Одинокий викинг

      Дракон прилетал с поразительной периодичностью и точностью всю следующую неделю. Иккингу же приходилось пережаривать все новые и новые порции рыбы. Подобный несанкционированный труд приучил его худо-бедно, но достаточно шустро ходить на своей новой ноге. Жизнь практически окончательно вернулась в прежнее русло, до падения в овраг, за исключением разве что перманентной готовки. Устало выдохнув Иккинг раздраженно ткнул вилкой с очередной насаженной рыбой в огонь. «Да сколько можно то а?! Его не прокормить, это издевательство, я ничего не могу делать!».       - Сын, ты опять жаришь? – широко улыбаясь в дом вошел Стоик.       - Да, - злобно бросил Иккинг, даже не поворачиваясь.       - Чего рычишь-то? – отец обеспокоенно присмотрелся к лохматой макушке.       - Да потому что…Один помоги…потому что мне приходится жарить эту рыбу дурацкую!       - Ты же вроде хотел этим заниматься? – непонимающе моргает Стоик.       - Да-а-а-а, хотел, но для людей, а не для дракона! – понимая, что только что он спалил всю контору, Иккинг прикусил нижнюю губу и постучал кулаком себе по лбу.       - Что? Ты жаришь рыбу для дракона?       - Да, видимо ему очень понравилось, - старательно избегая взгляда отца продолжил мальчик, - поэтому он прилетает, приносит рыбу, а я жарю, - конец фразы почти не слышен.       - Хм, как будто он тебя приручил, - призадумавшись молвил вождь, - сам то пожарить так вкусно не может, - басовито рассмеялся.       - Не смешно, пап, я очень устал, - выдохнул сын и снова отвернулся к огню.       - Ну-ка, подвинься, - Стоик аккуратно подвинул сына на длинной скамье и присел рядом, - давай сюда вилку.       - Что?       - Вилку дай сюда и просто посиди отдохни, - буквально приказал Стоик. Иккинг радостно улыбнувшись отдал вилку с рыбьей тушкой отцу и тут же примостился на его широком плече, старательно вглядываясь в пляску огненных языков.       - Ты хорошо себя чувствуешь? – после недолго молчания начал отец, - точно все в порядке?       - Да, папа, все в порядке, - сонно пробормотал Иккинг, утопая в тепле отца и камина.       - Эх, дети, - Стоик потянулся за последней тушкой, предварительно отбросив на большое блюдо готовую рыбу, - вечно вы пытаетесь казаться взрослыми.       Дожарив последнюю рыбку, Стоик перенес сына в кровать, подхватил блюдо и вышел за дверь. На улице было уже темно, звездной небо привлекало к себе и приковывало взгляд. Было тихо и спокойно. Оглядевшись и прислушавшись, Стоик заметил небольшое шевеление в кустах около дома. Медленно подошел к ним, на одной руке держа блюдо, а вторую положив на пояс, на котором покоился топор. Медленно вдохнул и выдохнул, поморгал, сглотнул, сжал зубы и шагнул в густые развесистые кусты.       Фурия нетерпеливо ожидавший свою привычную вечернюю порцию вкусной еды тут же встрепенулся. Фигура, идущая во тьме, была не маленьким человечком, а большим взрослым человеком. По началу дракон ощерился и приготовился напасть или сбежать, но, почуяв знакомый аромат, недоверчиво сощурил глаза и принялся вглядываться в идущего человека.       - Эй ты, дракон, - шепотом начал Стоик, - я принес рыбу, которую жарил мой сын, выходи. Фурия шумно выдохнул, привлекая к себе внимание. Человек тут же повернулся в его сторону. Рука его рефлекторно сжала оружие, сердце забилось чаще. Лицо же было абсолютно спокойным.       - На, - поставив блюдо на землю Стоик медленно отошел назад, - ешь.       Полюбившийся аромат уже полностью завладел драконом. Быстро заглатывая одну за одной, дракон довольно жмурился, чавкал, облизывался, урчал и кряхтел. Наевшись, он последний раз облизнулся и уставился на человека. И чего он тут стоит, маленький людь обычно уходил.       - Наелся? – вдруг спросил Стоик. Дракон внимательно посмотрел на него, склонив голову вправо. Немного подумал, медленно кивнул.       - Хорошо, - вождь шагнул вперед и медленно поднял блюдо с земли, - мой сын устал тебя кормить, он все еще не полностью здоров, - Стоик говорил медленно, будто бы с человеком. Фурия также неотрывно смотрел прямо ему в глаза.       - Постарайся прилетать пореже, - спокойно продолжает человек, - ты уже большой, можешь сам себя кормить.       «Рыба нет?!» Фурия разозлился. Топнув ногой, он с силой ударил хвостом по земле и недовольно зарокотал. Стоик тут же, отбросив блюдо, выхватил топор с пояса и крепко его сжал.       - Ты можешь прилетать, только пореже, - медленно растягивая слова произнес вождь, - понял?       Фурия недовольно фыркнул на человека и отвел морду в сторону. «Понял»       Мягким тихим прыжком дракон покинул их небольшой убежище в кустах. Стоило ему скрыться во тьме, как Стоик рухнул на колени и закрыл лицо руками. Его колотило мелкой дрожью, от каких-то непонятных нахлынувших чувств. Было одновременно и страшно, и злостно и как-то совсем непонятно. Он. Разговаривал. С драконом! Да где это видано вообще? Мы драконов убиваем, а тут надо ему есть готовить! Бедный Иккинг, вляпался по самую глотку.       Тяжело поднявшись с колен, Стоик, не забыв прихватить блюдо, направился к дому. Произошедшая ситуация заставила его глубоко задуматься над последними годами своей жизни, над ситуацией с драконами, над ситуацией в мире в целом. Вождь тихо зашел в дом и присел рядом с камином. Всматриваясь в гипнотизирующие языки пламени он рассуждал сам с собой на тему драконов. Возможно ли с ним как-то договориться? Может быть и других тоже можно прикормить человеческой едой? Где они живут?       Из замысловатого танца мыслей и образов его вырвал собственный сын, проснувшийся попить.       - Пап, не спишь?       - Нет, сынок, я относил твою рыбу дракону.       - Что?! - взвизгнул Иккинг, тут же поперхнувшись, - ты к нему ходил?       - Да, мы даже поговорили, - продолжая всматриваться в огонь тихо произнес Стоик.       - И как ощущения?       - Странно, непривычно, непонятно.       - Ну, - попив, мальчик присел рядом с папой, - когда он прилетит опять, поговори с ним еще раз, глядишь привыкнешь.       - Шутник, - отец потрепал его по лохматой ото сна макушке, - я попросил его прилетать пореже.       - Надеюсь, он тебя понял.       - Я тоже, иначе мы с тобой оба станем ему поварешками, - улыбнулся Стоик, - пойдем спать.       - Пойдем, пап.