Пол часа на одном месте [книга-игра с необходимостью делать выборы]

  Я перебила её, чётка зная что нужно делать: объяснить, что в её поступке действительно не было ничего плохого. Я знаю, о чём говорю, ведь я сама была на её месте несколько лет назад.      — Несколько лет назад я тоже пыталась. - я произнесла это с лёгкой улыбкой.      Она ничего не ответила. Затем увела взгляд в сторону проезжей части и отстранилась от меня. Она по-прежнему сидела рядом, но между нами была невидимая линия, которую ни одна из нас не пересекала.      — Да, Кать, я пыталась. Тоже хотела прыгнуть. - я слегка повела головой, а на лице возникла скептическая улыбка. Я не знала Катюшку достаточно хорошо — я вообще почти её не знала — но сейчас мы зашли на территорию где ОНА была гостем, а я... - Резать вены страшно, ведь так?      Она не ответила. Она вообще никак не отреагировала. Просто сидела и смотрела на дорогу.      — Да, везде пишут, что в горячей воде не будет больно, но когда представишь — просто представишь — что придется поднести лезвие к своей коже, когда представишь, как оно...   — Верно...      Она опустила голову, произнеся слово в землю. Да, она думала о лезвиях, но испугалась! Значит следом она думала...      — Отбросив эту идею ты, наверное, подумала про таблетки? - я добавила вопросительную нотку, но вопросом мои слова не являлись. Катюшка взглянула на меня и молча кивнула. - Почему отказалась? Слишком большой выбор, а какие подействуют наверняка да еще и без последствий — не ясно?   — Верно. - она внезапно усмехнулась, и тут же увела взгляд в сторону застеснявшись.      Готова! Её адреналин прошёл, она успокаивается — сейчас ей стыдно: стыдно одновременно и за то, что она попыталась покончить с собой, и за то, что не смогла довести дело до конца.   Но внутренний голос подсказывал, что торопиться не стоит. В тихом омуте черти водятся...      Я на пол минутки замолчала, давая ей время подумать. Поднялась, пару раз ударила руками по заднице отряхивая джинсовые шорты, отошла на шаг в сторону от Катюшки и вновь облокотилась на перила, заняв не излюбленную — удобную позу. Затем продолжила отведя от неё взгляд, словно обращалась не к ней лично, а просто так — говорила сама с собой.      — Это произошло до того, как я поступила в ваш класс. Навалилось много всего: проблемы с друзьями, проблемы дома, проблемы с учёбой. Да еще всякое до кучи. По одиночке ничто из этого не было достаточно серьёзным для подобного, да и вместе, если честно, тоже. - я усмехнулась. - Чёрт, это была просто череда несвязных событий.      Она тоже поднялась, тоже несколькими жестами рук попыталась отчистить платьице — разумеется безуспешно — и так же, как я, подошла к перилам. Не знаю, была ли ей интересна моя история или же она хотела просто услышать чем всё закончилось — в конце концов, я сейчас стою рядом с ней и говорю обо всем это — но она явно слушала меня.      — Так вышло, что за день до дня Х я впервые решила выпить энергетик. Не алкоголь — его я не пью, ты знаешь — обычный энергетик. Было около одиннадцати вечера, я была дома одна. Мне захотелось пить — вот прям до жути! На столе был бокал с чаем, а рядом на полке — сотка. Сто рублей. Родители уехали, мне оставили деньги на продукты и прочее. И вот я смотрю на эту сотню, смотрю, и думаю «а почему бы и нет?». Так прямо в домашней одежде и пошла к ближайшему ларьку за лимонадом...      Меня окутали воспоминания: да, в те годы я еще пила лимонад и не плевалась. Причем исключительно швепс с лаймом. Эта штука, которой, как выяснилось, разбавляют алкоголь, оказалась настолько вкусной для меня, что — ух! Пила многие годы, периодически покупая на свободные деньги.      — Подошла к ларьку. На улице, разумеется, ни души, дорога совершенно пустая. Протягиваю купюру, собираясь купить любимый напиток, да тут прямо на глаза мне попался синий флакончик — да, да, именно флакончик, а не бутылочка или банка — энергетика. Ну и я не думая купила пару.      Катюшка несколько расслабилась: это чувствовалось и по её спокойному лицу, и по положению её тела — по тому как она облокачивается на ограду, которая по задумке должна была спасти человека от падения с моста (а на практике она лишь сделает падение более красивым и впечатляющим, закрутив тело несчастного, ибо высотой она была по пояс).      — Придя домой я пила этот энергетик в течении получаса: вкус забавный, но не впечатляющий, и уж тем более не стоящий тех денег, что я за него отдала. Однако, не хочу этого признавать, но эффект у него был убойный — Катюшка слегка выпрямилась. Любопытство? - Это чертовски трудно описать, но у меня было такое чувство, будто я выспалась сразу три или четыре раза, и могу сделать всё что захочу.      — И что же ты сделала?      Катюшка спросила с любопытством и достаточно громко. Кажется, в эти секунды она и не думала о прыжке с моста... А вот я об этом не забывала ни на секунду, и продолжаю думать даже сейчас.      — Не хочу тебя разочаровывать, но в тот день, а точнее в ту ночь, моей фантазии хватило только на отжимания. - я рассмеялась, глупо разведя руками в стороны. - Я тогда сделала больше пятидесяти отжиманий за пару подходов! Блин, Кать, да у нас пацаны в школе столько не делали на физкультуре!   Мы обе засмеялись.      — Я, тогда, еще писала подруге в скайпе после каждого подхода. Вся на эмоций, энергия бьёт ключом. Подруга не оценила - «круто». Вот и всё, что она говорила.      Я замолчала на несколько секунд, одарив Катюшку доброй ухмылкой, как бы говоря «затишье происходит перед бурей». Кажется она поняла мой жест: глубоко вздохнув, она изменилась в лице — вспомнила, почему мы стоим этом месте.      — Утром я пошла в школу. Всё как обычно: очередной день из трёх с половиной сотен. На одной из перемен меня и еще нескольких учеников вызвали к заучу — ничего серьёзного, возможно даже негативного окраса в причине не было. Увы, я уже не помню. Я была третьей или четвертой в очереди. Передо мной был пацан — ты его не знаешь — мы не были друзьями, держались нейтрально...   — Как мы с тобой.      Она произнесла это спокойно и безэмоционально. Я ответила ей тем же.      — Да, как мы с тобой. Только он был твоей полной противоположностью: гипер-активный, любил тусовки и гулянки, знал буквально всё про эмо, готов, и прочие субкультыры о которых я и малейшего понятия не имею. В общем, мы не общались, кардинально отличались и в целом у нас не было ничего общего. В ожидании своей очереди я потянулась ко второму флакону энергетика, который остался нераспечатанным с ночи: не буду врать, часть меня просто хотела выпить, тогда как другая часть захотела попонтоваться перед этим пацаном тем, что я пью энергетик прямо в школе. Да, да, в то время подобный жест мне казался чем-то весомым.      Катюшку тихонько хихикнула: то ли ей правда это показалось смешным, то ли это был просто деликатный жест, не таящий в себе ничего особенного.      — Я сделала несколько глотков, затем ко мне подошёл этот самый пацан и попросил отпить. Спокойно, без выпендрежа — попросил так, как будто в этом ничего особенного не было. Ну я и протянула ему флакончик точно так же — так, как будто в этом ничего особенного не было.      «Ведь в этом и правда не было ничего особенного»...      Чёрт, я сказала это в слух.   Катюшка смотрела на меня с пониманием и лёгкой улыбкой: наверно нет ничего плохого в том, что бы быть честной и искренней, когда общаешься с человеком, который еще двадцать минут назад собирался прыгнуть с моста.      — Я ждала своей очереди, и мне было приятно, что мне удалось его угостить. Не потому что он мне нравился. Не потому что он был парень, а я — девчонка. Нет. Просто он выглядел таким живым и ярким для меня в те годы... Нет, его образ жизни мне не был по нраву — в этом плане мы сильно отличаемся — но, тем не менее, он жил очень ярко. А я — нет. И вот сейчас, стоя тут в коридоре возле кабинета завуча, мы были равны.      Я замолчала, рисуя в голове ту сцену: коридор третьего — и самого верхнего — школьного этажа, выключенная лампочка, небольшая толпа учеников что ожидали своей очереди. Я стояла тогда и изредка делала маленькие глотки энергетика — второго энергетика в моей жизни.      — Затем меня позвали в кабинет. - Катюшка слегка дёрнула головой. Не знаю, о чём она сейчас думает. - Увы, я не помню причину, по которой нас вызывали, но помню, что она была не очень значительной. А вот как я со слезами бежала со второго этажа на первый я помню очень чётко...      Катюшка хотела сделать шаг вперёд, но остановилась.      — Я сорвалась. Я ПОЗВОЛИЛА себе сорваться — и всё благодаря необычному приливу энергии. Я знала, еще там, в кабинете завуча, что надо держать себя в руках, что ничего плохого или серьезного не произошло... Но... Всё то, что на меня давило в те годы, всё то, что меня раздражало и бесило... Сейчас (тогда) у меня появились силы показать средний палец всему этому. Раз и на всегда поставить точку, решив все проблемы разом.      Её глаза загорелись. Это не очень хорошо, но зато теперь я знаю что у нас есть много общего.      — Та тема, которая поднялась в кабинете, была последней каплей. Вниз я бежала со слезами на глазах и мне было на всё наплевать. - я задумчиво глянула в небо. - Но соображала я по-прежнему отлично: я бежала вниз, но понимала, как я выгляжу со стороны. Понимала, что если бы мне пришлось (а мне не придется) идти завтра в школу, то на меня будут смотреть множество глаз. Я ворвалась в класс, где были мои одноклассники и понимала, что только что испортила себе репутацию (какой-бы она не была), показавшись зарёванной и в состоянии истерики...   — Но ты по-прежнему контролировала себя...      Она спросила этот вопрос, но прозвучал он как утверждение. Она надеялась, что это было утверждение...      — Пока еще — да. Я подбежала к своей парте слыша, как в стороне прозвучало «Оооо...» - кое-кому из моих одноклассников явно не понравилось зрелище. Я даже знала кому именно — я чётко слышала его голос. Но мне было наплевать. Наплевать на него, наплевать какой меня видят остальные. На всё наплевать — через пару минут всё будет кончено, лишь одно последнее дело...      Я замолчала, переведя взгляд на Катюшку. Она смотрела мне прямо в глаза: да, она не прыгнет. Я готова поставить на это свою жизнь.      — Дрожащими руками я вырвала из тетрадки лист бумаги понимая, что эти слова я не смогу произнести сейчас в слух — меня просто не выпустят из класса, если я произнесу их в слух. Но если я их напишу, то выиграю себе несколько секунд. Да, я была в истерике, но продолжала думать и мыслить с необычайной трезвостью. Я так же знала, что после того, как они прочитают эти слова, сразу же бросятся за мной в погоню.   — Ты хотела попрощаться с кем-то? - тихо и понимающе спросила Катюшка.   — Я много-много раз думала, о чём же будут мои последние мысли. - Я сделала глубокий вдох, представляя себя картину того дня. - В тот день слова появились мгновенно: они не способны были охватить всего того, о чём бы я хотела вспомнить, но тогда они были самыми ёмкими.   Катюшка молча ждала.      — «Передай ему, что у него красивые глаза».      Я усмехнулась: как же это банально звучит сейчас. И, б...ть, какими же сильными они показались мне в тот момент.      — Дописав их я рухнула на пол — у меня просто подкосились ноги...   — ... будто их вообще не существует.   — Именно. Это был первый и единственный раз — мгновение — в моей жизни, когда я не контролировала себя. Честно слово: любой нервный срыв, любой приступ смеха — да вообще всё что угодно! Даже падение в обморок — всё это было под моим контролем, так или иначе. Но тогда я упала на пол не контролируя себя. Это был ТОТ САМЫЙ момент, который может ни разу не появиться и за всю жизнь.   — Я понимаю...      Я взглянула в её глаза — она смотрела уверенно и смело. Интересно, а как это вышло у неё? Я встретила её стоящую возле моста, и догадалась о ситуации только лишь потому, что проходя по этому мосту я сама мысленно планирую прыжок. Но в какой момент произошёл её нервный срыв, то самое желание поставить точку, разобравшись разом со всеми проблемами?      — Через пару секунд я поднялась, бросила листок одному из одноклассников и ломанулась из кабинета.   — К шестнадцати-этажке?   — К ней самой. К шестнадцати-этажному зданию, что так удобно стоит возле нашей школы всего... в скольки? В двух сотнях метров? В трёх?   — Без понятия. - с улыбкой ответила Катюшка.   — В общем, я бежала к ней зная, что за мной бежит одноклассник — тот самый, кому я толкнула листок.   — Парень?   — Да, парень. И не самый дохлый, надо сказать.   — Догнал?   — Технически — да. Но лишь потому что я ему позволила.   — Домофон? - догадалась Катюшка.   — Ага, он самый. Подбегая к зданию я понимала, что мне нужно от него оторваться: была мысль нырнуть под балкон первого этажа — который был внутри здания, а не торчал наружу — он бы меня не заметил, пробежав прямо к подъезду, но почему-то я эту мысль отбросила тогда...   — Возможно, поступи ты так, ты бы выиграла...      Я серьёзно взглянула на Катюшку: она произнесла это немного смущаясь, но с очень ясным взглядом. Да, мы поняли друг друга.      — Так или иначе, я не стала прятаться, а побежала прямо к двери. Но подбегая к ней поняла, что это конец: ключа у меня не было, а звонить в чужую дверь было бессмысленно — даже если бы я сразу попала на того, кто сейчас дома, я была не в том состоянии, чтобы убедить владельцев открыть дверь постороннему, притворившись кем-либо. Да и времени это заняло больше, чем у меня было.      Я помолчала несколько секунд, прежде чем продолжить.      — Он догнал меня, выругавшись потребовал, что бы я остановилась (хотя это было бессмысленно). Следующие минут пять или десять мы просто сидели на лавочке в подъезде прямо перед металлической дверью с домофонным замком.      Я хорошо помню каждый связанный с этим событием эпизод того дня: одноклассник догнал меня, но ничего не делал. Не орал на меня, не бил, не прикасался. Лишь произнёс «стоять, сука», и начал очень тяжело дышать сгибаясь чуть ли не до самой земли. Я же тогда не почувствовала никакой усталости и готова была пробежать по школьному стадиону еще с десяток кругов.   Через несколько минут из подъезда вышла женщина, и глядя на нас спросила почему она — я — плачу. Одноклассник ответил кратко «она устала от людей». Это был не по возрасту взрослый ответ. А еще в тот день ни он, ни я не представляли, как метко он попал, произнеся именно эти слова.   Минут через пять или десять возле подъезда появились остальные одноклассники — большинство из них курили и радовались тому, что был сорван урок.   Я вновь подумала о том, чтобы покончить с собой, но адреналин уже кончился, и я была не способна на это без мощного триггера.   Минут через десять-пятнадцать в школе оказались мои родители: мы жили в четырёх минутах от школы, так что ничего удивительного в этом не было. На меня не кричали, меня не ругали. На самом деле мне вообще мало чего говорили, а в памяти и вовсе почти ничего не осталось.   В тот день меня отпустили с оставшихся уроков. Одна девочка вызвалась сопроводить меня домой: она даже попыталась аргументировать это тем, что не хочет, чтобы я себе навредила, но она так и не смогла произнести это. Мне пришлось ей помочь.   Произнося эти слова я понимала, что их боязнь за то, что я могу причинить себе вред по пути домой лишена всякого смысла, ведь если я захочу — я просто вскрою себе вены ПОСЛЕ того, как приду домой.      — Это была твоя единственная попытка?      Прежде чем задать этот вопрос она подошла ко мне на шаг.   Сейчас я могу легко оттащить её от опасного края, и у неё нет ни единого шанса меня опередить. Но нужды в этом нет. Больше нет. Я ответила ей глядя прямо в глаза, с абсолютным спокойствием и невозмутимостью на лице:                  [4850]   — Нет, не единственная. - и это была чистая правда.      [0721]   — Да, единственная. - солгала я не поведя и бровью.