После бала

Просторный зал заполнен народом. Под потолком заженны несколько люстр, освещающих всё помещение до единого уголка. Высокие, величественные окна, за которыми подступающая темнота, пропускают в зал последние закатные лучи. На столах канделябры, золотые, витиеватые. За столами множество людей, все места заняты. Девушки в шикарных платьях до пола, сшитые по последней моде. Мужчины изящных камзолах, расшитых золотом и серебром. Музыканты в черном играют вальс. В центре зала кружатся пары, в такт музыке, идеально попадая в ритм. Среди гостей снуют слуги с подносами, на них бокалы со всевозможными напитками. На столах разнообразные яства. Всё грациозно, изящно, аристократично. На эту картину можно любоваться вечно. Разглядывая её никогда не найдешь изъяна. Арамис стоял у окна, задумчиво смотрел на улицу, крутя в руке бокал с вином. Сегодня на нем был черный камзол с причудливой вышивкой на рукавах и вороте. Такой тёмный и немного мрачный стиль не вязался с внешностью молодого человека. Аккуратно расчесанные и уложенные белокурые волосы слегка подвивающиеся на концах. Светлые, голубые глаза, излучали кротость и изящество. Сегодня он выглядел идеально, на сколько это вообще было возможно, но что-то мешало его образу. На лице была отчетливо видимая, может и не с первого взгляда, печаль. Что-то гложило его изнутри, разъедало маску спокойствия и безразличия. Сколько бы он не старался, не мог этого скрыть. Пустыми глазами Арамис смотрел в окно, как будто что-то искал, но не мог найти. Существовало ли вообще то, что с такой жаждой искала и ждала его душа? Бокал опустел, Арамис отдал его ближайшему официанту. Алкоголь слегка затуманивал мысли, но горечь, исчезнувшая с языка, всё ещё жгла сердце. Молодой человек, вдоль стены, продвинулся ближе к небольшому оркестру, занял место у соседнего окна. Слегка прикрыв глаза он расслабился, отдался музыке. Звук заполнял голову, заталкивал мысли подальше. Арамис вдохнул, глубоко и долго. Запахи смешались в неразборчивое месиво. Можно было отчетливо выделить несколько: свечи, алкоголь, парфюм. Запахи напомнили ему о том, что он сейчас так сильно пытался забыть, но всё тщетно. Куда бы Арамис не бежал, где бы не прятался, всё всё-равно напоминало о прошлом. Он выдохнул и поморщился. Запах, насколько бы он не был знакомым и приятным, сейчас доставлял только неприязнь, тлеющий осадок в душе. Солнце скрылось за горизонтом, оставив за собой только оранжевое зарево. Всё за окном накрыло черной вуалью, непроглядной темнотой. Зацепиться глазами было больше не за что, и Арамис повернулся обратно к залу. Его взгляд бегал по приглашённым, в надежде найти то, что так не хотели видеть глаза, но так хотела встретить душа. Эти противоречивые чувства, раздирающие его ещё с самого прихода сюда, совершенно не давали раствориться в толпе, отдаться потоку и идти дальше. Арамис поднялся длинной мраморной лестнице, ведущий из зала в остальные помещения. Шум людей и музыка постепенно затихали, пока молодой человек двигался вперёд по коридору. Богато отделанные комнаты и коридоры восхищали своей величественностью и утончённостью. Длинный прямой коридор заканчивался тупиком. По бокам были запертые комнаты, перед ним зеркало в золотой раме. Из глубины этого зеркала на Арамиса смотрел спокойный блондин с совершенно безэмоциональным лицом. Абсолютно ничего не выдавало тех терзаний, которые он сейчас переносил. Арамис провёл рукой по своим роскошным длинным волосам. Зеркало в витиеватой раме не передавало и половины его красоты, отражая только внешний образ. Пару раз он ещё покрутился перед зеркалом, проверяя идеальность своего внешнего вида, и уже собирался отойти, как вдруг сзади него возник силуэт. Молодой человек обернулся, посмотрел на подошедшего, улыбнулся, скромно, но открыто. Атос мягко взял его за плечи, развернул блондина обратно к зеркалу. — Как думаешь, может мне обрезать волосы? — Арамис слегка склонил голову на одно плечо, через зеркало глядя Атосу в глаза. — Зачем же? — Атос поднял брови. — Даже не знаю, — блондин отделил прядку и накрутил её на палец. — Оставь, — Атос взял его руку в свою. — Как знак нашей любви. На мгновение Арамису показалось, что за его спиной промелькнул силуэт тёмноволосого мужчины. Вздрогнув, то ли от страха, то ли от злости, блондин сжал кулак и ударил прямо в центр зеркала. По стеклу быстро побежали длинные кривые трещины, а более мелкие осколки со звоном и треском полетели на пол. От руки вниз по зеркалу потекли струйки крови, оставляя алые следы, собираясь под рамой, медленно капая на пол, на ковёр. Кисть пронзила резкая боль, сковавшая пальцы невидимой цепью. Повернув тыльной стороной к себе, Арамис молча разглядывал окровавленные костяшки, медленно разминая пальцы. Тяжесть и грусть на сердце сменилась злостью, рвавшейся наружу. Вытащив из кармана платок, он обмотал руку, что бы скрыть повреждения. Белая чистая ткань тут же намокла, по ней быстро расползалась темно-красное пятно. Натянув рукав на кисть, молодой человек поспешил с места преступления. Возвращаться в зал не хотелось и, поплутав по многочисленным одинаковым коридорам огромного здания, Арамис нашёл чёрный вход и через него попал на улицу. Только приоткрыв дверь в лицо ему пахнул свежий, прохладный воздух. В нем витали влага, запахи каких-то цветов, кипариса и травы. В саду было темно, свет падал только на небольшие участки земли, находящиеся под окнами. Наощупь медленно идя вперёд, Арамис прислушивался к каждому звуку: к шороху трав и листьев под ногами, к отдалённым звукам мелодии из зала, к стрекотанию сверчков где-то в кустах. Глаза постепенно привыкали к темноте и молодой человек наконец смог подробнее разглядеть сад. Большая территория с противоположной стороны от главного входа была ухоженной, красивой и уютной. В саду действительно были высажены кипарисы вдоль витого забора, запах которых он сразу узнал. В отдалении немного в низине был пруд в котором росли прекрасные белые лилии, от одного вида которых Арамиса воротило. Остальные деревья, кустарники и клумбы терялись в темноте, в глубине сада. Дорожка, огибавшая здание и проходящая под окнами, была аккуратно высыпана гравием, но Арамис решил пройтись чуть подальше от окон по траве. Удаляясь в темноту, молодой человек приблизился к воде. В нос ударил липкий запах лилий, такой приятный, манящий, но убивающий душу, колющий сердце. Рвано вдохнул, Арамис закашлялся, как будто пытаясь вытащить этот запах и сладковатый привкус на языке из лёгких, из глотки. Продолжая кашлять, он сгибается от приступа, который всё не останавливался и не останавливался. Чернота застилает глаза, заставляет падать куда-то вниз, в темноту. На негнущихся ногах делает пару неосторожных, шатких шагов вниз по склону к пруду. Останавливается на каменном ботике, кашель постепенно уходит, в лёгкие хлынул воздух, разрывая их на части. Пару болезненных вдохов, в глотке всё ещё жжёт, в глазах проступают смутные очертания окружающего мира. Арамис видит чёрную гладь пруда, белые водные лили на ровной глади, отражение блондина, смотревшего на него из глубины. По щеке сползает непрошеная слеза, щекочет кожу, падает вниз, в черноту. По спокойному зеркалу воды разбегаются круги, сначала маленькие, потом больше, шире. Отражение молодого человека размывается и пропадает. Одна слеза, одна мысль… Арамис выпрямляется, поворачивается на пятках на бортике, который шелестит под каблуками, запрокидывает голову, устремляя взгляд мокрых глаз в небо. Белые пятна, крапинки звёзд расплываются, вытягиваясь в полоски. Расслабляя мышцы, Арамис откидывается назад, с плеском разрезая водную гладь. Громкий всплеск, брызги, вода взметнулась чёрной птицей, острым крылом рассекая воздух. Холодая темная глубина поглощает его, а он не сопротивляется, поддается сдавливающей пустоте. Открытые голубые глаза смотрят наверх, на поверхность, на слабый свет исходивший сверху. Холод окутывает тело, пробиваясь под одежду, расплывающуюся вокруг непонятным, спутанным полотном. Сердце громко стучит под рёбрами, отбивает такт в висках. Проходит двадцать секунд, тридцать секунд. Голова требует кислород, требует новый вдох и он делает этот вдох. Вода попадет в рот, в нос, заполняет всё изнутри. Больше не чувствуется притяжение, только невесомость, больше не чувствуется давление, только пустота, поверхность уходит всё дальше вверх, вокруг всё темнее. Арамис распахивает глаза, в легкие резко поступил воздух, от чего он закашлялся, выплёвывая воду. Вокруг была непроглядная темнота, явно не похожая ни на рай, ни на ад. Блондин сел, аккуратно ощупывая то, на чём он сидит. Под пальцами оказалась трава, холодная и немного влажная и больше ничего. Кожей чувствуя мокрую одежду, приливающую, охлаждающую и без того продрогшее тело, на себе, он постепенно догадался, что кто-то вытащил его из воды, оставив лежать на траве где-то в саду. Немного придя в себя, молодой человек поднялся, медленно победе в сторону света, в сторону здания. Замерзшие ноги плохо слушались, то и дело колени подламывались, заставляя Арамиса оседать на траву. Дрожащие руки он скрестил на груди, пытаясь хоть немного согреться, но редкие, и вёсьма некстати сейчас, порывы ветра всё портили. Наконец дойдя до дома, найдя чёрный ход, из которого вышел, попал в теплое помещение. Так как был, назначений, как оказалось, по достаточно важному событию, должен был продлиться несколько дней, некоторым гостям, что жили далеко, и в число которых входил Арамис, выделили комнаты. Молодому человеку оставалось только найти нужную дверь и он наконец будет спасён от холода и возможной смерти от лихорадки. Слава богу всё гости и большая часть прислуги ещё находились в банкетном зале, так что блондину удалось проскользнуть незамеченным, что было очень кстати, раз он находился в столь плачевном положении. Комната нашлась быстро и, закрывшись на замок, Арамис начал быстро стягивать с себя мокрые тряпки. Растянувшись на кровати, укрывшись толстым одеялом, попытался согреться. За окном блестели звёзды, подмигивая молодому человеку и, глядя на них, под мысли о неожиданном спасении, Арамис крепко заснул.