Силовой приём

      Тому, что Гэвин за такой короткий промежуток времени набил руку в нанесении себе макияжа, удивлялся даже он сам. Поначалу, конечно, выходило коряво, что пришлось снова обращаться к помощи гримёра, однако тот быстро натаскал неуклюжего лейтенанта в маскировке, и теперь Гэвин — по одной известной ему причине он заставлял остальных ждать за дверью в это время — самостоятельно скрывал морщинки за толстым слоем грима.       Он начинал потихоньку привыкать к своему альтер-эго по имени Грей: не сказать, что это его устраивало, однако добрый бонус в виде чаевых уже пятый день грел его душу, и он надеялся заработать побольше — возможно, чтобы отложить на ремонт мотоцикла, который, бедолага, томился в гараже всю зиму.       Глупо, оказалось, полагать, что Кайл после того инцидента оставит его в покое. Похоже, тот завёлся целью воспитать из него «чёртова правильного андроида клуба "Рай"», раз каждую смену выискивает его в толпе, чтобы в очередной раз преподать никому не упёршийся урок. И поначалу Гэвин едва держал себя в руках. Только после разговора с Ричардом он научился исполинскому терпению, которое пусть и изредка проявляло себя. О, да. Теперь он всецело понимал андроидов, прыгнув в их ботинки. Чего стоило не врезать надоедливой кожаной роже, когда та норовит вывести из себя? Впрочем, Ричард не выдержал, затеяв драку с лейтенантом на третий день их знакомства — поэтому его методика всё ещё вызывала вопросы.       Рид словно встал на место Ричарда, в то время как Кайл выступал в роли Гэвина, поэтому удивился, как девятисотый не закопал его спустя столько подарков, что он выкидывал. Кайл просил — заставлял — поднимать упавшую использованную салфетку, учил — приказывал — вести вежливый диалог, несмотря на скотское отношение. Требовал подчинения и упивался своим контролем. Рид мог бы воспользоваться излюбленным трюком всех недовольных официантов — плюнуть в заказ клиенту, — но решил оставить идею до момента, пока тот не доведёт его до ручки.       Так прошла неделя, и пришло время прибегать к активным действиям, пока Джим окучивал Кормака, если бы в вечер пятницы не преподнёс всей команде крайне неприятный сюрприз. Гэвин занимался своим делом, забирал и относил пустые стаканы к стойке, пока за локоть его не перехватил Ричард и не увлёк за собой за угол. То, с каким беспокойством заговорил андроид, оставило за собой след в реакции Рида:       — То есть «они заглушили сигнал»? — выкатил глаза он. Девятисотый нахмурился.       — Видимо, Кормак что-то подозревает. Неудивительно, что он решил таким образом обезопасить себя.       — Это было очевидно. — Вдруг из-за второго угла выскользнул Коннор и прислонился спиной к стене по другую сторону от Гэвина. Его внезапные появления уже никого не смущали. — Технология, которую он использует, блокирует подслушивающие устройства на расстоянии тридцати метров. Как раз с расчётом на андроидов с модуляторами полицейских.       — Блеск. Жучки, судя по всему, тоже не сработают?       Братья, как один, помахали головами, и Гэвин тяжело выдохнул, потерев переносицу и устало зажмурившись — на нём вновь стал сказываться недосып, головная боль также уже дала о себе знать. И вдруг ему пришла в голову сумасбродная мысль. Он замер, и вместе с ним андроиды, приготовившись слушать, когда тот резко поднял лицо.       — «Тридцати метров», говоришь…       — Гэвин?.. — с недоверием покосился Ричард, обнаружив на нём заговорщическую улыбку.

***

      — Лейтенант Рид?       Сотрудник правопорядка — последнее желанное лицо, которое можно было бы ожидать на своём пороге субботним вечером. И Гэвин, честно сказать, сам оказался не в восторге от данной встречи. Каждое пересечение с мисс Кук для него было своего рода испытанием, потому что стоило ей открыть дверь и вылупиться на него большими серыми глазищами, как он полностью терялся. Лейтенант не мог смотреть ей в глаза, поэтому глядел куда угодно. Не сказать, что женщину саму не смущали их редкие встречи: не каждый захочет видеть перед собой копа, засадившего за решётку твою сестру. Даже если не ты приложил к этому руку.       С Мэддисон они двойняшки. И отличить их можно разве что по тому, что Аника более скупа на эмоции, чем её яркая сестра. Пружинистые волосы всегда убраны в неаккуратный пучок, под глазами залегали тени усталости от ночных смен в больнице. Она почти никогда не улыбалась и со школьных времён не изменяла себе, хоть Гэвину довелось видеть её от силы раза три.       И этот вечер не стал исключением. Лицо мисс Кук приняло выражение вечной тоски, что мгновенно могло испортить настроение любому, когда она продолжила, не дав вставить слово:       — Кит снова во что-то ввязался?       К счастью или нет, голоса у них ни разу не похожи. Безжизненный тембр Аники брал силой и заставлял внутренне дребезжать от неумолимой грусти.       — Нет. Просто зашёл проведать. Я войду?       — Конечно, но… — Аника прошла внутрь, пропуская вперёд Гэвина, — Кит ещё не возвращался.       — Я подожду.       Конечно не возвращался. Рид писал ему буквально минут тридцать назад: безнадёжный романтик на свидании. Кто вообще в здравом уме поведёт девушку на свидание в такую метель? С этими мыслями лейтенант вошёл в гостиную и осмотрелся. Серость непогоды кутала не освещённую лампами комнату в тёмные тона и создавала впечатление того, что здесь никто не проживает. Единственный источник тусклого света просачивался через оконные стёкла и падал на коричневый диван со множеством узорчатых подушек, куда Гэвин поспешил приземлиться. Взгляд невзначай упал на серию детских фотографий на подоконнике, а после замер на медленно налипающие на большое окно хлопья снега. Праздника здесь не ждали. Кит оказался прав, назвав имеющуюся рождественскую ёлку обрезком: маленькое деревце, украшенное лишь гирляндой-росой, одиноко осыпалось в углу около недействующего пыльного камина — другой назвал бы полное отсутствие украшений в праздник минимализмом, Гэвин же скукой смертной. И он не осуждал: Аника точно проведёт рождество в клинике, ей будет не до всей этой зелёно-красной мишуры и индейки в духовке. А вот Киту он посочувствовал: понятно, почему тот так рьяно напрашивался к нему домой — уж внимания со стороны Гэвина и Ричарда у него оказалось больше, чем со стороны матери, но и ту не так уж трудно понять. Аника любила сына и волновалась за него, но обстоятельства матери-одиночки накладывались на неё тяжёлым пластом, как и ответственность за пациентов.       — Вы давно к нам не заглядывали, — обеспокоилась мисс Кук, прерывая затянувшуюся тишину. Она устроилась в кресле напротив и сложила ладони на коленях. — У Кита точно всё хорошо?       В тот момент Аника напомнила Гэвину собственную мать, невольно отбрасывая его в неприятные воспоминания, когда за ним, ещё тогда оболтусом, стал присматривать Честер и часто появляться на пороге их дома. Когда мальчишка стал понемногу обретать мозги, визиты полицейского становились редкими, и мама задавалась тем же вопросом, когда на диване оказывался сотрудник правопорядка. А тот отвечал точь-в-точь:       — Куда лучше, чем было.       И после этого возникало такое же неловкое молчание. Потикивание старых часов только усиливало эффект, и Рид успел пожалеть, что не взял с собой Ричарда, который мастерски умел сглаживать углы.       — Просто… не так давно он заявил кое о чём… — аккуратно начала женщина, разглаживая складки на домашних брюках. Гэвин поднял на неё внимательный взгляд и сощурился. — Я подумала, вы пришли поговорить об этом. За завтраком он упомянул, что… планирует поступать в полицейскую академию. Мне бы хотелось узнать, приложили ли вы к этому руку?       Риду не понравился тон разочарования в голосе Аники, и он напряг желваки.       — Вы против?       Мисс Кук вся стушевалась — видимо, вопрос прозвучал грубо. И всё же она ответила спустя паузу:       — Не знаю. Скорее, сомневаюсь. Ведь Кит, он…       По спине прошёл табун мурашек. Гэвин знал, что она скажет следующим, и не хотел этого слышать, поэтому перебил, заканчивая за неё:       — …справится. Определённо.       Лейтенант не терпел сомнений, не выносил несправедливости по отношению к другим. Потому что сам натерпелся в юношестве. Для ребёнка нет хуже неуверенности родителя в его силах, нет хуже отсутствия поддержки, обрезания крыльев. И в ту секунду Рид вспомнил слова, адресованные Честером его матери, повторив:       — Я в него верю. И вам следует.       В глазах напротив мелькнуло что-то неординарное, но всего на мгновение, до того, как Аника вновь опустила их и печально нахмурилась. На лице застыла капля сожаления в момент, как она решилась заговорить снова.       — Не подумайте, лейтенант Рид, плохого. Я верю в него. Но насчёт себя сомневаюсь. — После этих слов Гэвин с интересом на неё покосился. — Я не так много времени провожу с сыном. Не знаю, чем он увлекается, чем занимается после уроков и с кем общается, он не особо стремится делиться. И… боюсь не сберечь его. Боюсь, что он подвергнет себя опасности из-за того, что… ему не хватает внимания. Моего внимания.       На Рида нахлынуло удивление, а после стыд от осознания того, что положился на ошибочное суждение. Вновь. Его захватил водоворот разных мыслей, что вертелись в голове с самого юношества, и теперь поток стремительно нёс его к берегам отрицания всего, на что он полагался. На беседу упало долгое молчание. Гэвин отвёл взгляд к окну, ощущая пытливые глаза женщины, ищущей поддержки, на себе. Аника показалась ему до того беззащитной, что воображение стало проводить горькие параллели. Одиночество тому причина. Не столь физическое, сколь моральное.       — Я думаю, вы прекрасно справляетесь, мисс Кук.       Что-то подсказало ему, что ей необходимо было это услышать. Он неуверенно повернул голову и обнаружил, как проблеск надежды мимолётно метнулся сквозь печаль серых глаз напротив. Аника улыбнулась не сразу, но засияла, как ранее потушенный морозным ветром сломанный фонарь. И эта полуулыбка толкнула Рида на ещё одну мысль, которую он не успел претворить в жизнь, потому что хлопнула входная дверь и послышался бодрый голос:       — Я дома!       Кит выкатился в гостиную на тяжёлых ногах и сначала обратил внимание на Гэвина, а после на Анику. Мисс Кук ворвалась в разговор первой:       — Ты задержался, что-то случилось?       — Не, — махнул рукой тот, — с другом зависнули после школы, ничего такого.       «Другом?» — зыркнул на него с недоверием Рид, но тот и бровью не повёл. Честно сказать, его жесты не говорили, а прямо кричали о вранье, но Аника, конечно, не решилась бы давить на сына, с которым отношения едва ли можно было назвать близкими. А тот, судя по всему, искренне верил, что безразличие и уход от диалога помогут ему одурачить остальных. Неужели и Гэвин так выглядел со стороны в юношестве? Нет, скорее, он сразу убегал в свою берлогу, стоило закрыться двери за спиной, ни о каком диалоге и речи не шло.       — Гэвин, ты хотел поговорить вроде? — сразу перевёл тему Кит и развернулся в сторону лестницы.       Примерно так, да, только без слов. Хлопок двери, шаги, скрип лестницы и снова хлопок двери. В тёплом доме вдруг повеяло холодом. Словно здешние обитатели не мать с сыном, а абсолютно чужие друг другу люди. Услышав знакомые звуки, Гэвин поднялся, чтобы удалиться за парнем, но перед этим его окликнула Аника:       — Лейтенант Рид… — Когда тот остановился и повернулся, она тихо, будто с лестницы могли услышать, сказала: — Прошу, присматривайте за ним.       Гэвин приподнял брови, чувствуя, как на спину водружается ещё один грузик доверия и ответственности. И если раньше его пугали все эти проблемы, то сейчас он чувствовал… что ему приятно? Приятно, что ему стали доверять не только машины, но и люди? Нет, конечно, плевать он хотел на мнение проходимцев, но случай с мисс Кук и её сыном — другое. И дело даже не в просьбе Мэддисон беречь племянника.       Возможно, Риду был необходим тот, за кого он мог поручиться так же, как за него когда-то поручился Честер. Чтобы история не повторилась.       Рид в ответ согласно кивнул и, не дождавшись улыбки в ответ, устремился за Китом.       Комната мальчишки едва ли могла сойти за комнату подростка в типичном её представлении. Сложилось впечатление, что Кит посещает её только для сна — неудивительно, что Аника и предположить не могла, чем он увлекается: его хобби выдавал только ноутбук да ящик с инструментами, проводками и прочим хламом, ютившийся под столом. Помещение было хорошо освещено за счёт белого света, пробивающего большое окно, из-за чего казалось, что комната совершенно пустая. Увиденное оказалось для Гэвина в диковинку, вспомнить его комнату в школьные годы: тёмные стены, беспорядок по углам, вещи, висящие где угодно, но не на вешалках, плакаты на стенах, запылившиеся журналы под кроватью — Рид жил в семье не из богатых, но по сравнению с комнатой Кита он, можно сказать, обладал всем, чем располагал любой подросток в его возрасте. Ещё одно осознание ударило под дых чувством стыда.       На полках с детскими конструкторами оказалось ни пылинки, и кровать была идеально заправлена, и Гэвин хотел уже поинтересоваться, не успели ли они прибегнуть к помощи андроида, но вместо этого подошёл к одной из фигурок и, повертев её в руках, съехидничал:       — «С другом зависнул», а? — Поймав на себе недоумённый взгляд, он добавил: — Скрываешь, что мутишь с андроидом?       — Н-нет? — Кит сбросил рюкзак на кровать и устроился у стола. — Мама не спрашивает, я и не рассказываю.       — А ведь когда-нибудь она спросит — что ответишь?       — Ну… эм, не думаю, что до этого дойдёт, — помялся на месте парень и пожал плечами. — Она не особо интересуется.       — А если Момо захочет познакомиться с твоей мамой, что ответишь?       И тут мальчишка впал в ступор. Он насупился, весь закрылся и перевёл глаза на вибрирующий от сообщений телефон на столе. Так и молчал, пока не выдавил:       — Я… не знаю, Гэвин. Всё это так… так…       — Стрёмно?       Кит вздрогнул от того, как леденяще это прозвучало, и распахнул ресницы от негодования.       — Нет! В школе знают, и мои друзья тоже. Только мама не в курсе… — на одном выдохе возмутился он. — Как-то… сложно это. Ты бы видел её лицо, когда я сказал, что собираюсь поступать в академию, ты представь её реакцию, если она узнает, что я встречаюсь с Момо. Думаю… ты можешь меня понять. Далеко не все готовы принять такую реальность.       Понимал. Он прекрасно понимал. Как никто другой. Рид не успел ответить, когда Кит его перебил:       — И ты ведь не за этим пришёл?       Гэвин настолько увлёкся темой, что и правда почти забыл, зачем пришёл. Очнувшись, он прочистил горло и прошёл вглубь комнаты. Ещё раз осмотрелся в поиске нужного устройства.       — Вроде того. Подслушка всё ещё у тебя?       — Избавился от неё сразу же, как ты сказал, — пожал плечами тот, как если бы рассказал о том, что просто выбросил мусор. Рид хотел бы возмутиться. Если бы поверил. Вместо этого он смерил мальчишку строгим взглядом, и Кит гордо выпятил грудь и ухмыльнулся. — А что, понадобилась?       — Малой… — нетерпеливо выдавил Гэвин.       — Ладно-ладно, — закатил глаза парень. — У меня она. Не использую, как ты и просил.       — Отлично. Покажи её в действии.       Кит выпучил на него глаза так, будто тот высказал несусветную глупость. После же хитро сощурился и улыбнулся.       — Хочешь пошпионить? А как же неприкосновенность частной жизни, лейтенант?       — Покажи.       Сегодня Гэвин не располагал настроением пошутить, поэтому Кит сразу же оставил попытки уколоть его. С выражением разочарования он повернулся к кровати и, пригнувшись, стал под ней рыскать. Через мгновение он выудил оттуда коробочку из-под обуви и поместил её на стол с таким видом, будто собирается открыть ящик Пандоры. Внутри вместо неприятностей глазу предалось небольшое устройство размером со среднюю электронную книжку — и по виду тоже, — напичканное синими, красными и зелёными проводками. Как самодельная бомба, трогать страшно.       — Так для чего тебе она? — предпринял ещё одну попытку Кит, перекладывая подслушку из импровизированной упаковки на стол.       — Для дела. Не чеши языком и демонстрируй, — отрезал Гэвин.       Мальчишка закатил глаза склонился над устройством, чтобы настроить, а Рид стал поглядывать из-за его плеча на процесс, мысленно записывая для себя детали. Всё произошло быстро и без помех, в углу дисплея загорелась зелёная лампочка, и Кит аккуратно покрутил регулятор, пока до ушей не дошли помехи. После парень выпрямился, подошёл к окну и открыл одним лёгким движением, пуская в комнату такой сквозняк, что Гэвин поёжился. Он махнул головой, безмолвно подзывая к себе, и лейтенант подошёл. Ожидаемых голосов он не услышал — сплошные перебои, — оттого недоверчиво покосился на мальчишку, однако тот и бровью не повёл, словно всё находилось под контролем.       — Ты уверен, что он рабочий?       Кит, словно ждав этого вопроса, самодовольно ухмыльнулся и вновь положил руку на регулятор, направляя антенны в двухэтажный дом через дорогу. Шум только усилился, но не успел начать раздражать, потому что в следующее мгновение донеслись приглушённые голоса, которые становились всё громче, стоило пальцам настроить устройство. Разыгрывалась драма на фоне жужжащего телевизора:       «…Не хочешь? Я тоже этого не хотела! И видишь, к чему это привело! До чего ты это довёл!»       «Мэрилин, в сотый раз повторяю: мы просто коллеги!..»       — Мистер и миссис Роуз, — пояснил между делом Кит. — Уже месяц не могут развестись. Мэрилин вечно подозревает его в измене… Но, честно сказать, мне кажется, она ищет повод для развода. Ну или она правда слишком ревнива.       После рука мальчишки сдвинулась левее, направляя устройство на дом, что подальше, по другую улицу. Немного покрутив подслушку, до ушей донёсся пискливый лай с первого этажа, и Кит сразу же дал объяснения:       — Ленни, чихуахуа, редкостный засранец… Обычно в это время хозяин выводит его на прогулку, странно… — Парень направил устройство в сторону второго этажа, и до них тут же донеслись женские стоны, крики удовольствия и скрип кровати. Кит обрадовался находке: — А-а! Вот они!       Гэвин молниеносно воспрепятствовал продолжению звукового порно, положив руку на подслушку и пригвоздив её тем самым к подоконнику, и мальчишка даже поначалу опешил. И очнулся, только когда лейтенант спросил:       — Сможешь увеличить радиус улавливания сигналов и амплитуду до завтра?       — Завтра? — вылупился Кит. — Это тебе не конструктор собирать! У меня вообще-то ещё лабораторная по английскому.       — Английскому? — сложил руки на груди Гэвин и насмешливо приподнял бровь. — Ещё скажи, что ты домашку делаешь и литературный кружок посещаешь.       Парень, возможно, и знал, что номер не прокатит, но так или иначе раздосадовался. В лисьем взгляде, что он прятал, укрылся сурок, но от любопытства Гэвина было невозможно спрятаться. Поэтому, обдумав, он признался:       — Ладно. Просто… я работаю кое над чем. Подарок Момо. И я и так не успеваю, и… боюсь, опоздаю.       Рид притормозил, смерил парня понимающим взглядом и, почесав щетину, подошёл ближе и склонился над опущенной головой. Вздохнул, как если бы собирался причитать, однако:       — Слушай, пацан, я не собираюсь уговаривать тебя и тем более угрожать тебе, а мог бы. Но дело крайней важности. Если мы не прижучим одного типа, то всё… — Он осёкся, не увидев ответной реакции, поэтому, закатив глаза, с неохотой добавил: — Это касается Коннора.       Парень, как по взмаху волшебной палочки, вдруг оживился и поднял обеспокоенный взгляд, уперев его в глаза Гэвина. Тот даже отшатнулся, поражаясь тому, как стоило заговорить о консерве, так мелкий сразу пошёл на контакт. Даже обидно.       Кит ответил не сразу, выдержав несколько секунд на раздумья.       — Хорошо. Я сделаю это.       — Славно.       Рид ободряюще хлопнул парня по плечу и выпрямился, собираясь попрощаться, но вибрирующий мобильник в кармане прервал его на полуслове. Мальчишка стал с интересом наблюдать за сменяющие друг друга эмоции на лице лейтенанта, когда тот взглянул на дисплей. Свет телефона подсветил изумление, а после — смятение, сменившие полуулыбку.       Уж чего Гэвин не ожидал от этого вечера, так сообщения от Коннора, лёгок на помине. У него словно установлена сигналка, чтобы появляться именно в тот момент, когда произносят его имя. Чтобы убедиться, что глаза его не обманывают, Рид листнул чуть вверх и обнаружил, что в последний раз они переписывались… два месяца назад? И последним сообщением оказался стикер с глупой улыбающейся собакой от Коннора. Впрочем, он мало чем отличался от фото, которое тот прислал следующим. Восьмисотый в объятиях Сумо или Сумо в объятиях восьмисотого — не понять, снимок размыло в движении. Видимо, всё же решился заглянуть к Хэнку после слов Гэвина.       Через пару секунд пришло текстовое сообщение: «Ты был прав. Не стоило так поступать с Хэнком». Как-то на автомате руки сами потянулись строчить ответ, пока Кит выворачивал шею для того, чтобы подсмотреть, чему тот так стал лыбиться: «Ещё бы. Я всегда прав».       «Не всегда», — тут же прилетело.       «Приведи пример, умник», — осклабился он в ответ.       «Ты не прав, когда говоришь о том, что тебе всё равно на других».       И смайлик. Ебучий умиляющийся смайлик. Который заставил Гэвина прыснуть смешком и покачать головой, забыть о том, что он не один в комнате. Только когда Кит прочистил горло, он смог обратить на него внимание, неловко пряча и телефон, и дебильную улыбку. Опустилась тишина, только сверчков не хватало на фоне. Ситуация немало смутила. Почему он вдруг лыбился, почему вдруг настроение поползло вверх, когда он увидел неудавшееся фото? Воспоминания моментально унесли его в события того вечера, и атмосферу теплоты грозно сменил леденящий душу холод.       «Изменщик. Изменщик». Рид напряг желваки и с досадой цокнул. Он снова в это ввязывается. Снова поддаётся. Мысли путаются в змеиный клубок, шипя и угрожающе показывая язык, туго обвязываясь вокруг шеи. Что он, мать твою, делает?       Лейтенант чуть было не озвучил свои мысли парню, что буквально вгрызся в него испытующим взглядом. И, сам не зная, что его подтолкнуло, он осторожно спросил — видимо, и впрямь свихнулся:       — Ты… когда-нибудь оказывался в ситуации, когда… ну… не мог определиться с мыслями?       — Воу, — присвистнул Кит. — Ты спрашиваешь у меня совета?       Гэвину либо показалось, либо он правда покраснел не то от смущения, не то от злости. Он нервно облизал губы и махнул рукой, зашагав к выходу:       — Да-а, по-тупому как-то. Забей. Заеду завтра.       И вдруг голос парня заставил его примёрзнуть к полу, схватившись за ручку двери:       — Было. — Когда Рид повернул голову, тот пояснил: — Когда не мог понять, что влюбился. Мне это казалось как-то неправильно: человек и андроид. Но… я кое-что понял для себя. В какие-то моменты всё же стоит поддаться сердцу, а не голове. И я не пожалел.       От услышанных слов легче не стало. Кит, скорее, ещё больше погрузил Гэвина в сомнения, потому что звучал так, будто понял, о чём конкретно шла речь, и от этой мысли всё внутри выворачивало наизнанку. Поэтому он и решил сместить фокус на то, что хотел сказать ещё до начала их разговора, редко обращаясь по имени:       — Кит… — Когда парень обратил на него внимание, лейтенант добавил: — Если ты думаешь, что мама злится на тебя, то ты ошибаешься. Приглядывай за ней.       У машины Гэвин нервно сжимал сигарету, что завалялась в карманах, пальцами и думал о том, что хочет снова закурить с такими поворотами по жизни. Выдыхая пар в морозный воздух, он думал только о том, что облажался по полной, позволив Коннору слишком много в тот самый вечер. Из головы не выходило лицо Ричарда, искажённое такой болью, что колотыми ранами вонзалась в грудь и вспарывала старые раны. Ему не хотелось представлять, но воображение и паранойя против воли стали вырисовывать страшные узоры того, что случится, если партнёр узнает. Если узнает — что за «если»? Он обязан ему во всём признаться. Лейтенант никогда бы не подумал, что станет чего-то бояться до дрожи в руках. Не реакции Ричарда, а последствий. Не того, что Ричард придушит его на месте — он на такое не способен. Того, что Ричард уйдёт и будет прав.       Рид, сжав сигарету губами, пошарил в куртке в поисках зажигалки, но поиск с треском провалился, и тот от досады цыкнул. Ненависть к себе потихоньку росла. Как и интерес ко всему происходящему — мысль вбилась в голову, и Гэвин сразу же треснул себя по лбу. Когда-то он сказал Ричарду, что думать довольно интересно. Ни-хре-на.       Он смял сигарету и бросил под ноги, прежде чем залезть в машину и укатить закат. И лучше бы её сохранил, потому как лейтенант даже подумать не мог, какой сюрприз ему преподнесёт эта суббота.       Гэвин уже начинал привыкать к местам, в которые он не вписывался. К витающим в воздухе блёсткам, к электро-музыке, огням — только приём хоккейного клуба отличался от «Рая» сборищем напыщенных представителей своих команд, у которых самомнения хватило бы на все штаты. Они собрались здесь, чтобы потешить собственное эго, отпустить пару-тройку ядовитых комментариев, прикрываясь натянутой вежливостью, и отчалить, забрав с собой своих ребят и после расплыться в тираде о том, что лучше их сборной никого нет. Участники уже потягивали шампанское, вели светские беседы и перешёптывались, обсуждая декольте очередной представительницы клуба из зарубежной страны, и получали от этого своё удовольствие.       Предметом обсуждения стала и Анна Ярвинен, что явилась на приём в роскошном платье в цвет ночного звёздного неба с глубоким вырезом на груди. Стоило ей войти в зал, как она своей уверенностью затмила даже даму в белоснежном шикарном манто, что сливалась с белыми стенами. Гэвин даже раскрыл рот, внимая её очарованию и ощущая, как ничтожно выглядит на фоне всей этой помпезной показухи. Костюм хоть и сидел хорошо, но удавка в виде галстука продолжала доставлять дискомфорт. Рид завидовал тому, что Ричард и Коннор чувствовали себя как рыба в воде.       Первым делом, когда команда попала в поле зрения Анны, та тут же устремилась к ним, чтобы поприветствовать. Прикрыв вырез полупрозрачной блестящей накидкой, она кивнула присутствующим:       — Итак, вы проникли на вечеринку. Поздравляю, — и очаровательно улыбнулась.       — Мисс Ярвинен, — ответил кивком Гэвин, его примеру последовали и андроиды.       Странно, что девушка попервой протянула руку именно Коннору. Ещё более странно, что Коннор взял и потряс её, как ладонь старого друга, отпечатав в глазах напротив непонимание и удивление. Гэвин едва сдержал усмешку — годы идут, а в намёках тостер всегда полный профан. Анна неловко похлопала глазами и, не спуская их с улыбчивого, как ребёнок, восьмисотого, вновь обратилась к Гэвину:       — Как продвигается дело?       — Как улитка, — признался тот и встал совсем рядом, чтобы обратить её внимание к залу. — Мы здесь уже час, но мистер Уэрта так и не появился.       Они ненадолго замолчали. Гости веселились, музыку приглушили, чтобы те друг друга не перекрикивали, и теперь сквозь мягкие биты можно было услышать звон бокалов и бесконечные разговоры. И вдруг в эту идиллию вписалось предложение мисс Ярвинен:       — Не желаете потанцевать, чтобы скоротать время?       Гэвин вылупился на неё, как на новое изваяние, и та, не дожидаясь ответа из только раскрывшегося рта, схватила его за руку и потащила вглубь зала, не терпя возражений. Тот попытался найти поддержку в глазах напарников, но, обернувшись, обнаружил, что те очень даже не против, чтобы он попозорился — давили такие лыбы, что маньяк бы позавидовал.       Хватка у неё была стальная. Да и признаться, сама девушка источала энергию стального стража, которому боишься воспротивиться. Было в этом что-то цепляющее, заставляющее симпатизировать, но не для Гэвина. Навязчивость в принципе мало кого заинтересует.       Утянув новоиспечённого партнёра в идеальное место, она сама позаботилась о том, чтобы его левая рука лежала на её талии, а в правая была вложена её ладонь. Риду пришлось вспомнить, как передвигаться в медленном танце, чтобы не отдавить паре ноги, и у него, в общем-то, неплохо получалось. Девушка не качалась медленно из стороны в сторону, как в обычном медляке, она вводила его в полноценные па, изредка кидая в резкие выпады, что тот едва поспевал.       — Никогда бы не подумала, что приглашу на танец полицейского, — вдруг шепнула она во время перерыва на медленные покачивания. — Думаю, вы понимаете…       — Ну, редко встретишь кого-то симпатизирующего копам, — фыркнул Гэвин, закатывая глаза. — Нас каждая собака ненавидит.       Вдруг Анна звонко хихикнула, обжигая шею. Рид не пытался пошутить, разъяснил давно всем известный факт.       — Хоть я и недолюбливаю полицейских… — загадочно протянула та. — Но вы мне симпатичны. Как думаете, вы быстро поймаете преступника?       — Всё зависит от того, как быстро он покажет нос.       Благодаря Гэвину мисс Ярвинен совершила один резкий оборот и вновь оказалась предана его рукам.       — Вы всегда работаете втроём?       — Нет, — ответил тот и слегка повернул голову в сторону андроидов. Он знал, что те их подслушивают, и пробубнил: — Вынужденные обстоятельства.       Коннор и Ричард загадочно обменялись взглядами, недовольно нахмурились и отвернули головы друг от друга. Рид слегка фыркнул и вернул внимание к Анне.       — И вас устраивает? Не поймите неправильно, но вы не похожи на человека, который одобряет присутствие андроидов в сфере правопорядка.       — Я тоже так думал. — Вдруг Гэвин остановился, почувствовав напряжение, и строго на неё глянул. — Но к чему вы клоните?       — Вы и без меня знаете, что андроиды довольно непредсказуемые существа. Не боитесь, что, окажись преступник андроидом, ваши напарники предпочтут укрыть от вас информацию?       — Слова убеждённого ксенофоба.       — Когда дело касается меня и моих ребят, и не о таком задумаетесь, мистер Рид. Я хочу быть уверена, что преступника поймают до того, как с нами что-то случится. Надеюсь, вы и это понимаете?       В глазах напротив мелькнуло что-то злобное, что-то категоричное, подавляющее уверенность, и Гэвин замялся. С ней следовало держать ухо востро. На её учтивости плясали черти, но не это его смутило. У неё вдруг пропал акцент. И если бы лейтенант и хотел что-либо ответить, то не успел бы. Потому что она вдруг оживилась и, снова надев маску дружелюбия, сразу же открыла рот, глядя ему за плечо:       — А вот и мистер Уэрта! Я вас познакомлю.       Перед тем, как исчезнуть в толпе следом за ней, Рид обернулся, ожидая дать сигнал Коннору и Ричарду, но тех и след простыл. Времени искать их уже не было, когда Анна хватанула его за запястье и потащила за собой, ловко маневрируя между маленькими группками по интересам. Их пару провожали завистливые взгляды, которые, уверен Гэвин, были обращены исключительно её сногсшибательному платью.       Оказавшись у цели, Рид увидел перед собой большого — очень большого — мужчину ростом под два метра, на чьём подбородке оказалось больше волос, чем на блестящем затылке. В другой ситуации он бы принял его за инструктора в тренажёрном зале, потому что тот находился в прекрасной форме. Поклонницы явно не давали бы ему прохода, если бы не крайне неприветливый вид. Высоченный, смотрит как на человека низшего слоя из-под густых опущенных ресниц и бровей. Он напоминал викинга из классического кинематографичного представления и всем своим видом выдавал тяжёлый характер. Гэвин до этого наблюдал за ним только издалека и по телевизору, и в жизни тот оказался намного массивнее, что ощущалось, будто его сразу же раздавит под его громадным шагом.       Что не сказать о его голосе. Когда Анна поприветствовала его, до ушей донёсся мелодичный приятный голос, но не лишённый стали:       — Вечер добрый.       — А я думала, вы уже не объявитесь.       — Вынужден был задержаться.       Он отвечал коротко, не проявляя особого интереса к разговору, а вот мисс Ярвинен из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя внимание. Она внезапно подхватила Гэвина под руку и представила его, стоило мистеру Уэрта мельком оценить его:       — Мой партнёр Феликс Уэйд. Большой фанат «Детройт Ред Уингз».       На лице мужчины исказилось что-то подобие удивления, он ухмыльнулся:       — Изменились у тебя вкусы, Анна. Раньше ты встречалась только с фанатами собственной команды. — Но ладонь всё же протянул. Рукопожатие оказалось таким же мягким. — Даже интересно, где вы успели познакомиться?       — На одной из ваших последних игр, — обрёл голос Гэвин, стараясь звучать как можно увереннее, и тут же устремился исправить ситуацию, обнаружив, что мужчина оказался не в восторге от поднятой темы. — Во время броска в створ, отличный гол вышел. Я орал так, что дошло до ушей Анны, и ей это очень не понравилось.       Мистер Уэрта и в этот раз остался довольным ответом.       — Хоть кто-то из её ухажёров разбирается в хоккее.       — Не задирайте нос, мистер Уэрта, — очаровательно шикнула мисс Ярвинен. — Мы ещё вас обставим в финале.       — Поглядим. — Улыбка мужчины стала шире.       — Как ваши игроки? — аккуратно поинтересовался Гэвин, когда тот выхватил с подноса бокал шампанского и стал его потягивать. — Слышал, последняя игра была для них...       — Надеюсь, вы спрашиваете не злорадства ради? — приподнял бровь мистер Уэрта и смерил его убийственным взглядом.       — Нет, я… фанат Алекса Бейзовски. А о нём никаких новостей, вот и подумал спросить напрямую у вас.       Мужчина вздохнул так громко, что было слышно сквозь музыку. И всё же он открылся к диалогу, не спуская глаз с пузырьков в бокале. Словно каждый присутствующий в его поле зрения мог его понять.       — Он и Керри не в лучшей форме, но это не значит, что мы разбиты. Они не выходят на публику по естественным причинам: журналюгам протяни палец — руку откусят.       — Я настрого запретила своим разговаривать с ними, — вклинилась Анна. — Наши команды оказались не в лучшем положении в тот день, поэтому те могут напридумывать всякого. От плохой тренировки до… покушения.       Бокал в крепкой руке скрипнул, и мистер Уэрта поднял на девушку тяжёлый взгляд. Гэвин тут же сглотнул подступивший ком, приготовившись обороняться, но и в этот раз удивился, когда тот беззлобно ответил:       — Ни о каком покушении и речи не идёт. Просто организация дала осечку...       — Вы пытались поговорить с менеджером? — спросил Гэвин.       — Пф, — фыркнул мужчина. — Я даже пытался жаловаться в Систему охраны спорта. Только брать выше…       На лице мистера Уэрта заиграло беспокойство, не отвечающее его словам, и это скрытое волнение отозвалось в его жестах. Он больше не смотрел в глаза, погружённый в бокал шампанского, не ухмылялся в привычной манере, а то и вовсе замолчал на некоторое время. Чтобы не дать неловкому молчанию разрастись, лейтенант осторожно приблизился и едва слышно поинтересовался:       — Но… почему вы отрицаете, что всё это могло произойти неслучайно?       Мужчина слегка повернул на него голову, и Гэвин увидел в его взгляде что-то, не поддавшееся объяснению. Что-то, вызвавшее подозрение. И слова только усилили это чувство:       — У меня нет врагов. Только горький опыт.       — У вас их может и не быть, — вписалась Анна. — У других же вы вполне могли оказаться в чёрном списке.       Бокалы успели опустеть, когда поднесли новые. Троица обновила шампанское, но пить не спешила.       — Что ж… Тогда я им не завидую, — начал мистер Уэрта и пригубил напиток, — потому что только дурак захочет проблем со мной.       Всё произошло быстро. В ту секунду, когда мужчина совершил второй глоток, Гэвин оцепенел. Не от слов, а от осознания того, что пузырьки шампанского внутри его бокала что-то в нём активно растворяли. Глаза моментально зацепились за свой, а затем за бокал мисс Ярвинен. И когда та была готова выпить подозрительную жидкость, Рид успел прикрыть кромку ладонью и, прищурившись, запрещающе покачать головой.       Через мгновение до ушей дошло прерывистое дыхание и болезненные стоны, принадлежавшее сперва не мистеру Уэрта, а другим несчастным участникам празднества. Зал, как по щелчку, наполнился испуганными вздохами посетителей, звуками бьющегося стекла и криками, подхватываемыми неутихающей музыкой. Гости начали падать один за другим. Поднялась суета. Тренер вдруг схватился за голову и весь позеленел, и, если бы Гэвин вовремя не подхватил его, чтобы опустить на пол, тот явно ударился бы головой. Анна застыла в ужасе и прикрыла рот рукой. Лейтенант сразу скомандовал проследить за пострадавшим, а сам подскочил и бросился в толпу. Осмотрелся.       Смотрел долго, пока взгляд не выцепил красные локоны, выбивающиеся из тёмного парика одного из официантов. Сработала реакция гончей, и он опрометью кинулся вперёд, оттесняя толпу, перепрыгивая через упавшие тела и пробегая мимо склоняющихся над ними людей. Гэвин по пути старательно высматривал своих андроидов, но те как сквозь землю провалились. Сердце стало отбивать чечётку, пальцы на руках заледенели от волнения, а к груди поступил огненный комок предвкушения.       Фигура в костюме официанта, перед тем как скрыться в коридоре для персонала, откинула поднос в сторону и оттолкнула от себя выходящего сотрудника, что тот, опешив, впечатался в стену и обронил бокалы. Гэвин перепрыгнул через образовавшуюся лужу из стекла и шампанского и заскользил вперёд, проклиная чёртовы туфли. Опорой для торможения ему послужила стена, и он, скомандовав бедолаге, чтобы тот запретил выдавать напитки, поспешил дальше. А дальше только лабиринты из дверей и коридоров…       Неизвестный оказался тем ещё бегуном, иначе Гэвин не мог объяснить то, как тот успел уйти из его поля зрения спустя минуту погони. Лейтенант оказался на перепутье, дав себе время отдышаться, и прислушался, приложив руку к колотящемуся сердцу, стараясь заглушить удары, которые, казалось, разносятся по стенам. И он услышал. Справа. Он двинулся по направлению слуха. К звукам стука двух пар обуви прибавилось ещё два. И они только усиливались, пока на коридор не обрушилась тишина, когда Рид столкнулся с теми, кого так рьяно искал последние десять минут. Две пары любопытных глаз уставились на него, андроиды не успели поинтересоваться, что произошло, потому что тот тут же скомандовал, дыша, как загнанный:       — Коннор — направо, Ричи — налево! — И после, рванув вперёд, добавил: — Официант в тёмном парике, торчат красные волосы!       Братцы разбежались в указанные стороны, не задавая лишних вопросов, и Гэвин, больше не тормозя, продолжил петлить по продолговатому помещению, как если бы затерялся в тёмном лесу. Вскоре его бег приглушил ковёр, картинка поменялась: стены обволокли тёмные обои, свет стал совсем тусклым. Он остановился всего на секунду, когда ему показалась тень в левом крыле. Резко повернув голову, Рид обнаружил поспешно скрывающуюся в комнате фигуру и устремился следом, чувствуя, как по венам кипит давление.       Внутрь ввалился единственный источник света, исходящий из коридора, что обрамили прямой силуэт плеч лейтенанта, когда тот толкнул дверь. Сквозняк колыхнул полы рубашки и мазнул по взмокшему торсу, что Гэвин поёжился. Повеяло холодом и запахом сырости — кладовка? Рид заскользил руками по стене, чтобы обнаружить выключатель, и было обрадовался, когда ему это удалось. Вот только лампочка загорелась всего на секунду перед тем, как сгореть. Зато Рид, хоть и ненадолго, смог оценить помещение и убедиться, что это действительно кладовая — стеллажи, очёркивающие проход, тому доказательство.       — Блеск, — цыкнул он. После оттянул пиджак и выудил из скрытой кобуры пистолет. — Эй, я видел тебя! Выходи с поднятыми руками! И без глупостей!       Ожидаемо, ему никто не ответил. Только между стеллажами с правой стороны что-то зашелестело. Выругавшись, он вытащил из кармана мобильник и быстро настрочил близнецам о своём местоположении. Однако Гэвин не был бы собой, если бы не рвался на передовую. Не в его стиле ждать. Его терпению хватило минуты, прежде чем тот включил фонарик и, выставив вперёд вместе с пистолетом, двинулся на звук. Несмотря на то, что предусмотрительно оставил дверь открытой, пройдя вперёд, он обнаружил, что света из коридора оказалось недостаточно, чтобы спасти от надвигающейся тьмы.             Холодок, просачивающийся через полки, мягко тронул кончики ушей, когда Гэвин двинул за один из стеллажей. Фонарик, к счастью, мощный: предал глазу кучу хлама, где не то что яблоку негде упасть, а искать что-либо равносильно тому, что искать иголку в стоге сена.       — И где же ты?.. — шепнул себе под нос Рид и сощурился, чтобы уловить малейшее движение. Кажется, он и сам стал сомневаться в том, что действительно кого-то видел, а уши его не обманывают. Пока где-то сбоку на пол не упало что-то металлическое, разнося тонкий звук по помещению и заставив сердце на секунду остановиться. Гэвин резко развернулся — снова тишина. Тогда он повысил голос: — Ты прекрасно понимаешь, что тебе некуда деваться! Ты загнан в угол, лучше не сопротивляйся!       Скрипнул стеллаж, и Рид мгновенно отскочил в сторону ровно в ту секунду, когда тот с эхом грохнул на пол и поднял вековые слои пыли в воздух. Частички тут же заполнили лёгкие, горло защекотало, и лейтенант закашлялся и замахал рукой, чтобы отогнать серое облако, что заслонило угол обзора. Подозреваемый решил воспользоваться шансом, чтобы сбежать — и вот тогда завязалась драка. Гэвину, несмотря на временную слепоту, удалось перехватить его сзади через грудь, но тот, быстро среагировав, перекинул его через себя и шмякнул о пол, вызывая скрипучую вибрацию по позвонкам и неумолимую дрожь по суставам. Телефон отлетел в угол, и теперь обзору предавалась лишь та часть комнаты, где они находились. Запястье с пистолетом, что лейтенант направил на соперника, сразу оказалось прижато к полу одним ботинком, а после — оружие откинуто в темноту вторым.       Преступник пожелал в удобный момент скрыться, но лейтенант, превозмогая свист в ушах от удара, схватил его за ногу и, прилагая все силы, потянул на себя, заставляя упасть ничком. Гэвин вскочил на ноги и сощурился, чтобы хоть глазком разглядеть что-то выделяющееся в чертах лица напротив, но припозднился: подозреваемый, быстро поднявшись на ноги, сгруппировался и рванул вперёд, одним ударом предплечьем в живот пригвождая к стене — Рид сразу узнал грязный приём, применяемый хоккеистами на льду, и громко взвыл, ощущая, как передавило внутренности. Противник собирался нанести удар головой, но Гэвин вовремя увернулся, и лоб раскрошил бетон, как если бы ударило кувалдой. Лейтенант не успел ужаснуться: применил колено в живот и оттолкнул его от себя. Человеческой силы было недостаточно, чтобы сбить с ног, поэтому в челюсть тут же прилетел кулак, и Рид, не найдя перед руками опоры, рухнул на пол. Звон в ушах усилился, на языке почувствовался металлический привкус, губу защипало, зубы свело глухой болью. Перед глазами замаячили круги, что никак не могли отрисовать происходящее. Он увидел только то, как оппонент победоносно, прихрамывая, уносит ноги из кладовой, больше не тратя время на поверженного человека.       «Не смей, сука, отключаться», — поставил себе задачу лейтенант и, приложив и моральные, и физические силы, двинул сначала руками, а после — ногами, чтобы помочь телу подняться вдоль по стене. На пару секунд он выпал из реальности, прислонившись спиной, чтобы перевести дыхание, и тут же закашлялся собственной кровью вперемешку с пылью. Кольца перед глазами вскоре вернули ясную картинку, корпус перестало шатать. Он, вытерев губы рукавом, высмотрел под ногами пистолет с телефоном, и, подхватив их, двинул следом за ублюдком, держась за живот.       Он вылетел в пролёт и чуть было не грохнулся от столкновения с Коннором, что смог удержать его равновесие. Коннор быстро прошёлся взглядом по искалеченному телу, и в его лице застыла свойственная его эмоциональности паника, а руки его волнительно сжались на плечах человека, как если бы тот собирался вот-вот упасть в обморок. В поток рвущихся в уши вопросов Гэвин вклинил свой, вырываясь из объятий:       — Где Ричард?!       — Он взял на себя задачу помочь в зале, а мне — помочь тебе. — Когда Риду всё же удалось выбраться из его лап и двинуться вперёд, Коннор, сравнявшись с ним, совершил ещё одну попытку узнать, что произошло, но тот его перебил кряхтящим голосом:       — Зуб даю… Это тот двадцать шестой. Красные волосы, походка, манёвренность хоккеиста… Шевелись, а то упустим!       — Тебе лучше остаться здесь и помочь Ричарду!       — Тебе лучше по морде съездить! Хрена с два!       Гэвин не понял, в какой момент в нём вдруг проснулась сила, способная обогнать восьмисотого, но у двери, в которую вылетел на мороз, он оказался первым. В лицо тут же ударил снег — лейтенант, прикрывшись рукой, присмотрелся в вереницу припаркованных машин. Слух резанул ветер, взмокшее тело обморозило вставшей пургой, резко поднимая в воздух ткани одежды. Рид весь искривился от холода, только горящее тепло надежды согревало изнутри. Сквозь пласт падающих снежинок он заметил только едва выделяющийся на фоне знакомый силуэт, что поспешно двигался вдоль парковки. В момент, когда тот уселся в машину, Рид обнажил пистолет и прицелился, но из-за пурги пули лишь слегка со свистом задели бампер. Выругавшись, он, кидая ключи, скомандовал напарнику:       — Коннор, машина!       И, едва не падая на скользкой поверхности в туфлях, поспешил занять пассажирское, сам не ожидая, что доверит восьмисотому вести. К счастью, Коннор перечить не стал, поэтому они завелись быстро и ринулись в погоню. А Гэвин, тряся ногой, молился, чтобы дороги оказались пустыми. Какое-то время так оно и было: подозреваемый выбрал удобный для себя маршрут, чтобы разогнаться, поэтому ехали они по очищенным улицам, не заполненным другими машинами. Однако лёд всё же успел помешать совершить несколько аккуратных манёвров, когда пришлось выворачивать руль до предела, чтобы не испортить рождественский пейзаж. Машина гудела, как престарелый кадиллак, колёса резво разбивали твёрдые слои налипшего на дороге снега и слегка подбрасывали корпус вверх, что приходилось держаться за потолочную ручку. Риду в один из резких поворотов пришло в голову, что старушка вот-вот развалится, но желание поймать преступника оказалось выше беспокойства за тачку. Коннор вёл беспредельно, против ожиданий Гэвина. Он предполагал, что придётся орать, штурмовать, направлять и в конечном итоге перехватить руль, но андроид оказался тем ещё умелым лихачом. Когда преследуемая машина завернула в узкий переулок, восьмисотый с точностью до секунды плавно вписался в поворот и даже не задел зеркала. По крыльям только пару раз царапнули мусорные баки, оказавшиеся на пути, но едва ли это могло растормошить одержимого поимкой Рида.       Из узкого проёма они вылетели — в прямом смысле слова вылетели — прямо на шоссе. Машину колыхнуло, Гэвин в очередной раз удержался на месте, и они помчали по прямой. Передним бампером они почти задевали задний злополучной «Хёндэ Туксон» белого цвета, и лейтенант уже во всех ярких красках представил, как они доберутся до её хозяина и повяжут его в четыре руки. В предвкушении он даже отлип от спинки кресла и вцепился ногтями одной руки в сиденье. С триумфальной улыбкой он прошипел:       — Не уйдёт, гадёныш…       Когда под капотом что-то застучало, после бахнуло, а скорость подозрительно стала снижаться. Рид одичало переглянулся с Коннором.       — Чё?       Андроид непонимающе повёл бровью. Взгляд опустился на педаль газа — выжимал до упора. После — снова поднялся вверх: андроид выглядел не менее удивлённо. Машина преследуемого стала стремительно удаляться, их же — постепенно давать сбой, пока не очутилась на обочине.       — Нет! Нет-нет-нет! Да вы издеваетесь?! — взревел Гэвин и буквально выпал из машины. Как безумец, он ринулся вдогонку, прекрасно осознавая, но не признавая, что в очередной раз облажался. Коннор выбежал следом, пытаясь докричаться, но тот его не слышал. Игнорируя боль в рёбрах и челюсти, превозмогая головную, он целенаправленно бежал, пока ноги тонули в нескольких слоях чистого недельного снега, а в волосах таяли крупные снежные хлопья. Изо рта валили гигантские клубы пара. По лицу бил мороз, под рубашку забирался лёд. Он задыхался от холода, разряжённый воздух перекрывал к себе доступ, а лейтенант думал только о том, что победа у него была прямо перед носом, и вместо того, чтобы её праздновать, он безнадёжно пытался её догнать.       — Гэвин!       Коннор поймал его за запястье и развернул к себе. Тот в попытках вырваться закричал в ответ:       — Чего ты копаешься?! Вот же он!!       — Гэвин!! — Восьмисотый заорал так, что по пустырю прошло такое эхо, что не мог заглушить даже снег. Рид замер, по-зверски вылупившись на него, и тот смягчился. — Он уже уехал. Мы не догоним.       Лейтенант поверил ему только после того, как повернул голову и убедился, что на шоссе они совсем одни, а чужие фары давно перестали отсвечивать. В зимнюю тишину теперь врывалось только его прерывистое дыхание, даже кровь перестала обжигающе кипеть, словно загустев. Беспомощность и хлад — вот что им во мгновение овладело. Миражи исчезли, заменившись туманной стеной метели. Перед лицом оказались только тревожные карие глаза, в отражении которых находился он сам: сумасшедший, что видел несуществующие картинки, стоило азарту вновь захватить его сознание. Он снова наступал на те же грабли жертвенности.       Когда Коннор отпустил его, лейтенант наконец смог почувствовать царящий вокруг холод и обхватил себя руками.       — Пожалуйста, сядь в машину. Иначе вновь заболеешь, — вкрадчиво попросил тот и проследил за тем, как Гэвин, понурый, возвращается к машине и садится на пассажирское.       Хлопнула одна, а затем вторая дверь. Рид не желал смотреть в сторону Коннора, в то время как тот совсем не стеснялся его искоса разглядывать, и этот взгляд лейтенант ощущал так, словно он обжигал его сквозь мокрую одежду. Гэвин подвигал пальцами ног — не чувствует, — неловко поёрзал и дыхнул горячего воздуха на замёрзшие ладони. В ранее тёплом салоне становилось холодно, как в морозилке, из-за сдохшего аккумулятора.       Рида раздражало всё: их положение, их провал, даже чёртово молчание. Он мысленно благодарил Коннора за то, что тот вовремя одёрнул его, но ситуацию это никак не спасало. Лейтенант вытащил мобильник и сначала ругнулся на разбитый экран, а после на отсутствие сигнала. Он страдальчески возвёл глаза к потолку и попросил:       — Позвони Ричарду. Нам понадобится эвакуатор.       — Уже. Но сигнал вряд ли дойдёт быстро. По моим расчётам, мы застряли здесь на час.       — Блеск. Супер. Лучше некуда.       — Я успел зафиксировать номер машины. Всё не так уж плохо…       — «Не так уж плохо», — перекривил Гэвин и наконец осмелился взглянуть на собеседника, да так, что искры из глаз посыпались. — Ублюдок разбил мне губу, улизнул прямо у меня из-под носа, я застрял… — он запальчиво махнул рукой, очерчивая пространство, — хер знает где, в ебучей Антарктике, да ещё и с тобой!..       Последнее он почти что выплюнул с особой злостью и резко замолчал. Ярость в зрачках стала постепенно отступать, как и полыхающий в груди огонь, стоило взглянуть на реакцию. И дураку ясно, что слова, кинутые на эмоциях, глубоко задели андроида. Брови Коннора жалостно сошлись в переносице, уголки губ поползли вниз, подбородок опустился. Непонимающий взгляд блуждал по коробке передач. Гэвин, не в силах выдержать это, отвернул голову к окну и подпёр щёку кулаком, про себя считая до десяти. Нужно успокоиться, а желательно заткнуться, чтобы не пороть чушь, о которой будешь жалеть.       — «Ошибки, даже непоправимые, — это нормально», — вдруг обрёл голос андроид, и Рид вздрогнул. От того, что Коннор цитировал его самого. В груди разлилось что-то приятное и одновременно тревожное, навеявшее с воспоминаниями о событиях в участковом тире. Забавно: он вновь поймал себя на противоречии.       Когда Гэвин повернул голову, взгляд зацепил сияющие от искренности глаза восьмисотого, что даже в полутьме казались яркими. Андроид неловко улыбался, с надеждой. Под таким испытующим молчанием Рид не сразу нашёлся с ответом. Он, ухмыляясь, фыркнул:       — Тренеры не играют.       Коннор, как пришелец, недоумённо захлопал ресницами и нахмурился, анализируя фразу, но так и не догнав её значение. Эмоция непонимания пошатнула возросшее напряжение, и Рид тихо посмеялся в кулак. Ему показалось, что в салоне стало чуть теплее, но только на мгновение. Когда он перестал смеяться, обивка вновь окутала холодом.       — Ты… — лейтенант почесал затылок и вернул внимание к тому, что происходит за окном, — извини, ладно? Дело не в тебе, а… блядь, неужели я это говорю? Короче. Ты не виноват. Это моя дурацкая привычка.       И Гэвин хотел было возмутиться подозрительному молчанию Коннора, но не успел. Андроид вдруг потянул к нему руку, и тот вжался в кресло. Вопреки ожиданию, открылся бардачок, и пальцы зацепили пачку салфеток и протянули ему. Восьмисотый указал на нижнюю губу на себе, и на языке почувствовался забытый в погоне металлический привкус запёкшейся крови. Гэвин, облизнувшись, вытащил одну из салфеток и приложил к губе.       — О какой из «дурацких привычек» идёт речь: хамить, рисковать собой или, может, одержимо рваться к победе?       В голосе нет злобы, лишь лёгкая усмешка — в манере Коннора. Его стремление наладить контакт и разбавить атмосферу одновременно бесила и подбадривала — Рид пока ещё не понял, но оказался заинтригован. Он, фыркнув, повернул голову и посмотрел на собеседника исподлобья:       — Умник?       — Просто анализирую. Знаю, что ты не любишь этого, но… всё происходит на автомате. Как у тебя.       — Да уж, вот это параллели, — закатил глаза Гэвин.       — Гэвин, у тебя проблемы, — заметил Коннор уже строже.       — У нас проблемы. Одна конкретная только что свалила от нас.       — Я не о преступнике, и ты это знаешь. Может, сейчас не самый подходящий момент, но мне бы хотелось узнать почему?       — Вот ж доебался, — рявкнул Рид, уже готовый в очередной раз послать андроида куда подальше, но тут же осознал, что им куковать в этой снежной степи ещё минимум час и вряд ли тот оставит его в покое. Поэтому с тяжёлым вздохом он, устроившись в кресле поудобнее, чтобы не упустить редкое тепло, рассматривая окровавленную салфетку, ответил: — Это не те вещи, о которых трындишь направо и налево, ясно?       — У меня нет цели разоблачить тебя.       — Знаю. Ты просто охуеть какой любопытный. — Когда Коннор одарил его очередной улыбкой, видимо, посчитав фразу за комплимент, он продолжил: — Я ничем не отличаюсь от других людей: раздаю советы, которым сам не следую. Может, таким образом мне хочется донести то, что в своё время могло помочь мне? Я с детства не умел проигрывать, потому что хотел, чтобы меня заметили. Но так сложилось, что замечали меня только тогда, когда я творил всякую хрень.       — Но, Гэвин…       — Да-да, я сделал много для тебя и твоего народа, хотя меня это вообще касаться не должно! — вскинул руки Рид. — Но от этого не легче. Ощущение, что одна ошибка — и я снова окажусь на дне.       — Сегодня ты действительно проиграл, — констатировал Коннор с таким важным видом, что хотелось врезать. После следующих его слов желание ушло на второй план. — Но ты проиграл битву, а не войну…       — И всё же некоторые фразы понимаешь…       — …И ты выиграешь в следующий раз. Основываясь на прошлом опыте. Это и есть жизнь, не так ли?       Всё так. Он чертовски прав, но кому от этого легче? Гэвин знал об этом и без него, но как пояснишь роботу за самоанализ и внутренние противоречия, что съедают остатки разума, когда это касается дела? Как объяснишь, что в такие моменты хочется только одного: исчезнуть, раствориться, чтобы лишние мысли не терзали голову, не мучили, не истязали усталостью?       Рид лишь коротко кивнул. Крыть нечем, как ни крути.       — Это и есть жизнь… — на выдохе продублировал он, — мать её.       Ненадолго они замолчали, и у лейтенанта как раз оказалось немного времени, чтобы понять, что всё-таки часть гложущего его груза ослабила тросы. Даже плечи расслабились, а челюсть перестала ныть от напряжения.       — Спасибо, что поделился, — деловито поблагодарил Коннор, на что тот махнул рукой. Лейтенант не мог припомнить, чтобы делился с кем-то сокровенным чаще, чем с андроидами, но, отнюдь, по неизвестной причине диалог с роботами — какой сюрприз — шёл более гладко, чем с людьми.       — Лучше скажи, сколько нам здесь ещё торчать? Я пальцев ног не чувствую.       — Неудивительно: ты пробежал несколько метров в туфлях по восемнадцатисантиметровому снегу. Увы, я не могу дать точных цифр из-за слабого сигнала. Но у нас имеется ещё примерно сорок минут.       Последнее тот произнёс со странной радостью в голосе, и Гэвин недоверчиво на него покосился, тут же поставив свои слова про гладкий диалог под сомнение.       — Сорок минут для чего?       — Для продуктивной беседы? — невинно похлопал глазами андроид.       — Ну не-ет. Хватит с меня откровений на сегодня, — выдавил смешок Рид с примирительным жестом, отодвигаясь подальше.       — За разговором время идёт значительно быстрее.       — Уж с тобой может длиться вечность.       — Мне показалось, наш разговор пошёл нам на пользу, — бодро отозвался Коннор, а после его голос вдруг стих, и андроид приблизился. — Или всё же тебе настолько некомфортно моё общество?       Вот это уже совсем не хорошо. Что угодно, но не приобретение разговором такого настроения! Гэвин мысленно взвыл и возвёл глаза к потолку.       — Мы можем обсудить и это, — добавил восьмисотый.       — Не самый подходящий момент, не находишь? — скривился тот.       — Вероятностью в восемьдесят процентов в другой удобный момент ты попытаешься сбежать или придумать предлог, чтобы не вести со мной диалог. Тем более ты не захочешь разговаривать со мной в присутствии Ричарда…       — Да я не захочу разговаривать с тобой об этом в принципе, — запальчиво вставил Рид и поднял на него измученный взгляд. Тот выжидательно молчал и глядел в упор так, что невольно возникало желание стать частью обивки. Гэвин тяжело вздохнул. — Кон, хватит. То, что произошло, было ошибкой… Мне жаль, ладно? Это не должно было зайти так далеко. Я не должен был допустить, чтобы это зашло так далеко. А ты… просто запутался. Я прекрасно знал, что ты в этих делах… неопытен, но…       Вдруг он смолк, хватая носом воздух. Инстинкт самосохранения одёрнул его произнести слова, которые могли перечеркнуть всё, что он пытался построить до этого. Гэвин смял губы, но одичалого взгляда не отвёл, словно заворожённый.       — «Но»?..       «…Но я всё равно не смог сдержать свой интерес». Осознание прошибло лейтенанта холодным потом, и он раскрыл рот в немом вздохе. Признание кому-то не страшнее признания самому себе. К сожалению, сознание вынуждено было принять такую правду, хотел этого Гэвин или нет. Лейтенант сглотнул подступивший ком страха и пожал плечами. Часть него продолжала упрямо противиться, упираясь рогами в сжимающиеся стены.       Взгляд Коннора быстро пробежался по испуганному лицу, и тот заговорил совсем мягко, как бы успокаивая:       — Ты ошибаешься. Я не запутался. Я не жалею о том, что произошло. И я не могу отступиться от своих чувств. Как и ты от своих…       — Заткнись, молю…       — Ты мне нравишься, Гэвин. И ты не можешь отрицать того же.       Слова андроида прошлись по слуху ножовкой, отдав эхом по салону. Рид зажмурился до белых всполохов под веками, до щекочущей боли в висках, ожидая, что всё происходящее — кошмарный сон, который он может отогнать, стоит резко открыть глаза.       Он мотнул головой и распахнул ресницы, однако ничего не изменилось. Коннор не исчез, а только оказался ближе. Настолько близко, что тот мог рассмотреть детально отрисованные на скине морщинки и небольшое углубление в месте, где раньше сиял диод. И пространство поплыло. Сердце забило в грудину тревогой, веки снова сомкнулись.       — Ты говорил, что ставишь точку, но после снова пришёл ко мне, — почти зашептал восьмисотый. — Ты запретил к себе прикасаться, но затем сам стал касаться меня. И сейчас я даю тебе последний шанс отступить. Гэвин, посмотри на меня. Скажи, глядя мне в глаза, что я тебе безразличен, и я больше не затрону эту тему. Скажи, и мы раз и навсегда покончим с этим.       Рид слышал, как пульсирует кровь по венам, как сердце то обивает ритм чечётки, то останавливается на долю секунды. Чувствовал одурманивающий запах яблочной пастилки, ощущал её фантомный вкус на губах. Сквозь сомкнутые веки видел надвигающуюся тень, которую он не мог остановить — не потому, что оцепенел от страха.       Потому что не хотел. Сама мысль о том, что Коннор исчезнет, навевала леденящий ужас.       — Я ведь пожалею об этом? — еле слышно проскулил Гэвин, и голос андроида опалил его губы в ответ:       — Возможно.       Он не видел, но ощущал, как лоб Коннора прижимается к его лбу, как нежно соприкасаются их носы, как ресницы щекочет опадающая каштановая прядка, как тепло вибрацией ласкает щёки. Гэвин не мог от этого отказаться. Не мог больше бегать с поджатым хвостом от очевидного.       — Блядь, к чёрту, — произнёс он, хватаясь за галстук Коннора и резко притягивая к себе. Он проиграл в жестокой битве с самим собой. И назад дороги уже не будет.       Гэвин мокро ткнулся губами куда-то в уголок губ андроида, как слепой котёнок, не размыкая глаз. Тот быстро сориентировался и, пальцами мягко зацепив челюсть, направил его в нужное направление. Сначала он плотно коснулся сомкнутых уст, а после, раскрыв свои, твёрдо скользнул по ним самым кончиком языка, вынуждая жарко выдохнуть и дать волю действиям, позволить огладить изнутри. Рид бы точно закатил глаза, если бы те не были закрыты, когда почувствовал ту самую дрожь, какую ощутил тогда, будучи прижатым к стене в душной гримёрке. Лейтенант заёрзал, потянулся вперёд, оттесняя партнёра, но столь ослаб, что Коннор вновь прижал его к обивке кресла со скрипом. Свободную руку андроид, как бы сомневаясь, опустил на колено и щекотно провёл ногтями по тонкой ткани. Не встретив сопротивления, он продвинулся вперёд, ко внутренней стороне бедра и сжал сильнее, однако резко остановился и прервал поцелуй, когда на ладонь легла тяжёлая рука Гэвина, а сам мужчина, ранее опьянённый моментом, теперь затравленно на него пялился, дыша ртом. В одно мгновение на лице Коннора застыл испуг: сейчас ударит, сейчас оттолкнёт. Но ни удара, ни толчка не последовало. Только сомнение на застывших побледневших губах, что смыкались и размыкались в такт биения сердца.       Фраза «Не оставляй следов» так и осталась невысказанной, но это не помешало Коннору корректно истолковать возникшие на лице эмоции. Хватка ослабла, морщинки на лбу мужчины разгладились, тусклые глаза обрели прежнюю зелень, поэтому восьмисотый, вычислив одобрение действиям, любовно обвёл бедро и остановился близко к паху, став поглаживать кончиками пальцев — Гэвин бездумно развёл колени, словно прося о большем: больше прикосновений, больше поцелуев.       Губы переместились на подбородок и остановились на кадыке. Андроид, затронув поцелуем, провёл по нему зубами и широко лизнул — смешок защекотал кожу, когда лейтенант едва дёрнулся. Лопатки потревожил невольный трепет предвкушения, застлавший прежнее сомнение: верно, он пожалеет, и очень сильно. Но не сейчас. Не когда в нём кипит круговерть скатившихся волной эмоций. Не когда Коннор жестоко его дразнит. Не когда тот впивается в его губы так, словно хочет забрать весь кислород — и он забирал: выбивал воздух из лёгких, когда снова и снова целовал, врываясь языком.       Не когда Рид бесстыдно отвечал, хватался за волосы на затылке андроида и притягивал к себе. Поспешно выдыхал и вбирал морозный воздух в коротких паузах. Забирался руками под пиджак в отместку, когда тот расстёгивал его рубашку. Шипел сквозь зубы, ощущая холодные длинные пальцы на коже и невольно втягивая живот. Салон наполнился звуками скрипящей обивки, шелестящей одежды, мокрых поцелуев и сладострастных вздохов, в которых лейтенант потерял счёт времени. Магия момента на секунду улетучилась, когда ладонь замерла на его груди, а Коннор оторвался от его губ, заставляя посмотреть на себя. И Гэвин, приоткрыв глаза, смотрел одурманенно: на растрепавшиеся по его вине волосы, на подёрнутые желанием сияющие в полутьме глаза, на тронутые голубым румянцем щёки, на быстро бьющийся тириумный насос, чьё мерцание прорывалось через рубашку. В особенности на губы, соблазнительно поблёскивающие от их слюны. Рид, посчитав жест за провокацию, решил было поддаться на неё, поэтому потянулся за новой порцией поцелуев, как Коннор остановил его низким шёпотом, затрагивая губами губы:       — Заднее сиденье.       Гэвин поначалу растерялся, глупо захлопав ресницами. Голос андроида срывался на механику, и этот тембр заводил ещё больше, как если бы тот говорил с ним в прежней вежливой манере. Рид бросил взгляд назад и только после осознал, что они собираются сделать. В этой машине, на этих самых сиденьях. Испытывал ли он страх, стыд? Немного, и даже на мгновение подумал о том, чтобы остановиться. Но не стал. И винить в этом он мог только ударивший в голову адреналин.       — Гэвин?       Лейтенант закусил нижнюю губу, готовый сорваться на первый стон, после того как язык погладил его за ухом. Сняв с себя пиджак, он, будто под гипнозом голоса, последовал приказу. Коннору также не составило труда перелезть на заднее, предварительно скинув свои галстук и пиджак на водительское, и это не могло уйти от взгляда Гэвина: он просто небрежно его бросил, как кусок ненужной ткани — не потратил время ни на то, чтобы сложить его, ни на то, чтобы идеально разгладить.       Риду нравилась эта машина за простор сзади — он часто использовал это преимущество, когда дико уставал от погони длиной в вечность, и позволял себе поваляться, отдавая руль Ричарду. Лейтенант никогда бы не подумал, что когда-нибудь облюбует это место и для других целей — одна конкретная уже нависла над ним между ног и заставила вжаться в угол. И уж тем более никогда бы не подумал, что Коннор — робкий, учтивый Коннор — когда-нибудь окажется сверху. Во всех смыслах.       Андроид улыбался, но это была не привычная его улыбка. Имела она что-то тайное и дерзкое, что пряталось в таком же хитром взгляде. Гэвин не любил сюрпризов, но от Коннора мог рассмотреть некоторые предложения. Учитывая, что он совсем не знал о строении его тела, оттого к тому же не решался в открытую касаться.       И словно прочитав его мысли, восьмисотый выпрямился, расстегнул рубашку и оставил болтаться на кистях, а после потянул ладонь Гэвина и приложил к своей груди. Кончики прошибло бьющей от насоса рябью, чьи импульсы пронизывали кожу до локтей, и Рид облегчённо выдохнул.       — В моём теле нет ничего особенного, — грустно усмехнулся Коннор. — Ты можешь свободно меня касаться. Мне бы… хотелось этого.       Фраза прозвучала обречённо, как просьба, которой Рид внял. Указательным пальцем он осторожно, как по стеклу, повёл по грудной клетке, опустился в район солнечного сплетения и остановился, чтобы повторить очертания круга на нём. Не сказать, что Коннор оказался в восторге, но и это аккуратное прикосновение удовлетворило его, и улыбка потянулась шире. Тогда Гэвин использовал и вторую руку: он сместил её на талию и оцарапал ногтями — андроид непонимающе нахмурился.       — Это… человеческая ласка?       Рид удивлённо на него уставился.       — Ты чё, и правда девственник?       Коннор снисходительно рассмеялся и покачал головой. А после в добром взгляде промелькнуло что-то хищное, а улыбка померкла. Андроид опустил руку, лежащую на талии, к паху и сломал все шаблоны, что сложились в голове Гэвина до этого. Он негромко ответил:       — На тебя опыта хватит.       И двинул бёдрами, что Рид вздрогнул, раскраснелся от того, с каким вожделением он это произнёс. От того, что он тут же представил Коннора без брюк. От того, что воображение отрисовало, что Коннор может с ним сделать.       Восьмисотый после сказанного увлёк его к себе и усадил сверху. Макушка неудобно упёрлась в потолок, колени впились в обивку, но о дискомфорте лейтенант не успел подумать. Когда последняя пуговица на рубашке оказалась расстёгнута, на его шее остался болтаться только галстук, который Коннор поспешил натянуть на кулак и дёрнуть на себя, чтобы вновь утянуть Гэвина в смазанный поцелуй. И тогда тот и впервые простонал в губы. И тогда он повторил стон, когда ладонь восьмисотого оказалась на ягодице и рывком придвинула ближе, теснее, горячее. Низ поспешно вздымающегося живота мимолётно скрутило приятным спазмом, а сердце зашлось таким волнением, что стук отдавал в уши. Ткань галстука скрутила горло, перекрывая воздух. Член больно упёрся в шов брюк, отчего Гэвин неловко поёрзал, не прерывая поцелуй. Коннор же, довольно замычав, плавно повёл бёдрами так, чтобы тот ощутил исходящее от него тепло снизу. Прелюдия превращалась в чистой воды мучение. Особенно когда лежащая на ягодице рука соскользнула между и несильно сжала половинку, а свободная, отпустив галстук, оказалась на подбородке, заставляя вскинуть голову. Андроид действовал так, словно знал каждую чувствительную точку, словно он точно знал, что делает. Иначе не объяснить, почему Рид громко выдохнул и вцепился руками в плечи напротив, когда тот проложил дорожку поцелуев от ключиц к груди и широко лизнул. Почему остервенело хватанул того за волосы на макушке, стоило смоченным искусственной слюной пальцам сжать сосок и провести подушечками, а затем опуститься на кубики пресса.       Почему он так неистово желал продолжить.       Обе руки обхватили его спину и слабо провели по позвонкам ногтями, сдерживая рвущийся изнутри порыв — Гэвину даже показалось, как тихий стон досады сорвался с губ Коннора после того, как тот уткнулся лбом ему в шею. В другой ситуации он бы даже позволил оставить царапины, отпечатки, засосы, что угодно — и тот бы точно удовлетворил его мазохизм. И осознание одновременно возбуждало и пугало.       Всё произошло быстро, так, что Рид не успел понять. Он оказался без штанов и нижнего белья, снова сидящий сверху. Полностью обнажённый и открытый по сравнению с восьмисотым, в чьих глазах плескался чувственный восторг, когда тот пристально его рассматривал, словно соотносил фантазии с реальностью. Гэвин надеялся, что оправдал ожидания: со всеми его рубцами и неровностями, неидеальный человек. Судя по тому, как дико сощурился Коннор, так оно и было.       Пальцы нежили все части разгорячённого тела. Впивались, широко водили по изгибам, оставляя за собой белые следы, и бесконечно ласкали. Прикосновения отдавали дрожью, сердце заходилось в ритме неугасающей страсти, и Рид был готов просить. Просить, чтобы он не останавливался.       Андроид вдруг прервал мучения, переместив руки на молнию собственных брюк, и Гэвин предвкушающе сглотнул. Коннора, видимо, позабавила его реакция, поэтому он вдруг убрал ладони и вообще разместил их на спинке кресла, одарив лейтенанта победоносным взглядом. Рид насупился.       — Поможешь? — внезапно отозвался андроид так, будто сам не верил, что говорит это.       И мужчина хотел бы сказать: «Самоуверенный засранец», но не смог. Он послушно потянул тяжёлые пальцы к ширинке и, огладив тыльной стороной горячую выпуклость, не дав партнёру насладиться триумфом, выбивая вздох, расстегнул её. Просить снять с себя брюки Коннор не стал. Он безмолвно попросил лейтенанта приподняться и сам приспустил их вместе с бельём, внимательно наблюдая за тем, как тот заинтересованно закусывает губу.       Гэвин решил не расспрашивать о том, откуда у того взялся член: на опыте с Ричардом он знал, что существует что куда похлеще, чем просто модификация в виде органа. Ему было интересно только то, какими функциями «оно» обладает именно у Коннора. Какое-то время он просто сидел и смотрел, пытаясь выявить подвох в самом обычном члене — смешно. Пока андроид, мило улыбнувшись, не притянул его руку к себе и не провёл по всей длине. Тёплый, твёрдый, нежный, ничем не уступающий человеческому.       — Гэвин, — в насмешке позвал Коннор, — ты выглядишь так, что я готов задать вопрос про девственность тебе.       Рид во мгновение помрачнел, но следом резко вскинул подбородок в гадкой усмешке. Он демонстративно поднёс свободную ладонь к губам и широко смочил пальцы, прежде чем опустить её и обхватить оба члена. Реакция Коннора не заставила себя долго ждать: он жалобно свёл брови у переносицы и, прикрыв глаза, низко простонал. Совсем невинно, совсем мило, несоотносимо с тем, что творил сам. И Гэвин неожиданно для себя завёлся. Он предпочитал уверенность в партнёре, но такое, в диковинку для него, возымело эффект посильнее: Коннор только хотел показать, что всё под его контролем, однако и дураку понятно, что тот тоже переживает.       Позвоночник скрутило разрядом, потому что андроид присоединился, применив и свою руку, тоже предварительно её смочив. Искусственная слюна возымела лучший эффект скольжения — Гэвин не понимал её консистенции и, честно, не хотел знать. Руки двигались асинхронно: Рид прибавлял скорости, Коннор же смягчал движения, из-за чего тому приходилось подмахивать бёдрами, имитируя фрикции. Остроты ощущениям прибавляла фантазия. Если бы не ситуация, если бы не место и время, они определённо зашли бы дальше этого. Лейтенанту было интересно: способен ли Коннор на большие стоны, на большие эмоции? Исходя из того, как тот себя сдерживал, он мог показать куда больше интересного, чем Гэвин мог представить. Эта почти юношеская невинность больше не раздражала. Она интриговала. Рид, отвечая на исступлённый поцелуй, смог представить себя в той же позе, в том же положении без одежды, но уже будучи прижатым к вибрирующей груди, ощущая распирающие движения изнутри, и застонал, толкаясь в крепнущие ладони. Желание горячими каплями лавы собралось внизу живота и щекотало поясницу, дав намёк на скорую разрядку.       Коннор не смог обуздать себя, когда, прервав грязный поцелуй, слизал капнувшую слюну и впился в шею, прикусывая. Он не смог удержать себя в руках от желания собственнически сжать талию свободной рукой. Гэвин мог бы возмутиться и оттолкнуть его, но в ответ лишь возбуждённо зашипел, облизывая солёные губы, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что андроид сдержит невысказанное обещание не оставлять долговременных следов. Восьмисотый стал толкаться интенсивнее, резче, поддерживать свой ритм, и Рид в конце концов не выдержал.       — Кон… блядь… — тяжело выдохнул он и уткнулся носом в макушку андроида, раскрыв рот. Маленькие импульсы прожгли его в самое нутро, и через секунду на живот прыснула собственная сперма, в то время как агрессивные движения со стороны андроида продолжались, пока не выжали из него все соки.       Механически мощный хрип наполнил тишину салона. Коннор, совершая последнее скольжение, прикусил мочку его уха и жалобно заскулил. Плечи андроида тронул неудержимый трепет, стон был настолько тихим, что Гэвину показалось, что тому больно. Однако все предположения не оправдались тем, что сквозь мгновение член в ладони запульсировал, и к выделениям Рида прибавились и выделения восьмисотого.       Они нежились в объятиях друг друга некоторое время, показавшееся секундой, оба загнанно дыша. Переживая судорогу, Гэвин решил слезть с партнёра и повалился на сиденье. Немного распрямив ноги, он блаженно промычал, ощущая прилив крови к кончикам пальцев, и приложил предплечье к глазам. Его одолела усталость.       И — о боже — стыд от понимания того, что только что произошло. Они сделали это. Прямо здесь и сейчас. И теперь уже не получится притвориться, будто ничего не было.       Гэвин, молясь, чтобы это всё оказалось его влажным сном, убрал руку и сквозь сонный взор увидел, как Коннор, пытаясь унять грудную клетку, удовлетворённо на него пялится, как на самое милое существо во вселенной.       «Вашу блядскую мать…» — подумал он и закрыл глаза.       Окна заволокло паром, но даже через него можно было заметить, что снежная буря утихла.