Повседневная романтика или романтическая повседневность

Когда все собираются за завтраком, в окно уже светит яркое солнце. Ветер играет занавесками на окне, которые разлетаются как крылья. В кухне пахнет выпечкой — МинХо печет оладьи. Маленький половничек погружается в жидкое тесто, подхватывает его, чтобы потом вылить на горячую сковороду. От шипящего теста идет пар, края зарумяниваются и поверхность оладья начинает кипеть, надувая воздушные пузырьки. Спустя минуту-две лопатка подхватывает оладушек и переворачивает его дожариваться с другой стороны. За спиной МинХо кое-то чрезвычайно любопытный не сводит глаз с захватывающего процесса. Лопатка снова подхватывает оладушек, чтобы теперь перенести его на тарелку. За лопаткой следует голодный взгляд ДжиСона. — Сядь, пожалуйста, ты можешь обжечься, — предупреждает МинХо, выкладывая оставшиеся оладьи. — Я тебе все принесу. ДжиСон в последний раз смотрит на пустую сковороду, как будто желая убедиться, что там ничего не осталось съедобного и торопливо идет на свое место за столом, опережая МинХо с тарелкой. — Хани, ты точно хорошо себя чувствуешь? — в тоне МинХо столько беспокойства и заботы, сколько вообще можно выразить голосом. — Может тебе лучше в постели поесть? — Я хорошо себя чувствую, правда, — ДжиСон снова вскакивает, забывая про оладьи, хватает МинХо за руку и кладет ее себе на лоб. — Видишь, температуры нет, я в порядке. — Хорошо, хорошо, я понял, — смеется МинХо, отбирая назад свою руку, — садись уже и ешь. Он ставит на стол тарелку, которая мгновенно пустеет. МинХо возвращается к тесту, которое ждет своей очереди. Следующая партия разлетается так же быстро как первая. Но кое-кто все еще не может съесть один единственный оладушек. Он трет едва открытые глаза и почти клюет носом за столом. — СынМин-а, ты не выспался? — Чан беспокоится о всех своих «детях», особенно о младших. СынМин откладывает вилку и устало вздыхает. — Мы с хёном очень долго разговаривали вчера и я совсем мало спал. Я даже есть не хочу. — В нашей комнате, кстати, очень хорошо был слышен ваш «разговор», — на слове «разговор» ДжиСон делает скобки пальцами. — Вы нам тоже спать не давали. — Прости, — пищит СынМин, заливаясь краской смущения и соревнуясь с ХёнДжином, кто больше похож на свёклу. ХёнДжин давится кусочком оладья, начинает откашливаться и хватает стакан с водой, залпом выпивая сразу половину. — А что было-то? Мы что, с Феликсом все проспали? Все самое интересное? — ЧанБин должен знать все сплетни общежития или жизнь его проходит зря. — Они там полночи подушками дрались и орали, ничего интересного, — МинХо закрывает тему, помогая младшим не потерять остатки гордости. — Вы ешьте, остынет же. Он бросает ДжиСону предупреждающий взгляд. Тот все понимает без слов и не продолжает обсуждение ночных происшествий. Не нужно пока это знать остальным, пусть младшие сначала сами до конца разберутся. Все снова набрасываются на горячие оладьи, поливая их сиропом или медом на свой вкус. МинХо заваривает чай и ставит перед каждым кружку с горячим напитком. Наконец все наедаются. МинХо начинает собирать посуду, но его останавливает ЧонИн. — Я уберу и все помою, хён, иди, поешь сам. МинХо благодарно кивает и улыбается в ответ — «золотой ребенок». Он садится за стол и накладывает оладьи к себе в тарелку. Поскольку сегодня выходной и планов особых ни у кого нет, все решают просто посмотреть фильм в гостиной. Все кроме ЧанБина. Тот отказывается смотреть этот «скучный фильм, нашли что выбрать» и возвращается в свою комнату, чтобы немного поработать. В комнате жарко, открытое окно совершенно не спасает — на улице весна в самом разгаре и на солнце воздух достаточно сильно прогревается. ЧанБин подходит к окну и открывает вторую створку. В комнату влетает новый порыв ветра, но прохладнее не становится. Он снимает толстовку, что надел с утра, и идет к шкафу за футболкой. Футболка находится практически сразу — Феликс не любит беспорядок. На футболке странный принт с черно-белым солнцем. Она почему-то нравится ЧанБину, но причину такой привязанности он не понимает. Может, потому что это подарок Феликса? А может, и нет. ЧанБин снова возвращается к этим мыслям о них. Он настолько погружается в размышления, что забывает надеть футболку, так и держит ее в руках, разглядывая черно-белый принт. - Хён, ты точно не будешь смотреть фильм? — Феликс заходит в комнату, невольно залипая взглядом на голый торс. Он видит его каждый день и не один раз, но прекращать смотреть совершенно не хочется. Собирая внутри себя все возможные моральные силы, Феликс подавляет это постоянно возникающее желание прикоснуться и прячет руки за спиной, сцепляя их в замок. — Ребята передумали смотреть тот, что выбрали в начале, и теперь хотят включить какую-нибудь комедию. Ты как, пойдешь? — Что? — ЧанБин отрывает взгляд от футболки и пытается сфокусироваться на вопросе. — Прости, я задумался. — Ты идешь? — Да, сейчас, только переоденусь. Феликс молча кивает и выходит в коридор. ЧанБин снова возвращается к шкафу и достает шорты, чтобы надеть их вместо спортивных штанов, которые кажутся сейчас слишком теплыми. Он садится на кровать и то, что происходит дальше, становится слишком большой неожиданностью для него — ножка у кровати подламывается и она падает на одну сторону. Раздается жуткий грохот. ЧанБин подскакивает в недоумении, хватая с кровати одежду, как будто она может куда-то пропасть прямо сейчас. Феликс залетает назад в комнату, поскальзываясь на повороте и хватаясь руками за косяк. Следом собираются и все остальные. — Что случилось? Все целы? — Чан расталкивает толпу в дверном проеме и проходит в комнату. — Кровать сломалась, — констатирует ЧанБин, показывая на причину шума. — Я просто сел, а она ка-а-а-к упадет. Я аж напугался. — Кому-то пора садиться на диету, уже кровати не выдерживают. Айщ! За что??? — Хён, что я говорил насчет «сначала думать»? Вот опять ты…. ЧанБин все слышит и порывается отвесить кое-кому подзатыльник, но руки СынМина вытаскивают ХёнДжина из комнаты, пока тому не прилетело, и отправляют в гостиную, подталкивая в спину. Они скрываются за дверью и из гостиной слышатся переругивания вполголоса. — Да что я такого сказал??? Это шутка была, просто шутка – ХёнДжин хлопает ладонями по коленям и откидывается на спинку дивана. — Не хотел я его обижать. — А выглядело так, будто хотел, — СынМин садится рядом, развернувшись на полкорпуса. — Я говорил тебе уже, что иногда твои шутки совершенно НЕ безобидные и людям неприятно такое слышать. — Ты сейчас как моя мама! — А значит я прав. ХёнДжин сопит, пытаясь найти достойный ответ, чтобы не признавать поражение, но не находит и просто молча отворачивается от СынМина, всем видом выражая свое возмущение. — Обиделся? — СынМин поднимает руку и запускает пальцы в белокурые пряди, аккуратно массируя кожу кончиками пальцев. ХёнДжин сердито трясет головой, но СынМин не сдается и продолжает перебирать волосы пальцами, явно получая от этого удовольствие. — Вот почему ты всегда не на моей стороне? — ХенДжин поворачивается и начинает сверлить СынМина взглядом. — Постоянно меня ругаешь. — Потому что ты неправ, — СынМин аккуратно поправляет челку, лезущую ХёнДжину на глаза. — Но я не против тебя, наоборот, я хочу, чтобы ты стал лучше и понял, наконец, что все твои действия, даже те, что ты считаешь безобидными, могут нести неприятные последствия для других людей. И даже для тебя. Он аккуратно берет ХёнДжина за руку и сжимает ее в своих ладонях. — Я всегда на твоей стороне, даже если тебе кажется, что это не так. Ты мне веришь? Вместо ответа ХёнДжин кладет свободную руку на шею СынМина и притягивает его лицо к своему, оставляя на чужих губах легкий и почти невесомый поцелуй. — Верю. — Сумасшедший! — СынМин отталкивает его и оглядывается. — А если увидит кто? — Они давно все поняли, — ХёнДжин смеется и ерошит волосы младшего, придавая тому безумный вид. — И кто теперь похож на сумасшедшего? — Балбес! — СынМин торопливо пытается привести волосы в порядок, расчесывая их пятерней. — Ненавижу, когда ты так делаешь! — А я люблю «так» делать! — Хван показывает язык и, вскакивая с дивана, уносится в свою комнату. — Ну и кто здесь младше? — СынМин удрученно качает головой и идет следом. — По развитию начальная школа, максимум. Остальные по-прежнему толпятся в комнате ЧанБина и Феликса. Чан подводит итог. — Утром придет менеджер, покажем ему, пусть решает что-то с ремонтом или заменой. — Да какой тут ремонт? — Феликс заглядывает под кровать, пытаясь оценить масштаб разрушений. — Ее проще выбросить, чем починить. — Вот пусть сами и думают, это не наша проблема. Сегодня звонить не буду, выходной все-таки. — Так, стоп, — ЧанБин решает вмешаться в обсуждение, — а где я спать сегодня буду? — Положи матрас на пол и спи. Какая разница, где он будет — на кровати или на полу? — Большая разница! На кровати есть ламель, на полу нет. — Что есть на кровати? — Феликс пытается понять незнакомое слово на корейском. — Ламель. Ну, это реечное дно на котором лежит матрас. Вот эти вот рейки, — ЧанБин приподнимает матрас и показывает, что под ним. — А! А-а-а! Я понял! — Вот и хорошо. Только это ничего не меняет. Матрас тонкий, без ламели будет довольно жестко. — ЧанБин-а, ты от меня что сейчас хочешь? — Чан уже устал от этого разговора. — Я тебе где кровать возьму в воскресенье? — Хён, — Феликс снова вмешивается, видя, что старшие никак не могут разобраться между собой, — можешь спать на моей, я на полу посплю, мне без разницы. — Ну, вот и решился вопрос. Все, я ушел смотреть фильм, — Чан поспешно выходит из комнаты, пока его еще чем-то не озадачили в плане принятия решений. Остальные тянутся за ним. В гостиной все собираются и начинают выбирать что смотреть, споря по любой возможности, но в итоге приходят к единому мнению и вскоре слышится заставка известной киностудии. ЧанБин заканчивает, наконец, с переодеванием и, зацепившись за руку Феликса, тащит его в гостиную, как на буксире. Тот, хихикает и делает вид, что не хочет идти, скользя ступнями в носках по полу. Они паровозиком заходят в гостиную и пробираются на свободное место. Феликс садится с прямой спиной и складывает руки на коленях, как примерный ученик. ЧанБин косится на него и в его взгляде читается явное недовольство позой младшего. Он протягивает руку у Феликса за спиной и за плечи притягивает того к себе, при этом довольно улыбаясь. Тот нисколько не возражает такому отношению и слегка смущается по привычке, но все вокруг делают вид, что их тут вообще не существует. Феликс успокаивается и придвигается немного ближе, чтобы им обоим было удобнее. Его взгляд устремляется на экран, внимание сосредотачивается на фильме, не замечая, что взгляд того, кто сидит рядом, не отрывается от его лица. Время за просмотром проходит очень быстро, все увлекаются происходящим и спокойно высиживают почти два часа без споров и разговоров на повышенных тонах. МинХо несколько раз трогает лоб ДжиСона на предмет повышенной температуры и раз пять интересуется не хочет ли он чего. Тот машет рукой в надежде, что МинХо отстанет, но это бесполезно, он спрашивает снова и снова. Чан поглядывает на них украдкой и кивает, мысленно с собой соглашаясь, он давно уже понял, что к чему в их отношениях, только вот они сами все никак не придут к определенности. Чан и готов бы помочь, но ему и своих дел хватает, и лезть в чужие дела без необходимости не хочется. Хотя временами так и подмывает дать обоим толчок для скорости. Ближе к десяти вечера все готовятся ко сну, потому что вставать в понедельник рано. Из комнаты ЧанБина и Феликса слышен скрип дерева по полу и глухой стук — парни перевернули сломанную кровать и отодвинули ее к стене, чтобы получилось спальное место. Феликс застилает импровизированную постель и, выключив свет, ложится, накрываясь тонким одеялом. ЧанБин оставляет окно на проветривании и не задергивает шторы, поэтому в комнате довольно светло от фонарей и мигающих рекламных вывесок, что находятся на улице прямо напротив дома. Слышится изредка как стучит подвеска грузовиков, что перебираются через «лежачего полицейского», и скрип тормозов легковушек перед светофором. Звуки давно привычные и никого не раздражающие. Но сегодня Феликсу совсем не до сна. Он ворочается на чужом матрасе уже полчаса и сна у него ни в одном глазу. Он сопит и шумно дышит, чем и привлекает внимание ЧанБина, который тоже не может уснуть. — Я говорил, что будет неудобно, но кое-кто уверял меня что «Мне без разницы где спать», — передразнивает старший, поворачиваясь к Феликсу. — Почему меня никто здесь не слушает? — Все нормально, просто нужно привыкнуть, — Феликс снова накрывается одеялом, которое сбросил пару минут назад из-за того, что стало жарко. — Ничего не нормально, ты так не выспишься. Иди сюда. — ЧанБин сдвигается на край кровати и приподнимает край одеяла. — Давай, давай, не тормози. — Хён, это плохая идея, кровать для двоих совсем не предназначена, тебе будет неудобно. — Давай я сам решу, что для меня удобно, а что нет. Бери подушку и дуй сюда. От категорического тона Феликсу ничего не остается, как подчиниться старшему — он берет подушку и идет к своей кровати. ЧанБин приглашающее хлопает по матрасу рукой и Феликс, кинув подушку в изголовье, залезает под нагретое одеяло. Он старается лечь максимально далеко от ЧанБина, но тот, обхватив парня рукой за талию, придвигает к себе. — Еще не хватало, чтобы ты свалился во сне. — Но хён… — Феликсу неудобно и слишком жарко от такой близости. — Что опять? — ….ничего. — Договаривай, раз начал. — Ты можешь руку убрать? — Зачем? — … — Ну и спи тогда, хватит болтать. Феликс замирает и боится выдохнуть. ЧанБин чувствует под рукой напряженный пресс. — Такое чувство, будто мраморную статую обнимаю. Ты чего застыл? Дыши, я тебя не съем. Феликс выдыхает и зажмуривает глаза, в отчаянии надеясь побыстрее заснуть, но получается очень плохо. Точнее, не получается совсем. ЧанБин дышит ему в шею, вызывая мурашки, которые разбегаются вниз по спине и щекочут копчик. Рука на животе никуда не пропадает, только постепенно сползает к резинке шорт. Феликс не выдерживает нервного напряжения и подскакивает на кровати. Он садится на край и кладет на колени подушку. — Хён, я лучше на пол пойду, здесь слишком неудобно вдвоем. — Неудобно на потолке спать — одеяло спадает, — парирует ЧанБин, поднимаясь и садясь позади Феликса. — Или ты мне сейчас объяснишь, в чем проблема спать вместе, или… — он снова обнимает его одной рукой за талию, а второй забирает с колен подушку и кладет ее на место в изголовье… — или я сам уже понял почему. Феликс прикрывает ладошками шорты спереди, но ЧанБин уже все видел, и смысла в этих прятках нет. Младший порывается встать, но ему не дают, усаживая обратно. ЧанБин целует тонкую ключицу, что выглядывает из горловины футболки и кладет подбородок на плечо Феликса. — Может, скажешь что-нибудь? — Прости, хён. — Это совсем не то, что я хотел услышать. Посмотри на меня, — ЧанБин освобождает одну руку и кладет ее младшему на щёку, с усилием поворачивая его лицо к себе. Глаза Феликса зажмурены, губы сжаты в тонкую линию. — Тебе не за что извиняться и нечего стыдиться. И уж точно не нужно делать это передо мной, ты понял? Феликс кивает и открывает с опаской глаза, которые встречаются с глазами напротив. — Я тебе уже не раз говорил, что я никогда в жизни тебя не обижу и не сделаю тебе больно. Но у меня такое чувство, будто ты мне не веришь. Это обидно, знаешь? — Нет, хён, пожалуйста, я так не думаю, я верю тебе, просто мне очень стыдно за то, что ты видел. И я… ты… — связанные слова заканчиваются и Феликс закрывает лицо руками, в надежде спрятаться от этого неловкого разговора. — Ну вот, опять, — ЧанБин со вздохом разочарования убирает от младшего руки. — Хочешь спать на полу? Хорошо, я не буду тебе мешать. Иди. Он ложится к Феликсу спиной и в воцарившейся в комнате тишине слышно только его нарочито громкое дыхание. Младший в полной растерянности, совсем не этого он ожидал. — Хён! — Что? — Ты обиделся на меня? — Этот глупый влюбленный идиот не может обижаться на такого солнечного ребенка как ты. Поэтому, не бери в голову, иди спать, все хорошо. Никто не подумал бы, что Феликс тугодум, но иногда полученная информация долго до него доходит. Спустя не меньше минуты, он, наконец, осознает, ЧТО именно сказал старший. — Хён!!! — Ну что еще? — ЧанБин поворачивается и садится на кровати, всем видом демонстрируя раздражение таким бестолковым младшим. — Сам не спишь, и мне не даешь. — Но, хён, я должен тебе сказать одну важную вещь. — Какую? — Ты проболтался, — Феликс к концу фразы не просто улыбается, а практически расцветает. — Что? — непонимающе тупит ЧанБин. — В чем я проболтался? — Ты же про себя только что сказал «глупый влюбленный идиот»? ЧанБин закатывает глаза и опрокидывается обратно на подушку. Точно, он это сказал, черт! Хочется буквально зашить себе рот, чтобы такого больше не было, но сказанного уже не вернешь. — Ты понял, да? — Я понял, — Феликс ложится рядом на бок и его сияющие глаза устремляются на лицо ЧанБина. — Могу я узнать, в кого ты влюблен? — Перестань! — Что перестать? — Ты же понял, зачем спрашиваешь? — Хочу еще раз услышать. Пожалуйста, хён, посмотри мне в глаза и скажи это еще раз. Я все еще не очень верю в реальность происходящего. По-моему я сплю. — Ты такой зануда иногда! — ЧанБин поворачивается к младшему и протягивает руку к его лицу. Он обводит пальцем брови, переносицу и аккуратный подбородок. — Но я все равно тебя не заслуживаю. Феликс солнечно улыбается, забирает эту руку со своего лица и подносит ее к губам, целуя в ладонь. — Я тоже люблю тебя, хён. ЧанБин смеется вполголоса и одним резким движением почти впечатывает Феликса в себя. Он целует его в лоб и прижимает голову к своей широкой груди. — Обожаю тебя, дурачок.