Склон Зимородка

Этой ночью в «Доле ангелов» было необычайно шумно. То ли дело в новоприбывших гостях из Ли Юэ, именующих себя торговцами, то ли в том, что ряды рыцарей Фавониус пополнились новыми лицами да свежими умами. Здесь были те, кого редко увидишь гуляющими по серым улочкам города, и даже Нельсон с Пэйном, посещающие таверну только днём, устроились на втором этаже и уже битый час соревновались в том, кто быстрее осушит бочку одуванчикового вина. Легкая мелодия пьяницы-барда сливалась с хохотом посетителей, с прекрасным звоном монет, выскакивающих из карманов завалившихся внутрь гвардейцев, и мастерски превращала храп одного из них в детскую колыбельную. Внутри таверны неизменный полумрак. Колоны и перила второго этажа увешаны редкими побегами плюща и хмеля, на стенах, от больших к малым, картины и фотографии, любезно полученные от того самого странствующего барда-пьяницы; полки за стойкой уставлены бутылками и банками, к которым вечно тянется Чарльз. Он, кстати, сегодня впервые вышел из-за барной стойки, ведь стоило Венти остановить пальцы, как Шестипалый Хосе заново завёл свою скрипучую песню. Люмин нравилось здесь. Уже который день она приходила сюда в маленькой компании друзей и каждый раз, будто впервые, садилась за излюбленный столик на втором этаже и выпивала по кружке предложенных барменом напитков. Работы на горизонте уже не было которую неделю, и даже Катерина, раньше зовущая их по несколько раз за день, позавчера поручила ей помочь Тимми накормить голубей. Это было заданием не из лёгких, ведь сложнее всего было смотреть в глаза тех, чьих родственников она вместе с Паймон жарила на вертеле в далёкие и пасмурные времена самого начала их путешествия. Впрочем, натягивать улыбку до ушей у Люмин выходило лучше всего. — Может, в «Кошкин хвост»? — нагнувшись вперёд и подцепив пальцем прядь волос Розарии, скучающе спросил Кэйа. — Рядом с вашими кислыми лицами я выгляжу чересчур уныло. — Утренняя молитва плохо повлияла на меня. Я не планировала просыпаться так рано. Если вдруг увидите Барбару, передайте ей, что с этого дня у меня двухчасовой рабочий день, отныне прихожан встречает сестра Виктория. И нет, я не пойду к Дионе. — Розария поймала полный непонимания взгляд Кэйи и вновь принялась разглядывать порезы на деревянной поверхности стола. — Долгая история, лень рассказывать. — А что насчёт тебя? — обратился он к путешественнице. Люмин, утопающая до этого в раздумьях, оживилась. Расслабив плечи и подперев голову рукой, пожала плечами. Первую попытку ответить прервал громкий гогот за одним из соседних столиков. — Мне всё равно. — Ладно, — тяжело вздохнул он. — Рассказать вам анекдот про привидений? Два привидения проходят мимо лагеря хиличурлов… — О Бартобас… Люмин довольно хмыкнула: поведение этих двоих очень забавляло. После стольких сражений, полётов, падений она и представить не могла, что когда-нибудь наступит день, когда всё то, чем она раньше жила, превратится в нечто обыденное, в до скрежета зубов рутинную ерунду, от которой волей-неволей устаёшь. Скрашивать вечера выпивкой и наблюдением за другими людьми не было феерическим занятием и вообще никогда не входило в её планы, но тем не менее этим она и занималась последние недели. После победы над Двалином, разгрома самого большого лагеря хиличурлов и зализывания ран она убедила себя в том, что поиски брата могут подождать. Люмин взвешивала все за и против несколько дней, и, несмотря на подбадривающие и успокаивающие слова Паймон, Люмин едва ли уговорила себя принять тот факт, что раньше предначертанного времени они точно не смогут встретиться. Люмин почесала кончик носа и коротко глянула на скрипнувшую дверь, впустившую в битком набитую таверну всеми обожаемого хозяина. Дилюк буквально на секунду удивился, прошёлся глазами по рядам пьяных в стельку посетителей, рассевшихся внизу, затем оглядел край второго этажа и приветливо кивнул смотревшей на него Люмин. Кэйа, улыбавшийся до этого, точно кот на солнце, мигом выпрямился, бросил на Розарию непонятный одной лишь Люмин взгляд и поднялся с места. Державший до последнего вид самого трезвого человека в этом помещении, он взялся за стол и, едва перебирая ногами, направился к лестнице. Стоило ему опустить ногу на ступеньку и обернуться, чтобы выкрикнуть несчастное «Не теряйте меня!», как он тут же скатился по лестнице вниз. Розария, обвив пальцами горлышко стоявшей на столе бутылки, первая схватилась с места и неспешно направилась к другу и, не дожидаясь, пока Люмин спустится к ним, присела подле него. Дилюк, стоявший чуть поодаль, вернулся к разговору с барменом, точно так же, как и другие посетители, ровным счётом вообще никак не отреагировав на его падение. Кажется, у них такое часто происходит. — Эй, ты в порядке? — спросила Розария, внимательно наблюдая за тем, как Кэйа пытается подняться. — Я бы помогла, но у меня руки заняты. Вот. — Обхватила бутылку обеими руками. Люмин, поспевшая к нему, попыталась перевернуть его на бок, но тот выставил руку, останавливая её. — Не… не нужно. Я хотел убедиться, что пол настолько же… Твёрдый, как и в прошлый раз. — И как? — усмехнулась Люмин, переглядываясь с еле сдерживающей смех Розарией. Кэйа промычал что-то нечленораздельное и, кое-как поднявшись, всё же направился к Дилюку. Облокотился на стойку, слегка толкая плечом сидевшего рядом горожанина, потёр глаза и улыбнулся Дилюку, занявшему место рядом с Чарльзом. — Я очень польщён, что ты бросил все дела на винокурне и примчался сюда ради меня. Дилюк осмотрел его, а затем бросил выученную наизусть фразу: — Что-нибудь ещё? Люмин и Розария, решившие не вмешиваться в их разговор, уселись на бочки, стоявшие подле одной из деревянных колонн. Кэйа не рассказывал им о том, что успел поцапаться с Дилюком, но, если учесть то, что он недавно ездил на винокурню, они могли успеть. Кэйа ухмыльнулся и махнул рукой. — Я, вообще-то, ждал тебя. Бедняжка Аделин устала меня отговаривать не беспокоить хозяина и вернуться домой. — Это её работа, — на автомате ответил он. — Мне нужно было обсудить с тобой одну вещь. Я знаю, что ты собрался… — Мы уже давно не в тех отношениях, чтобы лезть в жизни друг друга. Не трать моё время на пустые разговоры и иди пей дальше. Мне нужна прибыль. Всё время, что они разговаривали, Люмин старалась не особо вслушиваться в слова; опустила взор на измазанные грязью ботинки и принялась разглядывать их, будто те были интереснее разворачивающегося перед ней действия. Она была жутко рада, что уговорила Паймон остаться дома. Розария шепнула Люмин на ухо, мол, всё нормально, и, спрыгнув с бочки, схватила Кэйю за шиворот и поволокла на улицу. Дилюк проводил их взглядом и вернулся к работе, старательно натирая и без того вылизанную поверхность стойки. Люмин спрыгнула с бочки и, в привычной манере разгладив брюки, направилась к Дилюку. Она уже собиралась уходить, поэтому решила, что уйти не попрощавшись будет вершиной её невежества. — Сегодня мало кто болтает, — усевшись на табуретку, сказала она. — В основном либо пьют, либо играют в карты до последней кружки вина, либо хвастаются выдуманными подвигами над вепрями. — Иными словами, я зря заступил на смену. — Возможно. — Неопределённо пожала плечами. — Последний месяц время течёт слишком плавно, вот и новостей никаких нет. Всё настолько обыденно и серо, что волей-неволей начинаешь задумываться о том, что, наверное, известие о внезапном набеге грабителей было бы куда приятнее, нежели трёхдневная рыбалка у Сидрового озера. — Новости есть, просто они не хотят быть услышанными. Люмин промолчала. Прибившийся к барной стойке рыцарь отбил всякое желание поддерживать беседу. — Если хочешь поймать одну, брось монетку в фонтан, — продолжил он, пряча в банку под стойкой пару брошенных монет. — И не сомневайся: они найдут тебя. — Прибыльной смены, — пару раз похлопав ладонью по деревянной поверхности, попрощалась она и, словив едва заметный кивок в ответ, покинула таверну. Шумное, душное помещение сменилось прохладой ночи и лаем собак. Улочки, разбавленные клумбами и пестрящими ленточками, простирающимися от одного дома к другому, едва ли нуждались в освещении фонарей. Люмин, не завидев поблизости своих компаньонов, уставилась на щербатую луну. Ночь была поистине светлой. Дом, любезно предоставленный ей в качестве вознаграждения за победу над тьмой, Люмин обошла стороной. Сегодняшнюю ночь решила провести у костра, заранее сложенного ещё вчерашним утром. Делала она это не с целью разозлить Паймон или нарваться на неприятности, а лишь для того, чтобы побыть наедине. Разобраться с мыслями, попытаться вспомнить хоть что-то из того, что было с ней «до», и очистить голову перед тем, как встретить восходящее солнце. Люмин двигалась не спеша. Прошла тропинку и свернула направо, в сторону холма. Опавшие листья шуршали под ногами, временами пряча под собой сломанные ветки деревьев. Её тайное логово находилось у одиннадцати сосен, стоящих посреди пустоши. Подвергая себя опасности и влезая в самое сердце сражений, она не думала о будущем, не думала о смерти и о том, что должно случиться после неё. Последние месяцы Люмин жила одним днём. Её съедало чувство беспомощности и безысходности. Всё, что она могла делать, — помогать другим и надеяться на то, что в будущем это зачтётся, некий плюсик в карму от Архонтов. С тех пор как она впервые увидела свет дня и вынырнула из-под воды, прошло уже пять месяцев. За это время она успела узнать этот мир получше, обзавестись немалой кучкой знакомых по всему Мондштадту, получить благословение Архонта в виде Анемо силы и даже улучшить навык владения мечом, который, как только очутился в руках, ощущался совсем родным и знакомым, точно вечность с ним. Но что-то не давало ей покоя. Подбрасывая поленья в костёр и следя за тем, как языки пламени облизывают воздух, она вдруг замерла. Слившееся с ветром шуршанье заставило насторожиться. Люмин положила руку на ножны, скрывающие в себе клинок, и, накренившись на бок, потянулась к куче сухих веток, собранных ею по дороге. Это мог быть кто угодно, поэтому торопиться не было смысла. Даже если это и был хиличурл, отбившийся от лагеря, или слайм, даже с коротким клинком Люмин могла постоять за себя. Уже ближе. Подкрадывается, что ли? Люмин сползла с бревна; большой палец нетерпеливо стучал по ручке оружия. Приблизив руку к костру и захватив в ладонь немного пепла, она резко отскочила в сторону, бросая горячий пепел в лицо противника. Наконец высвободив кинжал, хотела было ринуться в бой, но, увидев испуганно-осуждающее лицо Паймон, пришлось успокоиться. Жажда сражения постепенно начала угасать. — Паймон давно говорила, что тебе пора завязывать с выпивкой! Люмин пару раз моргнула. Выдохнула и, спрятав оружие, уселась назад. — А что, если бы Паймон не отскочила, а? — Спутница подлетела ближе. — Ну? Чего молчишь? — Лети домой. — Нет уж. — Скрестила руки, — Паймон не улетит. — Я не хочу с тобой препираться. Либо уходи, либо замолчи. Паймон хмыкнула и демонстративно отвернулась. — Чем труднее становится путь, тем упорнее мы должны идти, — в который раз напоминала она. — Похоже, ты не сможешь: у тебя уже сломаны ноги. Люмин это задело в какой-то мере. Она, сделав вид, будто пропустила слова феи мимо ушей, принялась раскладывать ветки возле костра. Укрыла их лисьей шкурой, стащенной у одного из домов, и тяжело плюхнулась на сооружённое спальное место, поворачиваясь лицом к костру. Тот, кажись, начал затухать. Паймон скривила губы и зло сжала кулаки. Подобные выходки со стороны путешественницы редко когда оставляли её равнодушной. Но на этот раз пришлось смириться и, переборов разразившееся негодование, усесться рядом с Люмин. — Так куда ты хочешь? — устроившись поудобнее, спросила Паймон. Она знала, что предыдущий разговор был обречён на провал. — Не знаю, — честно призналась Люмин, на мгновенье перебивая треск огня вздохом. — Домой, наверное. — У тебя его нет. — Позволь напомнить, что мы в одной лодке. — Это верно. Чем будем заниматься утром? — Планирую покараулить у фонтана. Дилюк говорил, что то место кишит новостями. — Сон забирался под кожу, заставляя веки слипаться от одного лишь убаюкивающего шороха листьев. — Я знаю, что много кто не доверяет мне. — Ты спасла их город от Двалина! — негодующе напомнила фея. — Знаю, но… — Люмин положила руку под голову. — Вот… вот как бы ты относилась к человеку, который каким-то чудом свалился с неба и более месяца ошивался у стен крепости? — Она зевнула. — Ответ очевиден. — Ты поэтому решила уйти отсюда? — И да, и нет. — Можешь не переживать, на агента Фатуи ты не тянешь. Знаешь… путешественница? Но Люмин уже не слышала слова спутницы. Перед глазами светлыми бликами возник, точно ярчайшее воспоминание, сон о незабвенном доме. Видения были слишком свежими, напоминали воздух в лесной чаще после дождя; они накапливались, собирались в группки, а затем так же быстро рассасывались, провожая её, принцессу, в воображаемое родное гнёздышко. Разрушенное гнёздышко другой птицы. «Дом? Странное слово». Впервые Люмин услышала его в день победы короля Дэшэна, когда его войско под знамёнами их семьи ворвалось на земли Седой Луны и, свергнув тирана Шэнли, позволило королевской семье обосноваться в его замке. Мама её, статная, светловолосая и ясноглазая, день изо дня говорила детям своим о том, что лишь Высшие Боги в силах распоряжаться судьбой смертных и нет ничего постыдного в том, что сделал их отец. Он сделал всё правильно. На то была воля Высших, и, если кто-то смеет перечить им, пусть будет наказан. Пусть умрёт. Во сне она увидела это. Увидела, как на площади, усыпанной любопытным народцем, происходила липовая казнь; как восторженно и благоговейно мама смотрела на отца, отсекающего мечом голову Шэнли; как та же голова скатилась вниз по эшафоту, и с какой усладой люди смотрели на неё, через несколько часов видневшуюся на пике. «И всё же что такое дом?» Наверное, дом — это вкус яблочного пирога, приготовленного любимой фрейлиной, и прогулки пшеничными полями. Это запах ночного бриза и благословенное молчание у статуи Уэнты, спрятанной под пенистым полотном водопада; разговоры с обитателями близлежащих деревень и сказочная песня зяблика. Стадо слонов, гуляющих около маленьких селений Южного пляжа, золотистое Солнце, огромных размеров розовая Луна… Так это и есть тот самый дом?