Он и Она

Старик Хоши нередко вспоминал одного своего старого друга — очень мрачного типа из такого же мрачного клана. Так вот, тот друг, завидя, впервые, в руках Хоши кунай, изрек следующее: — У нас в клане всегда проверяют тебя на наличие оружия. Хлопают по одежде и заднице. Ищут сюрикены, кунаи, взрыв-печати, и прочее. И, если у тебя ничего нет, на входе тебе всегда что-нибудь дадут.

***

Жарко… Так жарко, что я бы в море утопился — оно, благо, под рукой. Но, вместо этого, Хоши и сегодня заставит меня тренироваться с огнем. А это от жары совсем не спасает, а даже и наоборот. Но что поделать, если я — ученик старика, а старик — долбоеб? Только стиснуть зубы и продолжать тренировки. Хотя я пару раз попробовал взбунтоваться. У Хоши отлично это получается — доводить меня до бешенства, причем с таким видом, что вот ему именно этого и надо. Ну, понятно, его уроки учат меня самостоятельности и силе, так что вспыхивать я должен часто. А он этому только помогает. И ведь не боится, гад! Потому что все разы, что я пробовал поджарить его старую задницу, он валял меня в пыли, а иногда пинком запускал аж до самого океана (он так умеет, да и я крепче любого человека уже сейчас). В общем — пристукнуть деда — без шансов. Но я не отчаиваюсь. Нужно лишь что-то сделать с его ебанутой скоростью, а уж силу я ему приложить не дам — сам научил, хе-хе. Вообще, я уже очень многому научился, но все это — основы. Без углубленных знаний. Таков план Хоши — дать мне самую обширную базу в мире, а потом просто показать потолок, до которого я буду должен сам допрыгать. Так делали в его клане в эпоху Сенгоку Джидай — вечной войны между всеми кланами за… за все подряд, в общем-то. Так учили его братьев, так учился он сам. — Сейчас так не делают, — старый пердун пожимает плечами на одном из уроков. — Нынешняя молодежь жопу порвет, если им будут так преподавать. А у тебя случай вообще клинический — ну нереально из четырнадцатилетнего долбоклюя вырастить шиноби за пару лет. Да вообще ни за сколько вырастить нельзя. Но у тебя есть задатки, желание, возможности и, главное, я. Так что не переживай. Недоноском ты, конечно, будешь, но это уже совсем не от чакры зависеть будет, хе-хе. Чертов дед. Еще, с не таких уж давних пор, я живу от него отдельно. Он продолжает храпеть в своей халупе, а я после тренировок удаляюсь в домик, построенный им прямо в горе. И не из камня, а из дерева — с этим материалом дед работает, как с самим собой. В общем, в домике том я тоже поначалу охуел. Зашел и… Грохнулся на колени. — Ебать… дед, ты мне на плечи слона посадил, чтоль? — просипел я, попутно активируя Бьякуган. Но нет, в доме посторонних не было, зато было… нечто, витавшее прямо в воздухе. И еще куча магических рисунков, которые тут называются «фуиндзюцу», на стенах. Вот эти-то самые рисунки прямо фонили тем самым «нечто». — Дед, не молчи… — я закряхтел, пытаясь подняться, но неуклонная сила все равно давила меня к полу. — Скажи че-нить, я все прощу, дед… — Да все путем, мелкий, — голос Хоши даже не был напряжен. Он спокойно прошелся по комнате, обставленной аскетично, кстати, и сел на единственный стул, закинув ногу на ногу. С минуту посмотрев на мои потуги, старпер сжалился и сложил печать концентрации. И мне сразу же стало легче. Но не полностью. — Я, конечно, помнил, что Хьюги слабоваты телом, но что бы так… — Хоши недовольно цокнул языком. — Ты вообще хлюпик. Я в четырнадцать уже тройную нагрузку держал, а ты от двойной чуть не сдох. — О, ну извините, — я потер плечо, ноющее от того, что рука хотела оторваться нахрен. — Или не извиняйте. А сходите нахуй! Старик, ты сказал, что покажешь мне место, где я буду жить, а привел в какую-то говнодавку! Я даже сейчас тут устаю, а как спать-то?! — Это — часть твоих тренировок, — безапелляционно заявил старых хрен. — Одна из самых важных частей, напрямую влияющая на физическую составляющую чакры. Сейчас в этой комнате все весит в полтора раза больше. Даже ты сам. Эта техника действует не на твое физическое тело, а на чакру и… хм, а может и я дурак? У тебя ж физическая и энергетическая оболочки почти срослись, конечно. Вот тебя и колдоебит так. Но, мы сыграем сурово, и менять я ничего не буду. Терпи и привыкай — даже просто заснув в этой комнате ты будешь тренировать свое тело и расширять объемы чакры. Пол мира за такую комнату яйца бы отдали. В общем-то, отдали бы, или нет, но жить меня оставили там. Иногда, из чувства прекрасного и любви к бунту, я нарочно сваливался спать где-нибудь в кустах. А что? Комарам кожу, укрепленную чакрой, не прокусить, а на все остальное я чхал. Только вот просыпался я каждый раз ночью, от того, что тело стало тяжелым. Потому что чертов старик каждый раз приносил меня в свой «тяжелый домик». Я его прикончу. О! Это же на самом деле может быть ответом! Старый хер хочет, чтобы я стал сильным, и себя он тоже считает сильным. А если я его прикончу — я завершил обучение! Логично? Еще как! — Это не так, — просто ответил мне дед, когда я изложил ему суть своей задумки. — Я, вообще-то, еще планирую пожить какое-то время, после того, как ты уйдешь. Ну, знаешь, чтобы у тебя всегда была спокойная гавань, куда можно вернуться, если по жопе надают. И вылечу и врагам пизды дам, если сюда сунутся. Да и… Неужели ты, недоделанный, полуслепой/полутупой, хиленький Хьюга думаешь, что когда-нибудь дорастешь до того, чтобы меня убить? — Да я прикончу тебя во сне, дней через пять, когда ты меня окончательно заебешь, — тут же оскалился я. — Круто, — Хоши щербато улыбнулся. — Так и надо отвечать. Он потянулся и сделал какое-то неразборчивое движение. Слишком быстро, чтобы я, даже с активным Бьякуганом, успел за ним уследить. Нет, я понял, что что-то он сделал, но что именно? А потом обратил внимание на себя. И на то, что моя тень почти идеально очерчена сталью кунаев, воткнувшихся в землю. — Сегодня я научу тебя букиндзюцу, — старик подбросил на руке кунай и медленно-медленно метнул его. Мне в лоб. Железку я отбил. Еще до начала серьезных тренировок шиноби Хоши несколько раз затрагивал тему холодного оружия и букиндзюцу в целом. Но это были лишь поверхностные уроки, теория и пара основных моментов — какие бывают хваты на кунай, с какого хвата его метать. Как рассчитывать дугу броска сюрикена. Вот это вот все. Но вот… — Слушай, дед, а нахрена оно надо, а? — поднял отбитый кунай и примерился. — Букиндзюцу же, на высоком уровне игры, бесполезное. Напитав тело чакрой, видя все тело старика Бьякуганом разом, я метнул свое оружие! Скорость у тяжеленького металлического куная была суровой — соперник арбалетному болту, которые, кстати, уже лежат у ног Хоши в мешочке. А дед еще и не заметил подвоха, и… Кунай просто отскочил от его руки, врезавшись на всей своей хорошей скорости. — Да, даже если напитать себя чакрой еще раза в два больше и совершить идеальный бросок, шиноби моего уровня ты даже глаз этим дерьмом не поцарапаешь, — Хоши, в свою очередь, поднял кунай с земли. — Но, есть ньюанс. Даже парочка. И первое — шиноби моего уровня редки. Редки настолько, что ты можешь не встретить никого из них за всю жизнь. А даже если встретишь всех — это будет лишь меньше десятка столкновений, да и не все из них могут быть битвами. Второе — смотри. И смотри внимательно. На мою руку. На чакру. Он приказал, и я смотрел. Несмотря на все мои выкрики и злобливость, я был хорошим учеником. А Хоши был хорошим учителем. И поэтому я увидел. Бьякуган, вообще-то, может смотреть даже внутрь человека, причем на таком уровне, что я вижу чакру. Но тот же Хоши может так менять ее ток в своем теле, что мне становится тяжело все определить и правильно понять. Он делает так всегда, чтобы я совершенствовал свои глазки, но пока не выходит. Хотя сейчас я довольно быстро определил, что чакра в тенкецу его правой руки ускорила свой бег. И стала убывать. Хороший такой отток силы — мне бы на пару техник хватило а он… «Переведя» взгляд на кунай, я понял. Дед напитал чакрой железку. — Если такой штукой я медленно проведу поперек твоего тела, у меня будет две половинки одного ученика, — усмехнулся Хоши. — Это букиндзюцу — напитка чакрой и себя и своего оружия. Человек с оружием в руках всегда будет неравен с безоружным. Хотя и безоружный, все же, может одолеть вооруженного. Но преимущество за вторым, конечно. То же и с шиноби, мелкий. Все великие шиноби таскали с собой свое любимое железо. Хаширама Сенджу использовал свитки с огромными мечами и обожал кунаи. Его брат — Тобирама, был отличным мечником, и тоже активно использовал кунаи для своей техники Летящего Бога Грома. Мадара Учиха прыгал с веером, гунбаем, в который его клан столько напихал, что я пару раз охуевал. Был еще один отступник, из твоего, кстати, клана — Хьюга. Уникальный мужик, ведь он ушел от Белоглазых живым и продолжал деятельность шиноби даже во время Сенгоку Джидай. Но он мог себе позволить, потому что был сильным воином. И использовал он странные ножи, популярные далеко-далеко в Стране Луны. Кукри. — Крутой мужик, да, — я пожал плечами. — И как его зовут тогда? Он жив? — Когда мы с ним встречались в последний раз, был жив. А имя он себе взял Ловен. Ловен Брау. — Типа, Хьюгой уже быть не в кайф? — я усмехнулся. — Хей, старик, ты такой скромник. Ты же говорил, что ты с этими типами в одной шеренге был? — И с этими, и с им подобными. И что? — А ты тогда что использовал, как оружие? И как таскал. — Как Хаширама я ходил — со свитками. А оружие… тебе повезло, парень. Я умею использовать вообще все. Сегодня мы попробуем подобрать тебе идеальную железку. А если не получится — обучу убивать людей бродячими кошками. — Бха-ха-ха-ха! Мне нравится, старик, работаем! Сегодня я продырявлю твой зад кунаем в первый раз!

***

Томори сидела на скамеечке и ковырялась пальчиком в плохо обструганном деревянном столе. Она подросла, уверенно ходила и даже начала говорить, но не дальше, чем мама/папа/пить/спать/играть. Остальное пока только повторяла. Но понимала почти все. — «Просто слова уродские, трудно говорить, » — Она выдохнула, глядя на жаркое солнце в окне и прикидывая, сколько у них с мамашей времени на спокойную жизнь. Мамаша, в этот момент, безмятежно вязала че-то там свое спицами, изредка бросая на дочку смешливые взгляды. Тут по столу поползли два муравья. Не долго думая, Томори раздавила одного, подобравшегося слишком близко. И мамаша надула губки: — Томори-чан, ну ты что! Как же так можно! Муравьишки, они же живые, им тоже больно! У них и мамы и папы есть. И детишки. Вот представь сейчас, что сидят они дома, эти детишки, и ждут свою маму. А мама не придет. Задумчиво посмотрев на мать, Томори одним движением убила второго муравья. И тихо, но твердо добавила: — Папа тоже не придет. Дверь тут же распахнулась, и в нее ввалился худощавый красноволосый мужчина. Бухой, конечно же. И, к тому же, жутко злой. Дот Узумаки — вечный неудачник и папаша Томори. Представитель крутого клана, между прочим, только его бесполезной побочной ветви — Дот родился без генов шиноби, а, значит, истинным Узумаки являться не может. Хотя имя клана ему оставили, потому что он работает на клан и будет работать всю жизнь. Ублюдок никогда не был доволен положением вещей, но все равно тянул лямку, не пытаясь что-либо исправить. Лучший типаж человека, для алкоголизма. И вот он, пожалуйста. «Папочка». Чтоб он сдох. Когда Томори… перестала быть только Томори, и стала чем-то большим, Дот уезжал в командировку — вместе с подобными ему неудачниками сопровождал кого-то из клана. Вернулся относительно недавно — месяц прошел. Но лучше бы его убили по дороге, потому что это… — Где еда, Инару?! — ублюдок треснул сухой рукой по столу. — Я что-то не вижу никакой, нахрен, еды! — А где я тебе ее возьму, если ты пропил все деньги, придурок?! — тут же взвилась мамаша. Ей, вроде, даже нравится… Вот так вот вечно ругаться, утопать в долгах и сидеть с дочкой. Ебанутая. Ну да, не Томори ее судить. Она хотя бы не голодает. Пока. — Я пью! — Дот заткнулся и… сел. Даже с грохотом свалился задом на стул. — Я пью и… Пью! Блять! Я пью только на те деньги, которые я заработал! И тебя они ебать не должны! — А что ты, мне предлагаешь ходить работать?! А кто будет растить нашу дочку, урод?! Куда мы ее оставим, а?! — Она уже взрослая… — Дот махнул рукой в сторону Томори, но не задел ее. Хотя был близко. Девочка же смотрела на «отца» с ненавистью. И, о нет, он не бил ее, как не бил Инару — свою женушку. Ну, только если уж очень редко. Зато в нем часто пробуждался мудак, который очень любил всех вокруг учить и… ну, знаете, типичный такой алкаш-семьянин. Может быть, он даже, отчасти, любил дочку, тяжело сказать. И можно предположить, что дочка бы его любила, если бы была ребенком. Но она была перерожденной. И отца ненавидела люто. — Это ты охуел! — злорадно завизжала на еще какую-то предъяву Инару. — Да пошла ты! Ссора разгоралась. Можно уйти в другую комнату, но там все равно будет слышно. А тут, хотя бы, есть вариант быстрее сбежать нахрен. Ну, если вдруг что. И это «если вдруг что» не заставило себя долго ждать. Распалившись, Дот встал и резко вдарил по столу, да так, что неказистый дубовый (или еще какой) здоровяк накренился и начал заваливаться прямо на Томори! Инару завизжала, папаша просто не успевал что-либо сделать, да и охуел он знатно, а девочка просто ошарашенно смотрела на громадину, приближающуюся к ее лицу. И тут в груди вспыхнула сверхновая. Да такая яркая, что Томори захлестнуло опьяняющее чувство всемогущества. Она почувствовала звезду внутри себя и, легко разобравшись, провела лучи ее сияния по своим венам. Просто так, потому что могла. А когда смогла, почувствовала, как стала сильнее. Намного-намного сильнее! Стол как из пушки вылетел, когда Томори оттолкнула его от себя нахрен. А в полете очень сочно приложил и Дота и Инару. Не долго думая, Томори прыгнула к матери. Хотя силы быстро покидали тело. — Мама? — в голосе и взгляде безразличие, но девочка же тут, рядом. Помочь хочет. А у мамаши от увиденного крыша слетела мощно. — Томори-чан, Томори-чан, — она хваталась за дочку левой рукой, потому что правая была сломана столом. — Томори-чан… ЧТо же это? Да что такое?.. Шиноби… Ты — шиноби… — Сука-а-а-а! — кричал Дот на полу. И вот сейчас Томори была с ним вполне согласна.