Spider sense

Возвращение в Карасуно прошло в сопровождении размытого вида зданий и парковых кварталов — или, возможно, это слезы затуманили его взгляд. Хината никогда не считал себя человеком, который часто плачет — на самом деле, как раз наоборот. Его мать часто дразнила его за то, что, когда он был ребенком, он приходил домой избитый и в синяках, но все еще с улыбкой на лице. Это не означало, что он никогда не плакал — он плакал, когда умер его отец, хотя на самом деле и не знал его. Он плакал, когда его исключили из волейбольной команды. Он плакал, когда чувствовал, что жизнь несправедлива — когда ему раздавали карты, которых, по его мнению, он не заслуживал. А Шираторидзава? Это была самая дерьмовая комбинация карт, которую Хината когда-либо получал. К тому времени, когда он забрался на крышу Карасуно, слезы высохли, и — если повезет — его глаза не будут такими предательски красными. Он был отвратительным плаксой, и он это прекрасно знал. Опухшие глаза, красные щеки, сопливый нос — все как полагается. Не то чтобы он чувствовал, что кто-то в Карасуно стал бы особенно винить его за это. Он позволил себе сделать один успокаивающий вдох, стоя перед дверью, которая должна была привести его внутрь. Они будут задавать вопросы. Они бы захотели знать, все ли с ним в порядке. Они бы суетились и беспокоились, придавая этому больше значения, чем Хината хотел бы. Шоё просто хотел спать. Может быть, ему следовало предвидеть, что это произойдет, но находиться на грани приступа паники несколько дней подряд ужасно изматывало, особенно когда из-за этого становилось намного труднее засыпать по ночам. Так что, да. Хинате захотелось вздремнуть. Но сначала он должен был пройти через этот допрос. В ту секунду, когда он приоткрыл дверь, какой бы разговор ни происходил ранее внутри, он затих, и Хината преждевременно вздрогнул под тем, что, как он знал, будет тяжестью их обеспокоенных взглядов. — Хината-кун, ты рано вернулся, — раздался голос, явно принадлежавший Суге, откуда-то из-за пределов видимости. Его голос был полон фальшивой беспечности. — Шоё, ты в порядке? Ты выключил свой микрофон, мы не смогли до тебя дозвониться… — Кенма шагнул вперед в ограниченное поле зрения, предоставляемое щелкой в двери, из которой выглядывал Хината. Обычным невозмутимый, сейчас он выглядел… обеспокоенным. Хината ничего не сказал, распахнув дверь до конца, прежде чем войти внутрь и откинуться назад. Он соскользнул по стене, положив голову на колени. — Чиби-чан, что случилось? — Куроо появился за плечом Кенмы, приподняв бровь. Хината вздохнул, стягивая с себя маску. — Ты плакал? — немедленно спросил Кенма, делая шаг вперед. — Шоё, почему ты плакал? Хината поднял голову и с глухим стуком уронил ее обратно на стену. — Ушивака знает. В комнате воцарилась мертвая тишина, а Хината отказывался открывать глаза. Он знал, что увидит на лицах своих друзей — страх, ужас, отчаяние. Он слишком хорошо знаком с тем, чтобы переживать это в одиночку, и он точно не смог бы справиться с этим, если бы услышал всю информацию из вторых уст. Суга был первым, кто прервал напряженную тишину, хотя Хината не был точно уверен, когда он покинул лабораторию и вошел в главную комнату. Обычно он улавливал шаги, позвякивание ключей — что-то, что говорило бы ему о том, что кто-то передвигался, — но его чувства были почти притуплены, как будто он был пойман в ловушку под водой, все звуки и видимость вокруг него, которые обычно были такими громкими, казались приглушенными и туманными. — Ушиджима знает что, Хината-кун? — неуверенно спросил Суга. Хината вздохнул, долго и протяжно. — Тендо узнал этот костюм. Сказал, что помнит его из колледжа или что-то в этом роде. К тому времени, как я ушел, они уже расставляли все точки над «и». Его голос звучал на удивление спокойно — ровно, чего он определенно не чувствовал. — Асахи… — Даичи, по-видимому, тоже присоединился к ним. Казалось, наблюдательные способности Хинаты были на небывало низком уровне. — Я-я сказал, что знаю Азумане-сана через старого друга, но я ушел, прежде чем смог убедиться, поверили ли они мне. Я… я должен был… уйти — я не смог бы остаться, даже если должен был, даже если бы я… — Ты не сделал ничего плохого, — прервал его Суга, не резко, но строго. — Это не твоя вина. Нам следовало попросить Асахи изменить его дизайн по сравнению с прототипами, которые мы вместе создавали в университете, или изменить его самим, или — мы все могли бы сделать все по-другому. Это не твоя вина, ясно? Хината крепче зажмурил глаза, чувствуя, как сжимается его горло. — Что теперь будет? — спросил он. Он услышал, как Суга слегка вздохнул и прищелкнул языком. — Я не знаю, Хината-кун. Я действительно не знаю. Никто из нас не знает. Мы не можем составлять планы, потому что не знаем, что предпримет Шираторидзава — если они вообще что-нибудь предпримут! Мы не можем знать. Так что мы просто должны… оставить все как есть. — Оставить все как есть, — сухо повторил Хината. — Как в той песне «Битлз». Суга слегка рассмеялся. Хината почувствовал, как уголок его рта приподнялся в непроизвольной усмешке. Он приоткрыл один глаз и увидел, что Сугавара улыбается ему сверху вниз, но это была улыбка, пронизанная меланхолией. По крайней мере, в ней не было жалости. Кенма и Куроо стояли у него за плечом, а Даичи небрежно прислонился к дальней стене. Укая и Такеды нигде не было видно — вероятно, они все еще были в главной комнате. Звук шагов Суги эхом отдавался в ушах Хинаты, когда он подошел и сел рядом с ним, прислонившись к стене. — Дадите нам минутку…? — многозначительно спросил Суга. Даичи кивнул, сжал плечо Куроо и вывел его и Кенму из комнаты. Дверь за ними с легким щелчком закрылась, и внезапно стало очень тихо. Тишина растянулась между ними, как нечто осязаемое, как будто это было что-то, что могло нависнуть над его головой, зазвенеть в ушах и заползти в горло. — Ты не можешь раствориться в страхе, Хината-кун, — тихо сказал Суга через мгновение. — Я знаю, что было тяжело. Но… ты сильнее этого. Я знаю, что ты… ты Человек-паук. Хината опустил голову, уставившись на крупинки грязи, намертво прилипшие к его ботинкам. — Я… иногда я чувствую… как будто вселенная совершила ошибку, выбрав меня на роль Человека-паука. Это… это огромная ответственность, и я… я вот-вот завалю английский за первый семестр. Я не… я не тот человек, которого вселенная должна была выбрать для этого. Суга вздохнул, прислонившись головой к стене. — Я не согласен. Я не думаю, что вселенная выбрала тебя. Хината удивленно поднял глаза, но Суга смотрел в потолок, и выражение его лица было отстраненным. — Судьба, участь, называй это как хочешь… Это сделало того паука радиоактивным, он укусил тебя в шею, он заставил тебя пробить головой дыру в наш офис. Но ты — Хината-кун, ты спасаешь людей. Ты вбегал в горящие здания, встречался лицом к лицо с грабителями и… ударил вооруженного преступника, однажды. Ты делал все эти вещи. Не вселенная. Ты. Глаза Хинаты расширились, но Суга еще не закончил. — И да. Все это пиздец как страшно. Это ужасно. Я в ужасе. Ты был бы сумасшедшим, если бы не был. Но в ту минуту, когда ты позволишь этому страху помешать тебе спасти кого-то… вот тогда они выиграют. Они победят, не тронув и пальцем любого из нас. Бесстрашие не делает тебя героем. Что делает тебя героем, так это то, что ты спасаешь людей, даже когда тебе страшно. — Суга-сан, я… — Хината замолчал, совершенно сбитый с толку. Герой. Он герой. Есть ли доказательства того, что он был героем? Он никогда по-настоящему не задумывался об этом — Хината был слишком занят бегом и бежал без остановки, так напряженно стремясь вперед к какой-то абстрактной цели, что на самом деле никогда не останавливался даже на минуту, чтобы задуматься, к какой цели он на самом деле бежит. Такие герои, как Супермен, Бэтмен, Железный человек… Их не существует. Они вымышленные, воображаемые. Их победы, их поражения, их жизни… Они ненастоящие. И никогда не были таковыми. Все произошло так быстро, так убийственно, ошеломляюще быстро, что Хината едва успел перевести дух, прежде чем ему на плечи накинули мантию героя, душную и невыносимо тяжелую. Он даже не осознавал, что это было тяжким бременем — все это время он был слишком поглощен идеей быть тем, кем, по его мнению, был «герой». Он нес этот груз в течение нескольких месяцев, ни разу не задумываясь о том, было ли это тем… что вообще волновало его в первую очередь. Показатели, стандарты, по которым он себя оценивал, принижал самого себя… Было ли это вообще реально? Он никогда не станет таким умным, как Тони Старк, таким сильным, как Кларк Кент, таким богатым, как Брюс Уэйн. Он никогда не смог бы соответствовать этим вымышленным идеалам, этим стандартам, созданным для киноэкрана. Он никогда не собирался соответствовать образу архетипа, которого не существовало с самого начала. Он был человеком-пауком. Он был быстрым и сильным, и он спасал людей. Он воссоединял семьи, спасал кошек с деревьев и бил грабителей банков по лицу. Он плакал, он смеялся, и он был храбрым, и он был глупым, и он боялся. Боялся Шираторидзавы, боялся, что не сможет кого-то спасти, боялся подвести всех. Он так устал быть чертовски напуганным. Супермена не существовало. Он не собирался спускаться с небес во всей своей совершенной красе и спасать положение, не испытывая ни капли страха. Но в этом не было необходимости. Хината был там, Человек-паук был там, и если единственный супергерой, который действительно существовал, был слишком подавлен своими собственными эмоциями, чтобы спасти людей, которые в нем нуждались, то… Тогда он вообще не был таким уж героем. Герой не обязательно должен быть идеальным. Ему не обязательно было быть непобедимым, неубиваемым или непреклонным. Герой спасал людей. Человек-паук спасал людей. — Ты уже все осознал, не так ли? Хината вздрогнул, резко повернул голову и увидел, что Суга улыбается ему, глядя сверху вниз. — Я вижу, как шестеренки крутятся у тебя в голове — ты что-то понял, не так ли? Что-то… важное? — предположил он, наклонив голову. Хината выдавил из себя смешок, вытягивая ноги перед собой. Он протянул руку, методично разминая ее. Этими руками он спасал людей. Он спасал людей. — Да. Я просто… поменял свои приоритеты, наверное. Кое-что переосмыслил, — ответил он, наблюдая за движением собственных мускулов с восторженным восхищением. — То, что ты сказал… помогло. Очень помогло. Это… упорядочило беспорядок в моей голове, я думаю. Суга ухмыльнулся, нежно взъерошив его волосы. — Я рад, что смог быть полезен. Ты можешь остаться здесь, если хочешь, но мне нужно пойти сказать всем, что с тобой все в порядке — я думаю, у Кенмы может случиться инсульт, если его не будут держать в курсе событий еще минуту, — пошутил он, издав стон, когда встал. Хината просто кивнул в знак согласия, заставив Сугу взъерошить его волосы в последний раз. — Не оставайся здесь слишком долго. Я скажу твоим друзьям, чтобы они не поднимали эту тему, когда ты выйдешь, так что не пытайся прятаться, потому что ты не хочешь об этом говорить. Мы можем собраться и обсудить это позже, — сказал Суга, снимая с плеч Хинаты груз, о котором он даже не подозревал. — Спасибо, Суга, — крикнул Хината ему вслед, прежде чем он открыл дверь. Суга улыбнулся, его взгляд потеплел. — В любое время, Хината-кун. Дверь за ним закрылась, оставив Хинату наедине со своими мыслями. Герой, хах… Хината закрыл глаза, снова прислонившись головой к стене. Он не чувствовал страха. Он не чувствовал себя «излеченным» от чего бы то ни было. На самом деле, он все еще чувствовал себя чертовски напуганным. Но это было… нормально. Улыбка тронула уголки его губ, это простое действие выглядеть счастливее каким-то образом заставляло его чувствовать себя лучше. Он мог быть героем и все равно бояться. Он был бы героем и все равно боялся бы. Он был человеком-пауком, и он был напуган до смерти, но все равно собирался спасать людей. Потому что это именно то, что делает его героем. Выровняв дыхание, он снова открыл глаза, пару раз тихонько стукнувшись головой о стену, прежде чем встать, поморщившись, когда его колени неприятно хрустнули. Несколько нерешительно он направился в главную комнату, где находилась остальная часть команды. Укай показывал Такеде что-то на своем телефоне, что заставило их обоих смеяться, Сугв и Даичи склонились над чем-то похожим на альбом для рисования, а Кенма и Куроо выжидающе смотрели на него. Хината бросил нервный взгляд на Сугу, который не заметил, как Шоё вошел, поглощенный своей работой. Он сказал, что скажет всем, что Хината не в настроении разговаривать, но, судя по всему, Кенма и Куроо были решительно настроены на то, что, казалось, могло бы стать тяжелым разговором. Хината несколько нерешительно подошел к ним, осторожно присаживаясь на стул напротив того места, где они сидели на диване. Куроо наклонился вперед, упершись руками в ноги. — Мы с Кенмой поговорили, — начал он без предисловий. — И мы хотим, чтобы ты научил нас драться. Хината моргнул. — Что? — Научи нас, как сражаться — как защищаться, — продолжил Куроо. — Только основы. Нам не нужно становиться профи. Но если мы собираемся остаться в команде Человека-паука — а мы ею являемся — мы хотим быть готовыми ко всему. Это значит и физически тоже. Хината просто уставился на него. Через мгновение он оглянулся на Кенму, и его глаза расширились, когда его лучший друг, его тихий, не склонный к спорту лучший друг яростно кивнул. — Почему… почему бы вам не попросить Даичи? — спросил Хината. В конце концов, у них в команде уже был вундеркинд по боевым искусствам — зачем спрашивать паучка? — Даичи пугает Куроо, — тихо ответил Кенма. — Нет, он не пугает меня! — Куроо забормотал, размахивая руками, словно защищаясь. — Это бред! Кенма просто пожал плечами, не забирая своих слов обратно. Хината недоверчиво покачал головой. — Вы хотите, чтобы я вас обучил? Два кивка. — Вы понимаете, что это просто дает мне разрешение надрать вам задницы, верно? Никаких последствий? — ответил Хината, скрестив руки на груди. Два кивка, хотя и более опасливых. — Ладно… — медленно произнес Хината, обдумывая это. Конечно, то, что Кенма и Куроо смогли бы защитить себя, было бы облегчением, но… Каким-то образом, заставив их учиться сражаться — пусть даже косвенно, — казалось, что все внезапно становится намного более реальным. Они будут учиться драться, потому что их жизни с каждым днем подвергались все большей опасности. Тогда это твой долг, как героя — спасти их, не так ли? — Я сделаю это. Куроо ухмыльнулся, откидываясь назад, и Кенма слегка улыбнулся. Хината кивнул в ответ, в голове у него уже проносились сотни вариантов. Бои с оружием, рукопашный бой, различные стили боевых искусств… Может быть, даже если бы Даичи не собирался учить их, он все равно смог бы помочь Хинате придумать какой-нибудь план. — Тебе следует прилечь, рыжик, — прокомментировал Укай с другого конца комнаты. — У тебя был тяжелый день. Переоденься во что-нибудь повседневное и вздремни в комнате с красивым диваном дальше по коридору. Что ж, Хината определенно не собирался с этим спорить. Он кивнул, быстро попрощавшись с командой, прежде чем побрел по коридору в ванную, чтобы переодеться обратно в обычную одежду. Тяжелый запах дыма пропитал его костюм, и он даже не потрудился сложить его заново, вместо этого засунув его в прачечную на обратном пути в комнату напротив лаборатории Такеды. Усталость, которую он едва замечал, пробрала его до костей, и он застонал, когда наконец плюхнулся на диван, уткнувшись лицом в подушку. Он оставался в таком положении несколько минут, пока жужжание в заднем кармане не напугало его, заставив заметно вздрогнуть и вырвав из полусонного состояния, в котором он находился. Его нервы, несомненно, были на пределе — он чувствовал себя тревожно и взвинчено, даже после того, как поговорил по душам с Сугой. Он вытащил свой телефон и сел, не обращая внимания на то, как дрожат его руки от выброса адреналина, вызванного столь агрессивной реакцией. кагеяма (＃`Д´): ты странно вел себя в школе. кагеяма (＃`Д´): что с тобой не так? Желудок Хинаты подкатил к горлу, а грудная клетка сильно сжалась, задерживая дыхание в легких. …Это было неожиданно. Кагеяма никогда раньше не писал ему, не говоря уже о том, чтобы спросить о самочувствии Хинаты — хотя и в своей странной манере. Несмотря на то, что Кагеяма был тем, кто попросил у Хинаты его номер телефона, когда их назначили партнерами по школьному проекту, Шоё все равно был тем, кто связался и подтвердил время и место встречи. Кагеяма отвечал только кратко, каждый раз не более чем тремя словами, в обязательном порядке. Но теперь, вот он здесь, пишет смс и спрашивает, как дела у Хинаты. Хината провел рукой по своему лицу. Он действительно ни за что на свете не мог понять, как Кагеяма работал — что им двигало. я: все в порядке! кагеяма (＃`Д´): из тебя хреновый лжец. кагеяма (＃`Д´): расскажи мне. Отлично. Вот и сработала стратегия Хинаты притворяться, что все в порядке. Как он вообще мог сказать, что это была ложь, по тексту? я: почему тебя это волнует? кагеяма (＃`Д´): я не знаю. Хината громко застонал, в отчаянии плюхаясь обратно на диван. я: тогда почему ты спрашиваешь? (￣_￣)・・・ кагеяма (＃`Д´): не меняй тему. кагеяма (＃`Д´): я говорил тебе, что, если ты будешь вести себя странно, я спрошу почему. кагеяма (＃`Д´): вот я и спрашиваю. кагеяма (＃`Д´): поэтому скажи мне. …Оу. Хината проигнорировал рой бабочек, порхающих у него внутри, подавляя улыбку, которая угрожала расползтись по его лицу. я: такой напористый-яма (￣ヘ￣) я: просто в последнее время немного стрессую. ничего особенного! тебе не стоит беспокоиться об этом! кагеяма (＃`Д´): я выхожу на пробежку в парк всякий раз, когда у меня стресс. кагеяма (＃`Д´): может быть, это поможет. Не думай о Кагеяме на пробежке. Не думай о том, что Кагеяма мог вспотеть. Не делай этого. Нет. Прекрати. я: на самом деле, это звучит действительно расслабляюще я: может быть, я так и сделаю! я: спасибо тебе, любезный-яма!!! кагеяма (＃`Д´): перестань прикидываться идиотом. кагеяма (＃`Д´): я надеюсь, ты почувствуешь себя лучше. Я надеюсь, ты почувствуешь себя лучше. Почему такая простая фраза заставила Хинату почувствовать, что он плывет? Кагеяма не был настоящим мастером слова, но иногда ему удавалось сказать что-то настолько прямолинейное, настолько болезненно правдивое, что это задевало Хинату за живое больше, чем цветистое стихотворение или драматический монолог. Я надеюсь, ты почувствуешь себя лучше. Игнорируя желание задрать ноги в воздух и завизжать, как школьница, Хината перевернулся на живот. Его пальцы зависли над клавиатурой, пока он размышлял, что ответить. Спасибо! Нет, он уже сказал «спасибо». Я надеюсь, ты тоже почувствуешь себя лучше. Это было глупо, Кагеяма казался совершенно нормальным. Не называй меня идиотом! Лучше. Но он хотел как-то ответить на то сообщение… Включи телевизор сейчас же! Это была ужасная идея… Идея, которая не принадлежала Хинате. Суга заскочил в комнату, скользя в носках, и лихорадочно потянулся к телевизионному пульту. — Включи телевизор! — настойчиво повторил Даичи, входя следом за ним. Хината вскочил, полностью забыв о телефоне и текстовых сообщениях, когда телевизор с треском ожил. Суга пробормотал что-то себе под нос, переключив несколько каналов, прежде чем наткнулся на срочные новости. Механизированный костюм робота терроризирует местный парк, — гласила бегущая строка в нижней части экрана. Хината побледнел, чуть не свалившись с дивана, на котором сидел. Этого не могло быть… На экране появилась видеозапись с мобильного телефона, запечатлевшая парк менее чем в десяти кварталах от школы Хинаты, изображение было дрожащим и размытым, но достаточно четким, чтобы разглядеть форму того, что безошибочно было костюмом из чертежей Чикао, которые Хинате показывали в тот день в его офисе. Человек, снимавший происходящее, развернулся, чтобы показать группу испуганных посетителей парка, один из которых, защищаясь, прижимал к себе маленького ребенка. — Он… он говорит! — мужчина вскрикнул. — Вы это слышали? Он хочет сразиться с Человеком-пауком!