Ход конем

В старинный отцовский кабинет я всегда вхожу медленно, как в первый раз: моя душа замирает в трепетном восхищении, в предчувствии чего-то сказочного, неповторимого. Оглядываясь, набираю в грудь побольше воздуха, чувствуя в нем смешавшиеся ароматы огня, воска, ветхого пергамента и чернил. Каждый раз в такой момент я мысленно возвращаюсь в свое далекое беззаботное детство, в котором, вообразив себя шпионом, я прокрадывался в таинственный рабочий кабинет, нужный отцу для странных и непостижимых взрослых дел. Прежде чем попасть внутрь, начинающему шпиону стоило убедиться в отсутствии кого бы то ни было в данном кабинете. Далее тихонько проникнуть в помещение и притворить за собой тяжелую дубовую дверь. Подойдя на цыпочках к старому массивному рабочему столу, стоявшему в центре комнаты, никогда я не был прочь усесться на краешек строгого резного стула с мягкой бархатной изумрудной сидушкой, провести кончиками пальцев по столешнице, разглядывая нож для писем с искусной костяной рукоятью, непонятные бумаги и журналы, антикварный календарь, фотографии незнакомых людей - каких-нибудь философов или ученых - в темных деревянных рамках, тяжелую хрустальную пепельницу с растительным орнаментом и объемный изысканный портсигар. После этого мне, как всякому уважающему себя шпиону, следовало подергать толстые ручки тяжелых на вид ящиков, находящихся в столе, однако неизменно закрытых, что меня, несомненно, всегда огорчало. Поднявшись из-за стола, я всегда, запрокинув голову, принимался бродить по кабинету вдоль встроенных в стены высоких книжных шкафов, набитых различными фолиантами так, что не было видно меж ними ни единой щелочки. "Неужели отец прочел всё это?" - каждый раз с трепетным изумлением думалось мне. Зазевавшись, я спотыкался о простую, но крепкую деревянную лестницу, прислоненную к книжным шкафам, с помощью которой, аккуратно забравшись на нее, можно было достать до далеких книжных полок, находящихся практически под самым потолком. В опасные моменты покорения этой лестницы я, помнится, воображал себя бесстрашным альпинистом, взбирающимся на неприступные снежные горы. Обогнув лестницу и развернувшись, я оказывался перед огромным старинным желтоватым глобусом с резными деревянными ножками. Лет в шесть или семь мне очень нравилось его крутить и разглядывать детально изображенные на нем материки, острова, озёра, реки, горы, города и страны... Я тогда воображал себя мореплавателем - капитаном быстрейшего в мире корабля! Мне очень нравилось планировать свои дальнейшие путешествия, фантазировать о новых, неизведанных и опасных землях... Отойдя от глобуса, я обходил кабинет дальше по периметру. Книжные шкафы в комнате относительно рабочего стола тянулись по стенам напротив него и с правой стороны. Слева же располагались два больших окна с тяжелыми бархатными темно-изумрудными шторами, которые рабочие стирали у нас два раза в год. Между этими окнами, как только я научился читать, по велению отца поставили для меня стеллаж с различными интересными журналами по биологии, ботанике, астрономии, кораблестроительству... Так, когда мне разрешили под надзором входить в отцовский рабочий кабинет, я часто брал с этого стеллажа разнообразные издания и тихонько садился читать их в одно из огромных темно-коричневых кожаных кресел, стоящих у камина, взбивал декоративные подушечки и закутывался в пушистый темно-фиолетовый плед. Вычурный камин шоколадного цвета с этими гигантскими креслами расположился здесь позади рабочего стола. Над камином в толстой дубовой раме висел пейзаж, на котором был изображен чудесный сосновый лес. По обеим сторонам от камина находились стеллажи с потрепанными томиками художественной литературы. Между кресел для удобства был поставлен круглый стеклянный столик с деревянными ножками, высеченными из кедра. На столике всегда можно было найти голубую хрустальную вазочку с конфетами на любой вкус. Я очень любил пить с ними душистый травяной чай. А вот на каминной полке как стояли, так и стоят изящные, но тяжелые серебряные подсвечники с вылепленными на них переплетенными меж собой растениями. Рядом с ними можно увидеть сложенную и закрытую на крючок большую и старинную шахматную доску, которую еще моему дедушке подарил его лучший друг. На доске лежат покерные карты. Лежат с шахматами они там неслучайно, ведь раньше им доводилось находиться между толстенькими фолиантами в книжном шкафу. Отец переложил их на каминную полку после того, как в восемь лет я с ними заигрался, когда свалился с лестницы в рабочем кабинете, вообразив себя полководцем, руководящим армией шахматных фигур, отражающих атаку игральных карт, которые посягали на книжный шкаф... И вот сейчас, поудобнее устроившись в кресле у разожжённого камина с большой кружкой горячего шоколада, закутавшись в плед, предаваясь воспоминаниям, я пытаюсь свыкнуться с мыслью о том, что этот старинный рабочий отцовский кабинет теперь мой...