Нет покоя для грешников.

Роберт, отставив в сторону пустой стакан, утолив жажду, задержал взгляд на дверце холодильника, к которой с помощью магнита был прикреплен снимок УЗИ. Тут же совершенно забыв, что его ждут дела. Сама фотография была мала, но даже в немного размытых очертаниях легко угадывалось двое детей. Два крохотных тельца, две большие головы, ручки и ножки. Его дети. Смотреть на них, видеть их было невероятно здорово. Счастье заполняло его изнутри. В голове раздавался звук их сердец, который он смог услышать. Сильные сердца его прекрасных малышей. Роберт провел рукой по снимку, по очертаниям детей. Во время беременности Натали Робертом-младшим уже существовали аппараты УЗИ, но они еще не давали столь четкого изображения. Да, он и не был ни на одном приеме у врача с бывшей женой. Поэтому сейчас словно заново открывал для себя возможности современной аппаратуры. Два дня назад они с Флейм были на очередном приеме у доктора Марион. Которая ему понравилась еще при самом первом их с Флейм совместном посещении. Врач все подробно объясняла, отвечала на все вопросы, давала полезные советы. Флейм плохо набирала вес, что вызывало у доктора Марион беспокойство. Она поручила ему строго следить за ее питанием, приемом витаминов, сном и распорядком дня в целом. Поэтому рядом с фото УЗИ он повесил список по дням недели и часам, когда и что Флейм следует принимать. Что из лекарств принимать до, после и во время еды. Флейм порой капризничала, но соблюдала необходимый распорядок. А еще пыталась запретить ему повесить снимок УЗИ на холодильник, где и она могла видеть его. Попросила забрать и хранить в своей комнате, но Роберт не собирался этого делать. Не собирался отказываться хоть от одного пункта предстоящего отцовства. Да и разве, если ее намерения отказаться от детей тверды и непоколебимы, какой-то снимок мог стать проблемой? Или все-таки она не до конца уверена, что в итоге сможет отказаться от детей? На самом деле, он бы не удивился, если это оказалось правдой, если бы Флейм передумала и решила стать матерью. В какие-то моменты он порой улавливал в ее взгляде сомнения, а иногда что-то мечтательное. И это должно было огорчать его, но, наоборот, радовало. Даже при трезвом понимании, что их детям будет лучше расти без матери, учитывая, кем была Флейм, Роберт все чаще испытывал сомнения, что действительно хочет, чтобы они не знали своей матери, потому что интуиции подсказывала, что, несмотря на настойчивое отрицание, Флейм любит младенцев внутри себя и способна подарить им свою любовь. «И что же потом?» — тут же спросил Роберт сам себя. Совместная опека? Праздники, проводимые вместе? Летние каникулы? Жизнь детей на два дома? Флейм где-то рядом до конца его жизни? Хочет ли он для себя подобного будущего? Она точно не впишется в ту жизнь, которая начнется у него, стоит ему восстать из мертвых. Да и вообще, зачем думать обо всем этом, раз они давно договорились о том, что будет после рождения их детей.