Сouleurs sombres.

Семинар прошел достаточно однообразно. Преподаватель опрашивал всех, не щадя, но эти два гения выбрали себе места в углу аудитории, поэтому были не в поле зрения учителя. Дазаю первому наскучил нудный доклад одногруппника, и ему в голову пришла замечательная по его мнению идея. Достает листочек и начинает активно что-то на нем чертить. Достоевский не обращал внимания, пока ему под нос не сунули под нос кусок бумаги. Он знает, что сейчас будет. У Дазая максимально довольная и хитрая моська, когда Фёдор тяжело вздыхает и ставит между ними своеобразную перегородку из книг. Морской бой – то, чем они занимались на постоянной основе каждую скучную пару. Это было некой традицией, не оговоренной, но принятой ними обоими как данное. Эти два гения играли смс-ками, потому что... Так незаметнее? Ещё минут пять уходит на то, чтобы каждый расставил "корабли". Достоевский делает первый шаг и экран телефона Дазая оповещает его о начале игры: "Е8". "Мимо",– Дазай ликует, хитро потирает руки и косится нет оппонента. Во время игры их дружба стиралась, каждый хотел выиграть. Эти битвы были легендарными, по ним можно было снимать сериал "Я у мамы дурачок". Теребит ручку в руках, думая над своим ходом: "Д4". В ответ приходит заветное "ранил", означающее, что Осаму на верном пути. "Е4". "Ранил", – о-хо-хо, похоже, Дазай не только вышел на противника, но и наткнулся на крупную рыбу. У Достоевского лицо не выражало абсолютно ничего, но это не значило, что у него не потели ладошки, или что у него не дёргался кончик носа, выказывая раздражение. "Ж4". И тут наконец кончики губ непробиваемого Федора взлетели вверх: "Мимо". А улыбка Дазая, наоборот, стухла. Ничего, он уже знает, что находится на верном пути. Дальше происходит разнос всех позиций Осаму, потому что Достоевский –хитрый пёс – каким-то образом убивает несколько двухпалубных кораблей одногруппника и задевает четыёхпалубный. Дазай хмурится и теперь эти оба поменялись местами, потому что... Федору явно нравится теперешний исход событий. Осаму тихо ругается под нос, добивает прошлый корабль Достоевского и ещё три с одной палубой – пошел мозговой штурм. И Дазай уже был близок к своей победе, как... –Дазай Осаму, не хотите отвлечься от своего интересного занятия и ответить на 13-й вопрос? – Преподаватель, как на зло, прерывает состязания двух умов и разбивает все надежды Осаму на триумф в их поединке. Дазай же теребит кончик ручки и трет переносицу. Его не так-то просто подловить, поэтому он просто встаёт со своего места и направляется, казалось бы, навстречу смерти. Достоевский уже во всю лыбится, но не надолго. Потому что Осаму –гад– подготовился к семинару. Вот же... –Терморецепторы кожи людей и животных делятся на две группы: а) терморецепторы холода; б) терморецепторы тепла. Холодовые рецепторы располагаются в более поверхностных слоях кожи (на глубине 0,16 мм) и общее их количество по всей поверхности тела достигает 250000, –Дазай чувствует, как с каждым его словом лицо Федора краснеет с новой силой, ровно с такой же, как растет самодовольство Осаму. – Тепловых рецепторов значительно меньше (около 30000) и они залегают в более глубоких слоях кожи (в среднем на глубине 0,3 мм). Болевых рецепторов (ноцицепторов) на поверхности кожи более 1000000 и их глубина залегания не превышает 0,1 мм. Кожа разных участков тела человека наделена термо- и болевыми рецепторами столь же неравномерно, как и рецепторами тактильной чувствительности. Дазай делает паузу, осматривая помещение, а после возвращается к устному докладу: – Больше всего их залегает в коже конечностей, а меньше всего на коже лица. Неодинакова также частота расположения и болевых (ноцицептивных) точек на одной и той же площади поверхности тела. В среднем на 1 см² поверхности кожи приходится: 50 болевых, 25 тактильных, 12 холодовых и тепловых точек. Откуда-то слышен щелчок камеры чего-то телефона, но Осаму сейчас слишком занят, чтобы разбираться –его кто-то сфоткал или что-то ещё. – Все рецепторы кожи способны адаптироваться к действию неадекватного раздражителя. Адаптация проявляется в изменении интенсивности ощущения либо в его полном исчезновении при длительном действии раздражителя, либо после его окончания. В основе температурной адаптации лежит изменение возбудимости рецепторов (возникает их независимое торможение). При длительном (более 1 минуты) действии холода или тепла соответствующие тепловые или холодовые рецепторы кожи адаптируются и становятся менее чувствительны к данному раздражителю. Если держать правую руку в холодной воде, а левую – в горячей, то снизится чувствительность левой руки к теплу, а правой – к холоду. Заканчивает, выдыхая и понимает, что это намного лучше победы в морском бою – он утёр нос не только Достоевскому своей подготовленностью, но и преподавателю, который сейчас выглядел максимально потеряно. Мужчина трет свои очки с толстенными линзами и такой же оправой: – Молодец, выкрутился. Попрошу больше без этих ваших игрулек на моем предмете, – скрепя сердцем вырисовывает в журнале дополнительные 8 баллов к общей оценке Дазая по предмету – максимальная прибавка. – Можете возвращаться на место. Осаму ликует, наверное, почти так же, когда ему удавалось вывести Чую на эмоции. Бой не окончен, этих "гениев" не так уж и просто прервать. Федор протягивает другу ручку с прямым намёком на продолжение игры. Он разбит подготовленностью Дазая, поэтому надеется хоть тут утереть ему нос. И, на удивление самого Осаму, Достоевскому легко даются дальнейшие шаги и уже минут через 7 Дазай сидит полностью уничтожен и подавлен проигрышем. Звучит звонок, оповещающий окончание пары и буквально через секунду Дазай вскакивает с места и возмущённо нападает на друга: –Какого хрена, Федь? Я недооценил твои способности, вешалка. За "вешалку" получает подзатыльник и ещё сильнее воет. –Умей проигрывать... Имбирь. Дазай останавливается, с вопросом смотрит на друга. Не с вопросом "что ты сказал?", а с вопросом "Ты дебил?" –Федь... Имбирь? Какого это тебе вообще в голову пришло? – лицо Осаму напоминало Дуэйна Джонсона с его фирменной поднятой бровью. Достоевский останавливается посреди коридора, пытаясь сообразить, зачем он это сказал. А потом поворачивается и говорит так, как будто это должно быть понятно всему миру: –Ты сухой и горький, как имбирь. Ещё и тощий. И надоедливый. И... –Я понял, –Осаму не обижается, с уст Федора эти оскорбления звучат по-детски, несерьёзно. – Пошли, поедим. Старшие курсы наверняка уже разобрали все самое съестное. Нам останутся одни объедки, если ты и дальше продолжишь придумывать мне прозвища. Достоевский лениво сморщился, но отказываться от еды не собирался – бои на бумаге и полуторачасовая лекция выжала все соки из обоих. Поэтому сейчас они настолько ускорились, что чуть ли не бежали наперегонки к буфету. Хоть бы одна мини-пицца осталась. –Вижу!– Осаму первый залетает в помещение, чуть не сбивая какого-то первокурсника, сразу направляясь к почти сверкающей пицце – не прогадал – реально последняя. Но тут появляется птица-петух-обломинго-Достоевский и буквально за пару мгновений обогнал друга и уже было хотел забрать с прилавка заветный трофей, но... –Дайте пиццу, пожалуйста! – Роняя челюсть на пол, парни синхронно оборачиваются на женский голос и видят, как низкая девушка в традиционных японских одеждах протягивает купюру и забирает еду себе. Ну, Дазай ещё не дрался с сравнительно маленькой девочкой за пропитание и, вроде как, не собирается... Но звучит заманчиво. Смотрит на Фёдора и давится собственным смехом – тот выглядит так, как будто у него отобрали всё, его бросил парень, поставили пожизненные пары по анатомии и вообще мир через секунду схлопнется. Видно, не судьба, придется ещё ждать полтора часа, чтобы пойти в ближайший магазин и напихать пузо лапшой быстрого приготовления. Сейчас они просто расстроено и уныло плетутся по коридорам абсолютно без какой-то цели. Впереди ещё две пары по анатомии, что вообще убивало всякое желание существовать дальше. ––– Желанный ангел словно сошел с небес для того, чтобы благословить двух бытовых инвалидов, размахивая контейнером с домашней едой. Николай любил готовить и, зная беспомощность своего парня, часто готовил дополнительную порцию для него и для Дазая за компанию. Не то, чтобы это были кулинарные шедевры из разряда "МастерШеф", но съедалось довольно быстро, с довольным причмокиванием. Федор всегда благодарит Гоголя "особенным" поцелуем, но об этом знают только они оба. Дазай вообще как их приемный сын, честное слово. Они втроём прошли вместе многое. В основном это касалось того, что Осаму вытаскивали из очередной зияющей задницы, но не суть. Вечера с баночкой хмельного, картами и странными заданиями для проигравшего давали свое неповторимое настроение. Сытые и довольные пошли отсиживать дальнейший учебный день. Гоголя вечером ждёт небольшая благодарность от Федора. А Дазая вечером ждёт его маленькая рыжая язвочка. ––– Дазай невыносим. Просто максимально классический нахальный баран. Чуя не хочет отдавать себе отчёт в произошедшем в классе, поэтому, не дожидаясь конца уроков, хватает вещи и вылетает из художественного кабинета быстрее пули. Краснющий – ненавидит в себе эту особенность – идёт домой, старается концентрироваться на дыхании и собственном темпе шага, потому что... КАКОГОХРЕНАТОЛЬКОЧТОБЫЛО??? Не успевает добежать к выходу за территорию школы, как его догоняют и одергивают. Ну нет, Чуя чувствует себя главной героиней дешёвой драмы, когда её догоняет возлюбленный и дальше хэппи энд, куча детей, три собаки и хомячок. Сейчас же Накахара не мог понять, что он чувствует, все как будто смешалось в огромный ком: злость, смущение, замешательство, отвращение, и... Желание. Желание исчезнуть, провалиться на месте. Желание повторить недавний поцелуй; дать Осаму по лицу, никогда его больше не видеть; обнять и раздавить в объятиях. Сейчас же Накахара просто стоит на месте и смотрит на это чудище болотное в одной толстовке, с уже мокрыми от снега волосами и холодными от него же руками. Стоит и смотрит. И не может разгадать взгляд Дазая, как бы ни хотел. Осаму начинает первым: –Послу... –Нет. Хватит. Извини, просто пойдем обратно в класс, – Чуя прерывает так и не начавшуюся возможную речь и теперь уже тянет за руку своего учителя обратно в школу. Дазай просто поддаётся и следует за младшим, крепче сжимая руку того. Возможно, это была ошибка. Прямо сейчас это было лишним только в их головах. Последний урок проходит максимально напряжённо. Одноклассники Чуи пытались того расспросить о случившемся, но не мог же он сказать: "Ребят, ничего такого, я просто пососался со своим учителем, и возможно мне это понравилось, но не то, чтобы я хотел это повторить, но всё возможно; ну или он просто говнюк, которого я хочу прикончить". Не мог. Поэтому просто отмалчивался. Дорога к дому Осаму всё такая же напряжённая, Чуя не проронил ни слова. Молча заходят в подъезд, снимают обувь и сразу направляются на кухню. Дазай поставил воду на кофе и пельмени. Чуя же в это время сидел за столом и теребил пальцы, внимательно рассматривая заусенцы. Следующие слова Дазая были предсказуемы, но были больнее всех тех драк в школе, которые Чуя вообще переживал в своей жизни: –Оставим все, как есть, и вернёмся к нормальному режиму... работы, – пока говорит это, от стресса случайно сгибает ложку, которой клал сахар в чашки. Только это его выдавало, в остальном Осаму выглядел совершенно спокойным. – Думаешь, сможем? – Чуя наконец переводит взгляд прямо в глаза Дазая. – Хорошо, как скажешь. Давай помогу, – подходит, хватает чашки с кипятком и немного разливает на себя. Видит обеспокоенное лицо Осаму и тут же успокаивает его: – Всё в порядке, мне не больно. А сам же почти шипит, еле сдерживая мат. И Дазай понимает это. Чуя особо на еду не налегал, после сегодняшнего дня и нервов прям вообще аппетит отбило. Берётся после ужина за мытьё посуды, чтобы хоть как-то оправдать своё нахлебничество. Дазай этому в мыслях улыбается, пока подготавливает рабочее место. С ночи осталось достаточно много материалов на столе: бисер, ветки, проволока, листья – короче, просто жесть. И вся эта жесть отправляется в коробку и остаётся в куче возле стола. ––– Чуя правда пытается усвоить материал. Про виды штриховки, про правильное направление карандаша, про особенности тона, но голова буквально вскипает за считанные 20 минут. Делает глубокий вдох, дожидаясь, пока Дазай договорит, и: –Осаму, – учитель вздрогнул от своего имени и уставился на язву, от чего Чуя быстро утратил всю свою смелость, – пожалуйста... Давай на сегодня закончим. У меня сейчас мозги через уши полезут, правда. Осаму трёт переносицу и устало отвечает неудавшемуся ученику: – Хорошо. Я тебя не пытаю тут, если хочешь – иди домой. Потом я просто пришлю тебе материал. –Извини, но...– когда Чуя успел превратиться в нерешительную жижу - он не знает, – не могли бы мы просто посмотреть сериал или что-то типа..? Оу. Это уже интересно. Честно говоря, Дазай тоже был не в лучшем настроении для преподавания. –Конечно. Только нам придется смотреть на планшете, ибо телевизора у меня не имеется. –Тогда мы можем пойти на кухню и посмотреть за столом, да? –Пфф, ага, разбежался. Насиделся я на ваших этих табуретках я сегодня, – голос Осаму вновь приобрел ту противную-родную интонацию, пока Дазай стелил плед и двигал в сторону акулу с кровати. – Падай сюда, мягче же будет. Сам противоречит своим словам и раскрывает руки для, как Чуя понял, объятий. Что ж, ладно, поиграем в его дурацкую игру. Накахара лыбится и принимает вызов – невозмутимо подходит к этой бинтованной скумбрии и так же невозмутимо падает прямо на него. Получил? Определенно. Дазай так и замирает, вновь ощущая тепло чужого тела на себе, но быстро приходит в себя: –Мы так не договаривались, – пробует для себя эксперимент. Щекотка. Секунда, две, три – Чуя держится молодцом, но потом просто срывается на хохот и пытается чем-то кинуть в Осаму. – А-ха-ха, Дазай, ТВОЮ МАТЬ, А-ХА-ХА, – начинает брыкаться ногами и случайно попадает аккурат по рёбрам учителя и тут же понимает свою ошибку, вскакивая. Извиняется, и хватает Дазая за предположительно больное место – по чистой инерции падает на Осаму. Получается, обнимает, но чшшш. Они этого не видели, не слышали, и вообще, посмотрите – какая интересная реклама казино на экране планшета! Чуя быстро отстраняется и просто садится рядом. Они выбрали к просмотру "Корпорацию "Заговор"" и уже на пятой или около того серии хохотали, тыкая в друг друга пальцами с ором: "Смотри, ты!" В основном на Дазая падали сравнения с инопланетным грибом, а на Чую – с отцом главной героини. Они не заметили, как сели к друг другу максимально близко (что можно было списать на нехватку места), и как Чуя положил голову на плечо учителя, пока тот приобнимал его рукой (что с нехваткой места уже точно никак не вязалось). Им удобно? Удобно. Комфортно? Тоже да, потому что спустя пару серий уже оба дремали в обнимку друг с другом. Дазай просто перепутал Чую с акулой, а сам Чуя... Черт его знает, просто нашел под собой что-то мягкое и теплое и решил это заграбастать себе. ––– Дазай как обычно просыпается посреди ночи. Понимает, что он не один, и перекладывает Чую в более удобное для обоих положение, целуя в макушку, пока тот ворочается во сне. Совсем немного любуется чужими чертами лица, освещёнными уличным фонарем, и получше накрывает парня пледом, чтобы тот не замёрз. Вот и всё, теперь можно спокойно спать. Ещё немного погладить волосы Чуи и точно спать. Ну, и уткнуться носом тому в шею. Тоже можно. А главное, натуральнее некуда. Доброй ночи, маленькая язва.