Нет покоя для грешников.

Флейм подавила очередной всхлип, зажав рот рукой. Она лежала спиной к Роберту, закрыв лицо волосами, до боли закусив нижнюю губу. Ей не хотелось плакать, но слезы против ее воли струились по щекам. Она не пыталась их вытереть, иначе могла привлечь внимание Роберта. Пусть думает, что она спит, ведь не жаждала видеть его пренебрежительный взгляд или слышать комментарий, вроде: «терпеть не могу женских слез». А еще не понимала, почему Роберт не уйдет. Почему не вернется в свою комнату? Зачем ему проводить ночь в ее постели, если он уже получил желаемое? Флейм уткнулась лицом в подушку. Желаемое? Для кого? Для него? Для нее? Роберт ведь был честен с ней, когда отверг. А она… вернула его в свою постель, но радости не испытывала. Не только потому, что он снова обошелся с ней как со шлюхой, большая часть их секса всегда была лишь об этом. Но в ее груди тем не менее образовался тугой комок обиды, прорвавшийся наружу в виде слез. Иллюзий она не питала с самого начала. Взаимное использование было сутью их отношений с Робертом. Но сегодня, там в гостиной, он видел в ней лишь уличную девку, которую легко унизить, вытереть ноги… Да и зачем ей, чтобы Барр увидел что-то большее, испытывал… Очевидно он был прав, прервав их связь, а она полная дура, вдруг решившая все возобновить. Флейм закрыла глаза. Надо успокоиться. Прекратить лить слезы. Как так вышло? Как? Она была уверена, слабая размазня Флейм осталась в далеком прошлом. Умерла вместе с тем выстрелом. Тогда почему? Почему ей больно? Почему она позволяет Роберту… Почему чувствует к нему… Почему?