Терпение - добродетель

      Его разбудил настойчивый стук в дверь.       Вздрогнув, Грима приподнял голову. Он так и задремал за столом. Законченное и запечатанное письмо лежало рядом.       Кто-то упорно продолжал барабанить по ту сторону.       Очень медленно Грима поднялся на ноги, которые вдруг стали точно ватными, и приблизился к двери, совершенно не торопясь открывать ее. На секунду закрыв глаза, он глубоко и бесшумно выдохнул, унимая сердцебиение, а затем одним движением повернул ключ в замке и дернул за ручку.       - Да? – резко спросил он, умело изображая раздражение.       В следующий миг его с неожиданной силой втолкнули назад. Грима пошатнулся, но удержал равновесие. Перед глазами взметнулась волна золотистых волос.       Не дожидаясь приглашения, Эовин стремительно ворвалась в покои и со всего с размаху захлопнула за собой дверь, да так, что дрогнули деревянные стены.       - Моя леди…- начал Червеуст, удивленно смотря на нее. Лишь однажды он видел ее в таком гневе. Воистину – воительница Рохана, отважная дочь королей. Серые глаза Эовин горели такой яростной решимостью, что Червеуст невольно перевел взгляд на ее руки, ожидая увидеть кинжал или другое орудие убийства, но тонкие побелевшие пальцы сжимали лишь небольшой лист пергамента.       Понимание пришло мгновенно.       - Я объясню – негромко сказал он.       - Разумеется! – язвительно отозвалась она, и ее голос, напротив, зазвучал высоко и звонко - В этом тебе нет равных. Но можешь не расточать понапрасну свое красноречие. Мне все известно. И я хочу сказать тебе, что…       - Ты ничего не знаешь, Эовин.       Она рассмеялась, однако глаза сверкали безжалостной серой сталью.       - Хочешь сказать, ты не служишь Саруману? Не предавал Рохан? Не убил короля? Не жаждешь земель и меня как плату?       - Нет.       - Твоя наглость не имеет границ, Грима. Вот, - она помахала письмом, и Грима проследил за ним глазами, - твой покровитель шлет тебе приятные вести.       Она протянула ему листок. Грима торопливо схватил его, словно только этого и ждал.       «Четыре дня!» - лихорадочно подумал он, пробегая глазами короткий текст – «Так мало!»       Эовин с отвращением наблюдала за ним, но Грима, казалось, напрочь позабыл о ее присутствии. Раз за разом он перечитывал написанное, прищурив глаза и хмуря едва заметные брови.       - Ну? – наконец требовательно спросила она.       Услышав голос, он оторвался от письма и посмотрел в ее сторону.       - Это действительно приятные вести….       Принцесса саркастически хмыкнула, скрестив на груди руки.       - …потому что вероятно мы успеем добраться до Хорнбурга.       Провожаемый ее испепеляющим взглядом, Грима прошел в другой конец комнаты и взял со стола написанное ночью письмо.       - Прочти это, - сказал он, подходя к ней. Эовин оттолкнула протянутую руку, но Грима вновь поймал ее ладонь и насильно вложил в нее конверт, - Я не хочу, чтобы…- он не договорил, и неопределенно махнув рукой, замолчал.       Окинув Гриму недоверчивым взглядом, Эовин все-таки вскрыла конверт. Она достала исписанные листы и, присев на край его нетронутой постели, углубилась в чтение.       Червеуст бесстрастно наблюдал за ней, но его длинные пальцы тем временем судорожно сжимали лежащий в кармане платок.       Прошло несколько томительно долгих минут. Звенящую тишину прерывал лишь негромкий шелест, когда Эовин откладывала очередной лист, выражение негодования на ее лице полностью исчезло, уступив место смятению.       Закончив, она подняла на Гриму заблестевшие глаза.       - Неужели…       - Со стороны все выглядит иначе, не правда ли, моя леди?       - Да, - неожиданно тихо ответила Эовин, - это так.       Грима как-то горько усмехнулся.       - Трудно поверить, что такой, как я, способен на благородные поступки.       - Многие считают тебя предателем из-за твоих действий, а не происхождения.       - Я обещал, что мы вернемся к этому, - кивнул Грима, - и на самом деле я рад, что ты пришла, моя леди. Письмом всего не охватишь, а сказать нужно много…       Стремясь скрыть волнение, он принялся неторопливо ходить, медленно перебирая сцепленные в замок пальцы:        - Как я говорил тебе когда-то, мои помыслы и действия всегда были направлены во благо Рохана и нашего народа. Я узнал о переменах в Изенгарде и посчитал самым мудрым выиграть время, чтобы мы могли собрать силы и найти союзников. Я сказал Саруману, что готов преподнести ему Рохан на блюдечке, если он взамен гарантирует мне безопасность, земли и…- тут Грима остановился и сделал легкий поклон в сторону Эовин, - и тебя. Не ожидая подвоха, он разумеется согласился. Ему и в голову не могло прийти, что за его спиной я проверну совсем другое.       Эовин внимательно слушала, провожая взглядом его передвижение по комнате.       - Я понимал, что колдуну нужна не власть над Роханом, а его полное уничтожение, поэтому убедил Сарумана, что заманить людей в Хорнбург и нанести им сокрушительное поражение будет гораздо быстрее и проще, чем совершать набеги на разрозненные поселения. Я как мог старался избежать кровопролития, поэтому издал указ, запрещающий роханцам нападать первыми: к открытой войне мы были еще не готовы. Моей задачей было подготовить Хорнбург к длительной осаде, поэтому урожай, который принудительно изъяли у крестьян, верные мне люди тайно доставляли туда вместе с оружием.       Хоть я действительно не причастен к болезни короля, - продолжал Грима – я не могу не признать, что она оказалась мне на руку. Я получил неограниченные полномочия, и смог действовать смелее и свободнее. Признаться, власть всегда привлекала меня. Но непосильную тяжесть королевской короны я почувствовал очень быстро, пусть и обладал ею негласно.       После изгнания твоего брата, которое, уж прости, моя леди, было необходимостью, ибо его горячая кровь могла погубить мой план, я столкнулся с другой проблемой. Эомер забрал с собой лучших воинов, а нам предстоит серьезное сражение. Поэтому я приказал даже юным мальчикам срочно обучаться военному ремеслу. Я также написал в Ривенделл, прося владыку Элронда о помощи.       - И раздал земли дунландцам, ожидая, что они будут сражаться за нас, - добавила Эовин, бросив взгляд на прочитанное письмо.       - Именно - подтвердил Грима – между Роханом и Дунландом никогда не было особой любви, но дружеский союз с нами для них более предпочтителен, чем необходимость повиноваться оркам. Поэтому я вернул им исконные земли и заручился клятвой их предводителя. А теперь, когда я знаю, что Саруман уже выдвинул войско, у нас остается несколько дней, чтобы собрать людей, укрыться в Хорнбурге и подготовиться к битве. Но если твой брат окажется здесь раньше, чем мы выступим, все может обернуться ина…       Внезапный стук в дверь прервал его, и Грима тут же умолк.       В ответ на недоуменный взгляд Эовин, он торопливо прижал палец к губам и знаком велел ей быстро отойти в сторону. Не вполне понимая причину его волнения, тем не менее она поднялась и встала туда, куда он указал.       Убедившись, что ее не видно, Грима открыл дверь. На пороге стоял один из его охранников.       - Мой лорд, - торопливо заговорил он, - они уже в Эдорасе, требуют встречи с королем.       Червеуст мгновенно понял, кто «они».       - Проведите их в Золотой Чертог, но предварительно убедитесь, что они сдали всё оружие. Я скоро приду.       - Слушаюсь, мой лорд.       Мужчина отправился исполнять приказ, а Грима вновь запер дверь и обернулся к Эовин.       На долю секунды его железное самообладание пошатнулось, и в голубых глазах она отчетливо разглядела страх.       - Почему ты не расскажешь правду? – спросила принцесса, - Ведь ты ни в чем не виновен.       - Кому, Эомеру? Нет, моя леди, - покачал головой Грима, - едва ли мне поверят. Со временем все выяснится, если роханцам удастся одержать победу. А если нет…это будет уже не важно.       - Но ты в большой опасности, - медленно проговорила Эовин, - тебя могут схватить и…       Она осеклась и не договорила, пораженная ужасом при одной только мысли о том, что брат прикажет сделать с предполагаемым предателем.       Грима молчал. Он просто не мог сказать ей о принятом решении.       - Переписка - вдруг осенило Эовин.       - Что?       - Надо уничтожить твою переписку с Саруманом. Тогда против тебя не будет вещественных доказательств.       Грима удивленно посмотрел на нее.       - Ты права. Странно, что я сам не догадался об этом.       Он подошел к уставленной книгами полке и взял один из увесистых томов в черном кожаном переплете.       - Ты хранишь важные письма в книгах? – хмыкнула Эовин.       - Кроме меня их в Медусельде все равно никто не читает – отозвался Грима, и принцесса уязвленно замолчала.       Книга на самом деле оказалась искусно вырезанным ящичком. Червеуст извлек оттуда связку писем и без всякого сожаления бросил в огонь камина. Языки пламени вмиг охватили ее.       - Одной заботой меньше, - Грима помешал угольки, в которые превратилось свидетельство его связи с Изенгардом. Эовин кивнула, наблюдая за ним.       - А с каких это пор ты носишь перстни? – вдруг подозрительно спросила она, указывая на безымянный палец его левой руки.       - Ах, это…- небрежно отмахнулся Грима, - не обращай внимания. Просто вспомнил о фамильной драгоценности.       Но Эовин слишком хорошо успела узнать его.       - Там яд, не так ли? – вопрос был задан скорее утверждающим тоном.       Грима выпрямился, натянуто улыбаясь.       - У тебя богатое воображение, моя леди.       - Но не такое, как твоя изобретательность. Зачем?       Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Наконец тень фальшивой улыбки растаяла, и Грима вздохнул, понимая, что от ответа ему не уйти.       - Я прекрасно осознаю, каковы мои шансы остаться в живых. И предпочитаю сам выбрать свой конец.       - Это трусость! – возмущенно воскликнула Эовин.       - Как знать, моя леди, - возразил Грима, - зависит от того, что понимать под трусостью. Да, я страшусь боли и знаю, что не вынесу мучений. Смелость или глупость - отдаться в руки палача, утратив перед смертью остатки достоинства? Напротив, требуется куда больше храбрости, чтобы преодолеть природный инстинкт и собственноручно лишить себя жизни.       - А как же я?       На этот вопрос Грима тоже ответил не сразу. Невольно он отвел взгляд в сторону.       - Еще вчера я намеревался жениться на тебе во что бы то ни стало, - наконец заговорил он. Слова казалось давались с трудом, и внутри все болезненно сжалось, - но сейчас… едва ли тебе захочется остаться вдовой в день собственной свадьбы. Я не намерен губить твою жизнь, обрекая на траур.       Между ними воцарилось молчание.       - Ты прав, - немного погодя ответила Эовин. Грима все еще избегал смотреть ей в глаза, и тогда она подошла ближе, - Ты прав, - повторила Эовин, беря его ледяную руку и крепко сжимая, - я не хочу остаться вдовой. И не останусь. Я не дам тебе умереть. Когда Эомер окажется здесь, мы уже будем женаты. Где бумаги?       - Моя леди…- Грима потрясенно уставился на нее, как будто впервые в жизни увидел по-настоящему, - ты всерьез?       - Абсолютно. Ты забыл? Я принадлежу к королевскому роду. Брак со мной даст тебе неприкосновенность. По крайней мере, никто не посмеет казнить тебя без разбирательства в королевском суде.       - Но…       - Нужны свидетели, не так ли? – перебила она.       Прежде чем Грима успел открыть рот, в дверь в очередной раз постучали.       - Милорд, - раздался встревоженный голос Ратвальда, - чужестранцы настоятельно требуют Вашего присутствия. Они отказываются сдать оружие. И я получил донесение, что войско Эомера будет здесь в течение часа.       - Вот тот, кто нам нужен, - заговорщически подмигнула Эовин, отпуская его руку и направляясь к выходу, - бумаги, Грима! Я точно знаю, у тебя давно все подготовлено.       Все еще не веря в происходящее, Грима принялся за поиски, а принцесса, не обращая внимания на изумленный взгляд Ратвальда и еще двух человек из свиты Гримы, которых он привел с собой, пригласила их войти внутрь:       - Задержитесь ненадолго, господа. Нам с лордом потребуются ваши подписи.