материальный вопрос, не стала бы с ним спать. Он ожидал, что она скажет хоть что-нибудь, однако Незуко только быстрыми шагами приблизилась к нему, привстала на носочки и осторожно коснулась поцелуем губ.       Санеми уверенно ответил на внезапную ласку, привычно зарывшись пальцами в шелковистые волосы, рассыпавшиеся по её плечам. Он уже давно признался самому себе, что ему просто нравится её целовать, чувствовать единый танец губ и языков. Было всё равно, что они стоят недалеко от больницы, и кто-нибудь может их увидеть. Но всё же Незуко отстранилась от него также резко, как и приникла, прошептала только, прежде чем уйти:       — Спасибо тебе. Ты делал меня счастливой.

***

      Весь день Незуко чувствовала себя, словно на иголках. Вернувшись домой, она осознавала, что разговора не избежать. Только вот, как начать и что сказать? Она чувствовала себя загнанной и виноватой, потому что не смогла сдержать обещание, данное мужу, потому что предала его и больше не любила. Теперь лгать самой себе не было никакого смысла, как и сохранять их больные отношения, в которых разрушено было всё, что можно разрушить.       На удивление, когда она приехала в квартиру, Зеницу был уже там: его ботинки стояли в коридоре. Видимо, взял выходной и не поехал в офис. Переживал за неё? Волновался? Тоскливое чувство вины вновь пробралось в душу, словно незваный гость. Она прошла дальше, заглянула в кухню и увидела мужа, сидящего на стуле и смотрящего на неё в упор. Взгляд его отнюдь был не ласков. И Незуко почему-то сразу всё поняла. Он знает. Всё знает.       — Привет, — спокойно поздоровался Зеницу, отчаянно пытаясь сдержать поток собственных эмоций. — Ты в порядке? Вчера ты так быстро ушла, что я даже не успел проводить тебя. Прости, я очень сожалею о своём недостойном поступке, так ведь не подобает вести себя любящему мужу.       Незуко усмехнулась. Слова Зеницу были наполнены едким презрением, пренебрежением и ядом, впрочем, всё это она явно заслужила. Что бы не происходило между ними, она тоже была виновата. Допустила, позволила, скрыла, смалодушничала. С этими мыслями она присела на стул напротив мужа и с грустью заглянула в глаза Зеницу. В них она видела гнев и одновременно боль, которую, к сожалению, не могла облегчить.       — Ни к чему это притворство, я вижу, что ты знаешь или догадываешься, где я была, — Незуко пожала плечами и горько усмехнулась. Реакция была странной, однако… сил на другую просто не было. Устраивать фарс, оправдываться и обвинять кого-то было бы унизительно. Этого делать она изначально и не собиралась. — Да, я провела эту ночь с другим мужчиной, хотя между нами ничего и не было. Можешь не верить мне, но я собиралась сама рассказать это, но ты меня опередил. Хотя, думаю, что это к лучшему, после всего этого теперь и ты видишь, что мы очевидно не можем оставаться вместе.       Зеницу сжал кулак, стараясь оставаться максимально уверенным и максимально спокойным. Конечно, он не ждал, что Незуко упадёт ему в ноги и будет молить о прощении, однако такая безэмоциональность откровенно выводила его из себя. Да, в прошлый раз она сама призналась, что изменила ему, а он сделал вид, что простил, но повторение этого вновь, да и с его партнёром по бизнесу… Это был один из самых болезненных в его жизни ударов.       — Хм, значит, Шинадзугава оказался настолько хорош, да? — резко уточнил Зеницу, прищуривая глаза. От его слов Незуко вздрогнула, а в глазах тут же промелькнул страх. Значит, правда. Знал он свою жену как облупленную. Сразу не мог поверить, что она и его партнёр, а теперь вот… ясно видно, что к чему. — Можешь не отнекиваться, мне всё точно известно. Думаешь, ты ему нужна? Серьёзно? Ты клиническая дура?       — Не нужна, я в курсе, — согласилась Незуко, не став лукавить и спорить. Сейчас куда важнее было убедить его в фактической невиновности Санеми, чтобы окончательно не испортить ему жизнь и сотрудничество. — Когда мы познакомились, вы ещё не были партнёрами. И, если бы я знала о готовящемся сотрудничестве, то не подошла бы к нему и на метр. Вышло всё глупо, он и не знал, что я — твоя жена. А когда правда вскрылась, не имел со мной больше ничего общего. Вчера он просто увидел меня и счёл больной венерическим заболеванием. Пригрозил рассказать всё мужу, если я с утра не посещу гинеколога, чтобы исключить вероятность его заражения. Во всём, что случилось только моя вина, Зеницу. Я думала, что изменю тебе и смогу простить, но не вышло. Я совершила подлость, причинив тебе боль, но мне не стало легче. А твой партнёр был втянут в это случайно.       — Жалкое оправдание, Незуко, — усмехнулся Зеницу.       Хотя, в целом, её версия вполне сходилась с теми фотографиями, их поведением и прочим. Да и разве стал бы Шинадзугава влезать в эти дрязги из-за замужней? Конечно, нет, учитывая количество красоток и моделей рядом с ним, которые были абсолютно свободны. При всём уважении его жена надолго увлечь Шинадзугаву бы, точно не смогла. А вот напугать потенциальной болезнью, учитывая её вчерашний видок, вполне. Слова Незуко немного остудили его пыл, заставляя вернуться к изначально продуманному решению ситуации, с которым Незуко просто обязана была согласиться.       — Но я… простил тебе эту измену, ты ведь тоже прощала мою. Мне нелегко говорить это, однако оставим это в прошлом. Теперь ты просто забудешь о существовании Шинадзугавы, если не хочешь ему проблем, и пойдёшь на ЭКО, поняла меня? У нас будет семья, настоящая и счастливая. Поводов для отказа и попрёков у тебя больше нет.       Незуко покачала головой, чувствуя, как внутри закипает злость. Она понимала его гнев, осознавала, что причинила ему сильную боль. Да она заслужила колкие слова, крики, обвинения, даже удар, наверное, бы заслуженно снесла. Однако… «требование ЭКО» окончательно выбило её из колеи, потому что вмиг разорвало душу в клочья.       Ребёнок — это не средство шантажа или давления. Это живой человек, который от рождения уже любит и чувствует. Нельзя им пытаться кого-то удержать и заставить подчиняться. Ведь ребёнок должен расти в любви и заботе, а не в атмосфере взаимных упрёков родителей и раздражении друг от друга. И, если Зеницу этого не понимал, то говорить ей с ним тем более не о чем.       — Ты не понял, я подаю на развод, — поднимаясь со стула, громко заявила Незуко. Нервы сделали своё дело, окончательно позволив ей выйти из равновесия. — Хватит этой лжи. Признай уже, наконец, мы не станем нормальной семьёй, дело не в изменах, дело в нас. Нас с тобой больше нет. Это привычка, ненормальные отношения, всё, что угодно, но не любовь.       — Если бы я не любил тебя, то, точно, бы убил, Незуко. Поверь, стёр бы в порошок за все твои выкрутасы, — честно ответил Зеницу, заглядывая в усталые женские глаза напротив. Он чувствовал, что всё идёт не по его плану и испытывал ни с чем несравнимую злобу. Она не собиралась сохранять брак, хотя была явно больше в нём заинтересована. — Я очень долго терпел твои обиды, а теперь мы начнём сначала.       — Я больше не хочу начинать с начала. Мы пробовали — не получилось, — Незуко сделала шаг назад, вглядываясь в черты лица собственного мужа. Ей было больно признавать, но больше любви между ними не было. У него был страх остаться одному, а у неё… какая-то болезненная привязанность. Она понимала, что всё, что будет ей сказано, прозвучит грубо. Однако врать дальше было просто нельзя. — Каждый раз я выбирала тебя, верила, прощала, любила. Но ты никогда не делал того же, хоть в этом признайся сам себе, и, знаешь, я впервые хочу выбрать себя. Пусть я буду одна. Бесплодная и никому, кроме родителей, не нужная, но… это будет мой выбор.       — Уверенная стала, да? — Зеницу неожиданно для себя, приблизился к Незуко. В её глазах не было колебаний, привычно мягкая и жалостливая жена куда-то неумолимо исчезала. Ему хотелось встряхнуть её, но вместо этого в порыве бессильной злости Зеницу лишь слегка оттолкнул её, заставив спиной врезаться в стену. — Кто ты без меня? Очнись, твой фонд жив только благодаря моей поддержке. Захочу, он исчезнет на второй день! Не ври себе, ты и недели без моих денег не проживёшь. Будешь жить на зарплату учительницы? Разведёшься со мной, тебя не в одну приличную школу не возьмут, поняла! И что тогда? Будешь жить в своём ветхом домике где-то у чёрта на куличках?!       Его крики отдавались болью внутри, заставляя сжиматься душу в комок, но, несмотря на это, Незуко не собиралась бить в ответ. Да, она могла бы сказать, что первую квартиру они купили, благодаря и её деньгам тоже, что её родители ещё на старте вложились в бизнес Зеницу, поддавшись просьбам дочери, что на её зарплату учительницы они выживали в период его кризисов и неудач.       Могла бы, но не стала… В Зеницу сейчас говорила злость, и Незуко знала, что о своих словах он пожалеет ровно через четверть часа, как и об угрозах, которые никогда не приведёт в исполнение.       — Неважно, — только и прошептала Незуко, на минуту заглядывая прямо в глаза Зеницу. Он сделал шаг назад, а она, наоборот, лёгкой поступью направилась к выходу. Обернулась только ненадолго, чтобы сказать то, что забыла в пылу взаимных упрёков. — Прости меня за ту боль, которую я тебе причинила, я не хотела, чтобы всё вышло… так. Я ни на что не претендую, о чём ты уже, конечно, догадался. Не вини себя, ты — очень хороший человек, и мы, правда, были счастливы, но этого уже не вернуть. И Шинадзугаву-сана тоже не вини, он оказался лишь разменной монетой в наших запутанных отношениях. Вини меня, потому что только я во всём виновата…       Зеницу не успел даже обдумать все её слова, а Незуко уже быстрыми шагами вышла из квартиры. Она не знала, что именно правильнее было бы сделать дальше, но ощущала, что на душе почему-то стало легче. В голове билась только единственная мысль: уехать отсюда, как можно быстрее. У неё были деньги на билет, нужный поезд обязательно найдётся. Оставалось лишь предупредить человека, который может пострадать по её вине.       Садясь в такси, она набрала номер Санеми, не зная, как правильно объяснить всё то, что произошло. Он ответил фактически сразу, не дав ей возможности придумать хоть какие-то заготовленные фразы.       — Слушаю, — грубовато отозвался Санеми на другом конце провода, заставляя сердце Незуко мгновенно сделать кульбит.       — Санеми, это Незуко, мне нужно буквально десять минут твоего времени, чтобы… — осторожно начала она, понимая, что у него вряд ли есть время на разговоры с ней, однако он и тут снова её удивил.       — Я не занят, рассказывай, что случилось, — ответил Санеми. И по его интонации Незуко почему-то почувствовала, что он говорит не совсем правду, однако не стала делиться своими предположениями. Санеми же просто напрягся от её напуганного тона.       — Я… Я… должна тебе сказать, что Зеницу знает о том, что у нас с тобой была ночь вместе, не знаю, кто донёс это, но это правда. Я заверила его, что ты не знал, чья я жена, получилось всё один раз по пьяни, и как узнал, не захотел иметь со мной ничего общего. А вчера просто отвёз к гинекологу, подумав, что я могла заразить тебя половым заболеванием. — Незуко говорила сбивчиво, но основную мысль Санеми всё же понял. Злости на неё почему-то не было, хотя эта ситуация могла здорово подпортить ему жизнь. Но, несмотря на это, почему-то её дрожащий от испуга голос волновал его ничуть не меньше. — Прости меня, Санеми, я не хотела… Прости… Прости… Всё из-за меня…       — С тобой всё в порядке? Он ничего тебе не сделал? — только и спросил Санеми. Как бы всё не происходило, трогать женщину в его понимании было за пределом возможного. В подтверждении его мыслей Незуко начала отнекиваться, снова и снова шепча своё «прости». — Ладно, проблема, поезжай домой, там разберёмся.       — Прости меня…       — Незуко, — уже с ноткой раздражения в привычно ледяном тоне повторил её имя Санеми. Она явно что-то задумала, но он пока не понимал, что именно. — Глупостей не делай.       — Не буду, прости меня, я принесла тебе только проблемы. Я больше не появлюсь в твоей жизни, не испорчу её ещё сильнее. Зеницу обещал, что на ваших взаимоотношениях это никак не отразится, потому что виновата только я. Прости меня…       А дальше послышались гудки. Инстинктивно Санеми попробовал несколько раз перезвонить ей, но смысла в этом уже не было. Чёртова стерва. И неожиданно для себя от раздражения он просто швырнул телефон в стену, разбивая его на части.