Родство?

Сегодня был выходной, так что Ксандру никуда не надо было идти. Мог спокойно посидеть дома, погулять, посоревноваться с кем-то и д.т... Выйдя с их с Луи общей спальни, он заметил на кухонном столе записку от деда.

Сегодня мне нужно поехать в город по очень важным делам. Вернусь поздно, так что ложитесь спать без меня. И прошу тебя вести себя терпеливее к Луи.

P.S. Если к моему приезду я не обнаружу свой дом в целости и сохранности — обоих урою.

Тяжело выдохнув, Шакадера пошёл в душ, думая, что такого можно приготовить на завтрак. Ну чтож, надеюсь Луи любит овсянку, потому что ничего другого сам Ксандер не ест с утра. После завтрака он собирался на тренировку, как обычно, но на этот раз его что-то остановило. И это "что-то" сидело на веранде и смотрело в сторону леса, думая о чём-то своём и свесив ножки с деревянного пола. — Всё об отце думаешь? — Спросил Александр, сев по-турецки рядом с братом. Вместо ответа тот просто кивнул. — Пойдём со мной, хоть развеешься, — с этими словами парень встал и пошёл к лесу. Луи сначала проводил его взглядом, а затем так же встал и пошёл за ним. Только вот выглядели они со стороны очень странно, гуляя вместе: высокий шкаф, одеты в майку и штаны для тренировок и 150 сантиметров под землёй в пижаме идущий рядом с ним. — Мне даже как-то необычно, что ты идёшь рядом и молчишь. Обычно ты оскорбляешь всё что движется. — Так отца же рядом нет, да и камер тоже, значит весь этот цирк здесь неуместен. От такого прямолинейного ответа Ксандер даже опешил. То есть, всё это время Широсаги считал всё, что он делает цирком? Если это так, значит ли это, что всё сказанное им ни имеет никакого значения к нему самому? Что он вовсе не считает всех ничтожными и глупыми. — А вот здесь прошу по порядку... Твой отец заставляет тебя оскорблять других? — Ну... — Парень посмотрел куда-то в землю, помолчал пару минут и выдал: — он не хочет, чтобы я заводил друзей. — Думаю, тебе лучше рассказать всё, — Подходя к беседке, Ксандер сел на скамью и посмотрел в ожидании на своего брата. Тот тяжело выдохнул и сел. — Ну... Когда я родился моим родителям было... Папе было 22, а маме 16. Они не были готовы к такому, но мой дедушка, отец моего отца, заставил его жениться на моей маме. После этого они жили вместе примерно года четыре. Папа неоднократно изменял маме, но ей было всё равно. Она не любила его, она любила меня, из-за чего отец всё больше и больше ненавидел меня. А потом, — Луи сделал небольшую паузу, пытаясь подобрать слова как можно мягче, чтобы не шокировать своего собеседника, но в голову ничего не приходило, так что он вывалил всё как есть, — он пристрелил её. За то, что она его не любила. В этот момент лицо Ксандра побледнело от осознания этого ужаса пройденного Широсаги в четыре года. — На самом деле было очень глупо с его стороны, ведь она по большей части следила за мной, а потом я остался один и требовал внимания от отца. Он злился и бил меня. А после того, как я пошёл в школу, то запрещал мне заводить друзей, говоря, что они будут мешать мне учиться, развиваться и что у меня не должно быть времени на "друзей", что я должен быть занят учебой. Но если честно, я считаю, что по большей части он запрещал мне заводить из, потому что боялся, что я расскажу им то, что именно он со мной делает. — А что он с тобой делает? — Наказывает... За каждый проступок своё наказание. Например: пришёл домой слишком поздно или слишком рано — лишаешься еды на два дня, рассказал хоть кому-то, что отец ударил — топишься в ведре с водой, называешь его отцом при какой-то молодой красивой девушке — ночуешь на улице. Счастье было, если он спит очень крепко и долго, чтобы я мог поесть и как следует собраться в школу, но, хах, такое случалось только по субботам. В какой-то момент, Ксандру показалось, что тот что-то путает или выдумывает, но стоило ему вспомнить тот самый утренний шрам, как всё стало на свои места. Да ещё и это "хах". Будто бы анекдот рассказывает. Ему это кажется смешным? — А ты пытался сделать что-т? Вызвать полицию? — Вызывал, и не один раз, но... После каждого приезда отцу влипляли штраф за ложный вызов, а мне ломали кости. Брр, как вспомню! Всё оставшееся время, проведённое в этой беседке Шакадера просидел в прострации. Даже забыл про тренировку. И уходя оттуда, он задал вопрос, который волновал его больше всего. — И ты так смело рассказал мне обо всём этом? — Просто мне кажется, что я больше никогда не увижусь с кем-то, только я не могу понять с кем: тобой или отцом.