Нет покоя для грешников.

Когда Роберт, наконец, ушел, перестав колотить в дверь, Флейм окончательно дала волю слезам. Что она наделала? Зачем? Ей следовало остаться в больнице и завершить начатое, избавиться от ребенка… детей. Она приложила ладонь к своему животу и расплакалась еще сильнее. Двое. Двое детей. Двойня. Эта мысль до сих пор не укладывалась в ее голове. Судьба, кажется, в самом деле решила поиздеваться над ней. Флейм опустилась на пол, сев, оперившись спиной и головой о дверь. И что теперь делать? Как повернуть назад? Зачем она сказала Роберту, что детей двое? Огромная ошибка с ее стороны. И как все исправить? Где найти опору? В чем? Как найти в себе силы… Хотелось рвать и метать. Крушить все без разбора. Из-за собственной глупости, слабости. Дура! Дура! Дура! Идиотка! Нужно было подождать доктора Марион и сделать аборт! И что теперь?! Флейм вскочила на ноги. Первый удар пришелся на туалетный столик и его содержимое. Она смела все, стоящее на нем, на пол, а потом неистово принялась топтать ногами крема, помаду, туш, тени и прочее. Метнулась к заправленной кровати, стащила одеяло, подушки — разбросала их по комнате. Заметила на тумбочке увесистый томик стихов, купленный ей Робертом много месяцев назад, в одной из поездок в Новый Орлеан. Сначала хотела повырывать все страницы, представляя лицо Барра, но в итоге просто запустила книгой в зеркало трюмо. И стекло треснуло от удара. Несколько осколков отлетело в стороны. Смотря на свое искаженное, ассиметричное отражение, в голову лезли воспоминания, от который ей хотелось бы избавиться. Забыть раз и навсегда. » — Я любила тебя. А ты меня. Сам знаешь, я была готова отдать за тебя жизнь. — Или забрать мою. — Нет. Я не желала тебе зла. Поверь мне, Куинн. Мне сейчас так тяжело. Я привыкла к тебе. Не смогу без тебя жить. Без тебя я ничто. — Не отчаивайся. Вокруг тебя целый мир. В нем полно мужчин — богатых, солидных мужчин. — Мне они не нужны! Мне нужен ты, Куинн. Знаешь, что я сейчас чувствую? Представь, что мы оказались на необитаемом острове. И вдруг ты нашел лодку и хочешь уплыть на ней без меня. Я знаю, что в лодке есть место, но ты не хочешь меня брать. — Ты ошибаешься, Флейм. В лодке нет места. Она едва выдерживает меня.» Она буквально рухнула на пол в отчаянии, снова зарыдав. Смотрела на устроенный ей беспорядок вокруг, но не находила в нем успокоения. Ее взгляд упал на шкаф. Флейм резко встала, направляясь к нему, открыла дверцу и достала ноутбук. Положила на развороченную кровать, уселась рядом, включила. Да, Куинн бросил ее одну на необитаемом острове отчаяния. Нашел место в лодке для Келли, бывшей жены Роберта, его сына. Но не для нее. Она же пошла ко дну, застряв там навечно. И есть лишь один способ вернуть душевное равновесие. Ей стоит вспомнить о цели, уже много лет позволяющей держаться на плаву. Рукавом пиджака она вытерла слезы с лица. Несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Найдя скрытую в дебрях памяти компьютера папку «КА», открыла ее. В папке хранились сотни фотографий Куинна, его идеальной мадридской жизни, его жены, племянника, дочери. Что-то она сохранила из интернета. Кое-какие снимки сделал Рой, когда она отправила его в Мадрид, пока сама все еще жила в Вегасе с Янсеном. Какие-то сделала лично, когда ненадолго заглядывала в Испанию. При этом Флейм наизусть знала каждый снимок, выражение лица Куинна на них, его движения. Годами эти снимки подпитывали ее ненависть к нему. Так же в папке было пару видео, которые ей чудом удалось откопать в интернете. Один из испанских каналов снял сюжет о Куинне и его семье, журналисты побывали в их отеле и доме. Взяли небольшие интервью. Флейм запустила видео на проигрывание. Переключила его на необходимый кусок, где Куинн рассказывал, как счастлив, как любит свою семьи и прочую банальную чепуху. Она уже давно выучила каждое его слово в этом видео, поэтому в этот раз просто выключила звук. Слышать голос Роберта, Куинна, их обоих — сейчас было выше ее сил. Сначала она просто наблюдала за мимикой и движениями Куинна, представляя, как совсем скоро он будет умолять ее не убивать его. Будет просить прощения, обещать самые невообразимые вещи, надеясь на пощаду. Но она будет с ним безжалостна точно так же, как и он был с ней много лет назад. Прямо сейчас ей жизненно необходима вся эта ненависть, чтобы заглушить иные чувства, обуревавшие ее. Как иначе выкинуть из головы мысли о двух невинных жизнях в ее утробе и их отце. Ведь, если позволить себе думать о них… Нет, нельзя. Флейм снова посмотрела на экран, и вдруг ее привлекло то, на что раньше она не обращала внимания. На каких-то пару секунд Куинн выпадал из кадра, а оператор захватывал столик с семейными фотографиями в рамках. Флейм поставила видео на паузу. Вот Куинн с женой, вот его жена, дочь и племянник вместе, еще одно фото, где запечатлены Роберт-младший и Эрин Барр вместе. Но на столике стоял и другой снимок. Роберт с маленьким сыном на руках, еще младенцем. Это точно не был Куинн. Куинн тогда все еще жил в Лондоне и понятия не имел о брате-близнеце. Флейм завороженно смотрела на снимок. Таким счастливым она никогда Роберта не видела, за все время, что они знали друг друга. В его взгляде на сына сквозил целый мир, полный гармонии и любви. Внутренней свет, успокоение. Все те чувства, который она сама никогда не испытывала. И это счастье она отобрала у Роберта. Возможность видеть, как растет его сын, возможность построить счастливую жизнь с Келли, или даже с Иден, если бы он решил снова попытаться ее завоевать. Долгие-долгие годы упущенного Робертом счастья по ее вине. Слезы снова заструились по щекам Флейм. Признавать не хотелось. Но смотря на счастливого Роберта, она сама испытывала некое счастье, не находя объяснение этому. Потому что, если попытаться объяснить, придется признаться себе еще кое в чем, в чем признаваться было страшно. В своих истинных чувствах к нему. Флейм захлопнула крышку ноутбука. От мыслей в голове и чувств внутри было невыносимо. Она легла на кровать, вновь положив ладонь на живот. Отчетливо представила Роберта, держащего на руках двух младенцем, его взгляд, полный любви и обожания. Такой же, как на том снимке в доме Куинна. «- Только не влюбляйся в меня. Хорошо? Я ведь никогда не смогу полюбить тебя.» И решение пришло само собой. Глупое и неразумное. Не имеющее никакой логической основы. Абсолютно эмоциональное и сиюминутное. Возможно, это всплеск бушующих гормонов на фоне беременности. И, конечно, она обязательно совсем скоро пожалеет о том, что собиралась сделать. Но тем не менее прямо сейчас Флейм точно знала, что ей следует сделать именно это. Отпустить Роберта, позволив прожить ему ту жизнь, к которой он стремится. Дать шанс начать заново на собственных условиях. И раз ему нужны эти дети, после всего, что она ему сделала, их рождение не такая и большая плата. Она, несомненно, должна ему очень многое. И пора платить по счетам.