Приятно познакомиться

– Учиха! Ну конечно, чертов Учиха! Твой батя – Мадара?! – Вообще-то он мой пра-пра-пра-прадед, если быть точнее и… Ты не мог бы фонтанировать потише? Привлекаешь внимание. – Итачи шикает, как недовольный ежик, заставляя Кисаме заржать в голосину. – Надо же какие ты слова знаешь. Фонтанировать… – понизив свой смех, Кисаме вытирает в уголках глаз выступившие от смеха слезы (а может это просто пот), – погоди. От тебя же не несет упырем… да и на солнце… Учиха с закатанными глазами выглядит не менее уморительней шикающего Учихи. На этот раз Хошигаки только удовлетворенно хмыкает, продолжая в перерывах между вопросами занимать рот, хрустящим на зубах, картофелем. – Я человек. Это так же очевидно как то, что я сижу здесь, перед тобой. На открытой площадке дешманской кафешки где из еды – один фастфуд, а про непереносимость лактозы тут даже не слышали. Под палящими лучами, рискуя отхватить солнечный удар. – Кисаме чувствует, что достал мелкого своей реакцией, но даже не думает успокаиваться. Продолжает нащупывать границу их общения. После странного знакомства в лесу, они встречались еще пару раз. Днем – благо больше мысль о прогулке в полнолуние в их головы не приходила. Как оказалось, идея ночной пробежки принадлежала тогда младшенькому: видимо, что-то не поделил с Итачи, в подробности тот не вдавался. Встречались под утро, когда зверь внутри уже успокаивался, а лицо приобретало привычные человеческие черты. Саске, младший из братьев Учих, памятуя их знакомство, предусмотрительно боялся находиться вблизи Кисаме (что весьма разумно: в столь юном возрасте переживать за собственную тушку), и трогательно прятался за спину Итачи. В целом, подводя итоги, найти с Саске общий язык Хошигаки не удалось, зато с Итачи тем для разговоров, несмотря на очень даже приличную разницу в возрасте, оказалось более чем предостаточно. В свои пятнадцать старший Учиха был фанатом тяжелого рока, немного бренчал на гитаре, не рисовал, но восхищался граффити, а еще был не против прогулок на мотоцикле. В целом, как любят говорить тетки из программ про «давай поженимся» – звезды сошлись. Кисаме сам не ожидал, что будет получать удовольствие от такого времяпрепровождения, но факты говорили сами за себя. Итачи, будучи молчаливым и отстраненным, удивительно спокойно влился в его коллектив, состоящий из одного человека. Одиночкой Хошигаки не был: оборотни на уровне инстинктов предпочитают держаться в стае, но ограничивал общение с другими до уровня соплеменника, не более. Сходить в бар раз в три месяца, ужраться в хлам? – Можно. Поохотится в полнолуние? – Запросто! Устроить групповушку – Только за! Заводить отношения, пускать в свое личное пространство, строить планы даже на отпуск – нет уж, увольте. Вопрос фамилии отпал сам собой, потому что общаться с мелочью на «Вы» много чести (хоть уровень социального достатка Итачи был многим выше уровня жизни Кисаме). Общение продолжалось по накатанной, до момента, пока Хошигаки не стал невольным свидетелем обращения к Учихе по фамилии. В голове щелкнуло. Все же мозг вкупе с памятью сейчас работал куда лучше чем после обращения. Учиха Мадара – важная фигура Японии, приблизиться к которому хотел, пожалуй, каждый, на деле подпускал к себе очень, очень узкий круг лиц. Вампир, живущий не одно столетие, был самой скрытной персоной, информацию по которому (кроме конечно его вида и имени), хер достанешь даже заплатив баснословные бабки. И вот нате – внук. Сидит прямо перед Кисаме, щуриться от преломленного витриной света, бьющего прямо в глаза, попивает лимонад. – Значит не вампир. – В очередной раз закидывает удочку, делая ставки, сколько повторов этого вопроса необходимо, чтобы Итачи послал его на хер, встав, удалился. – Значит. Покойники не могут размножаться. Их клетки не способны делиться и именно потому они не стареют. – Тогда твои родители... – Пазлы в голове никак не хотят складываться в мозаику. Кисаме пусть и читал про вампиров что-то когда-то давно, для общего развития, в нюансы не вдавался. – Вампиры. – Ты ведь сам только что сказал… – Одно другому не противоречит, – видимо поняв, что его тонкий намек убраться в тень был проигнорирован, Итачи расстегивает пару верхних пуговиц своей рубашки и ослабляет узел галстука, – они родили меня, потом Саске. Спустя год после его рождения отца и мать обратили. Саске пока еще ни разу не встречался с ними в живую. Став вампирами, они общаются с нами исключительно через мессенджеры. – Жажда крови мучает? – Верно, новообращенным первые лет двадцать вообще нежелательно покидать свой особняк, ну или дом, потому что их жажда неутолима. Они как бездонный колодец: пьют столько крови, сколько смогут добыть из тел жертв. Разбираться с трупами, заметать следы слишком муторно даже для Мадары. Действительно муторно – мысленно соглашается с ним Кисаме. У оборотней куда проще: и обращением и с потомством, но это же вампиры. Аристократы, ёпта. Когда у них все было просто и легко? – Так вот как продолжается династия упырей… – Между прочим, они не любят когда их так называют. – Итачи улыбается уголком губ и Хошигаки ненадолго зависает. Чертов геном Учих работает как швейцарские часы – четко: все, как на подбор, красавцы. Интересно, их кровь вообще можно чем-нибудь испортить? Будь у Итачи сестра, непременно бы обрюхатил, эксперимента ради. – Верно. Мы с Саске пока еще не доросли до обращения. За время, отведенное нам как смертным, наша задача вырасти, найти девушек, жениться и дать потомство. – Звучит как план, а если из вас кто-то окажется бесплодным или геем? – вопрос чисто риторический и Кисаме задает его без задней мысли, просто ради реакции. – Исключено. – Правда? Откуда такая уверенность? Итачи молчит, отставляет бокал, отодвинувшись вместе со стулом, встает. – Пошли отсюда. Еще чуть-чуть и я буду весь в волдырях. – Учиха мастерски меняет тему и Кисаме, пожав плечами, схватив свой снэк бокс, следует за ним, как всегда, не оставив чаевые.