Нет покоя для грешников.

После ночного пробуждения Роберт снова заснул, а проснувшись вновь, не спешил открыть глаза, хотя уже ощущал солнечный свет на своем лице, а значит, утро давно наступило. На сегодня у него не было запланировано важных дел, обыкновенная рутина. Флейм все еще спала. Он точно это знал, по доносившемуся до него ее ровному и спокойному дыханию. У него есть время поразмыслить, что делать дальше. Даже если ей сегодня придут результаты анализа, и в них не будет обнаружило причин для отсрочки аборта, раньше завтрашнего дня саму процедуру ей явно не назначат. Да, сутки слишком мало, но и за столь короткий срок можно склонить чашу весов на свою сторону. Роберт все-таки открыл глаза. Флейм лежала к нему спиной. Он не удержался, подвинулся ближе, убрал волосы с ее лица и плеча, притянул к себе. Положил ладонь на ее живот. Конечно, срок был слишком мал, чтобы ребёнок начал шевелиться, но само понимание, что он там внутри, вдохновляло и придавало ему сил бороться за его маленькую жизнь. Флейм проснулась от приятного тепла в районе живота. Ей потребовалось несколько секунд сообразить, что причина в ладони Роберта. Она знала, ей следовало разозлиться и убрать его руку. Не давать ему питать напрасные надежды. Но тем не менее положила свою ладонь сверху. Разве им повредит несколько минут иллюзий? — Доброе утро. — Мягко произнесла она. — Доброе. Ответил Роберт, целуя ее в плечо. — Спасибо за прекрасный вечер. — Хотелось тебя порадовать. Флейм повернулась к нему лицом, с незаданным вопросом в глазах смотря на него. Из-за смены позы, ему пришлось убрать руку с ее живота. Она так и не научилась доверять ни ему, ни его словам. Да и стоило ли обманывать себя, вчерашний вечер имел свою конкретную цель, отговорить ее от аборта. — Ты голодна? Я могу приготовить завтрак. Флейм до сих пор не понимала, на кой черт Роберт выдумал и убедил себя, что желает рождения ребенка, которого она носит. Считала это просто временным помутнением у него рассудка, на фоне утраченных пятнадцати лет жизни. Вероятно, хотел некой компенсации, раз его сына воспитывал Куинн, а не он сам. И была уверена, что вскоре у Роберта пройдет это безумное наваждение. А она уже к тому моменту сделает аборт. Но прямо сейчас ей хотелось продлить мгновения их близости, установившиеся прошлой ночью, а не возвращаться к вражде из-за ее беременности. Поэтому Флейм сдёрнула одеяло, которым они оба были укрыты, и перебралась на Роберта, оседлав его сверху. Затем страстно поцеловала. А когда отстранилась, от нее не укрылось что-то новое в его взгляде, обращенном к ней, что-то искреннее. — Я его с удовольствием съем, если ты не станешь снова уговаривать меня не делать аборт. — Можно вообще об этом не говорить. Роберт, уже чувствуя возбуждение, медленно провел ладонями по податливому телу Флейм, ее нежной коже. Спина, грудь, бедра. Потянулся к ней для поцелуя, и она тут же подалась ему навстречу. Целуя ее, он четко осознал, разговоры бесполезны. Ему стоит зайти с другой стороны и найти себе союзников. Не откладывая. — Как думаешь, мы можем ненадолго отложить завтрак? — У нас просто нет другого выхода! Флейм расслабилась, отвечая на каждый поцелуй Роберта, на каждое его прикосновение, растворяясь в нем. Неужели он наконец понял, что не в его силах что-либо изменить в отношении ребенка, который никогда не появится на свет? Весьма сомнительно. Но прямо сейчас хотелось просто забыть о том, насколько разного они хотят.