Нет покоя для грешников.

После встречи с Робертом у отделения для новорожденных и признания ему, что любит их детей, она никак не могла прийти в себя. К разрывающим ее изнутри эмоциям теперь добавилось осознание собственной слабости. Не только перед Робертом, но и перед малютками, которым она дала жизнь несколько дней назад. Все ее тело буквально кричало и разрывалось от желания быть с ними. И теперь, увидев наконец своих детей, двух маленьких крошек в инкубаторе, вся ее душа стремилась к ним. Их образы въелись в ее сознание с каждой складочкой на хрупкой нежной коже, забавными личиками, крохотными ножками и ручками. И с этим нужно что-то делать. Она знала, что находится в одном шаге от того, чтобы изменить принятое решение, сдаться и упасть в объятия Роберта, позволить ему наполнить ее жизнь реальным смыслом. И другое она знала точно: и детям, и Роберту будет лучше вдали от нее. Но теперь, когда он увидел ее растерянность и сомнения, Барр обязательно попробует еще сильнее надавить на нее, чтобы она передумала. Добившись же своего, однажды он захочет избавиться от нее, когда вернет прежнюю жизнь, и сравнение окажется не в ее пользу. А ей хотелось покоя. Заткнуть собственное тело, которое требовало выполнить предназначенную ему функцию. Ее груди, полные молока, разрывались от боли. А тут еще тетушка Мэйбл буквально сто раз в день каждый день пыталась убедить ее не отказываться от детей. Принять свое материнство. Несмотря на подписанные бумаги об отказе от опеки в пользу Барра. Тетка уверяла, что Роберт уничтожит договор, стоит ей попросить. Можно сбежать. Исчезнуть на время. В тайне попросить денег у Роя. Но кузену она больше не доверяла. Он обязательно сдаст ее Роберту. Да и избавит ли ее побег от всех этих противоречивых чувств внутри? В этом Флейм не была уверена. Необходим иной, более кардинальный способ все закончить. Решение пришло неожиданно и было словно озарением. Вслушиваясь в очередную бесполезную болтовню медсестер, Флейм уловила нечто важное. Последние пару дней в Новом Орлеане лил дождь. Редкое явление для февраля, но периодически случающееся. Сливы на крыше больницы оказались забиты, отчего там скапливалась излишняя вода. Но специальные городские службы так до сих пор и не прислали специалистов, чтобы разобраться в этом вопросе, поэтому руководство решило послать туда одного из уборщиков, очистить сливы. Завтра утром ее выписывали. Шов от кесарева уже достаточно зажил. Да и дождь может прекратить лить в любой момент. А значит, действовать следовало быстро. Она не могла упустить шанс получить необходимый ей покой. Как только наступила ночь, Флейм дождалась, когда медсестра, дежурившая на этаже, задремлет, и тихо проскользнула мимо нее. Босиком, чтобы не создавать лишнего шума. Отыскать уборщика с тележкой тоже не оказалось огромной проблемой. Он как раз мыл туалет этажом ниже. Связка ключей висела на его тележке. Уборщик чистил унитазы и не заметил ее, поэтому ей легко удалось стащить ключи. По смехе эвакуационных выходов, висящих буквально повсюду в больнице, Флейм быстро сообразила, как ей попасть на крышу. Главное, оставаться незамеченной. Хорошо, что в больнице ночью не так уж и много персонала. Поэтому она без приключений добралась до двери, ведущей на крышу. И за пару минут подобрала нужный ключ. Забраться вверх по крутой лестнице также легко у нее не вышло. От напряжения внизу живота ощущался дискомфорт, а шов от кесарева стал сильно чесаться и жечь. Она вступила босыми ногами на мокрую крышу, тут же оказавшись по щиколотку в воде. Дождь был сильный, и она промокла буквально сразу. Пижама неприятно прилипла к телу, волосы мокрыми тяжелыми локонами падали на лицо и плечи. Ей вмиг стало холодно, и она начала дрожать. Но Флейм старалась не обращать на это внимания. Упорно шла к цели, хлюпая ногами в холодной воде. Еще минута, и все будет закончено. Она получит долгожданное освобождение. Ее страдания наконец прекратятся. Она подошла к краю крыши и перегнулась через парапет. Земля была далеко внизу и едва виднелась в серой дымке дождя, несмотря на яркое освещение больницы. У нее закружилась голова. Страх сковал ее. Только она никогда не была трусихой. Закрыв глаза и нервно сглатывая, Флейм пыталась отыскать в себе смелость довести начатое до конца. Ради себя, Роберта и их детей. Через пару минут, сумев взять себя в руки, она смело распахнула глаза, собираясь взобраться на парапет. В больницы ведь этажей двенадцать? Не так уж и высоко. Не многие могли похвастаться, что их жизнь закончилась стремительным полетом вниз. В этот момент Флейм ощутила слабость в теле и туман в голове. Почему-то вода под ее ногами приобрела красноватый цвет. Она прикоснулась к животу, повязки на шве больше не было. Видимо, где-то отвалилась. Флейм взглянула на свою руку. Помимо воды на ее ладони остались следы крови. И прежде чем она поняла, что шок разошелся, потеряла сознание, упав в объятия окружающей ее воды.