Убийца и сломанная

От количества спасателей, задействованных в поисках Визериса, ей становится плохо меньше, чем через полчаса. Людей много, пространство огромное, но тут и собаки, и окрики по имени, и вечно пиликающие рации или что это у них? Звуков много, даже слишком много, и Хелейна чувствует себя в ловушке. В лесу его все равно не может быть, думает она, затыкая уши. Она, может, совсем не знает Визериса, но в детях что-то смыслит. С чего бы ему сворачивать в лес, если он шел вдоль дороги? Мысль о том, что его могли похитить, посадив в машину, и увезти в неизвестном направлении, кажется более логичной, более здравой. Просто более. Все то время, пока Деймон разговаривает со спасателями, Хелейна иррационально всматривается в удаляющуюся линию дороги. Время идет, и идет, и идет, но старшая сестра так и не приезжает. День катится к своему завершению, а Рейниры все нет, и Хелейна ловит себя на том, что почему-то начинает злиться. Может, ей передается его настроение. Может, он слишком устало-взрывоопасный, но каждый раз, как мимо проезжает очередная машина, в которой нет Рейниры, Хелейну накрывает такой волной разочарования, что та ее буквально топит. Неужели матери может быть все равно на собственного ребенка? Неужели она даже не подумала сорваться, приехать и перевернуть все вверх дном? А сама чем лучше? Сбежала, воспользовавшись возможностью, бросила двоих детей и теперь еще смеет осуждать сестру! На улице медленно темнеет, голова болит так сильно, что не помогает ни свежий воздух, ни вода, которую она пьет мелкими глотками из бутылки, найденной в машине Деймона. Хелейна трет виски, пытаясь хоть как-то справиться с болью, когда дверь со стороны водителя открывается и он садится, тяжело выдохнув. — Мы здесь застряли на всю ночь. Давай я наберу Караксесу, и он отвезет тебя домой. Он лезет в карман куртки за телефоном, но Хелейна заговаривает быстрее, чем он успевает достать его. — Не стоит. Мы поедем домой вместе, когда найдем Визериса. Они встречаются взглядами, и он смотрит на нее так, будто совсем не верит в ее слова. — Если найдем… — тихо произносит он, почти не шевеля губами. — Когда. Когда мы его найдем. Нужно просто, — она осматривается, крутится на сиденье, а потом продолжает: — не зацикливаться на лесе. Осмотреть соседние деревни и поселения. Ей хочется сказать: доверься мне. Но Хелейна заставляет себя не произносить этого вслух. Они не так близки, чтобы у него был повод ей доверять. А еще это она совсем недавно наводила на него пистолет, которым даже не умеет пользоваться. Поводов доверять ей у Деймона быть не должно. И все же она следит за ним исподтишка. Кидает осторожные взгляды. Он выглядит старше, когда думает, что никто не смотрит. Пожалуй, на свой возраст, мысленно поправляет она себя. Морщины проступают четче, а уставший взгляд кажется совсем потерянным. — Может… — тихо подает голос она и ждет, пока он не соберется, не наденет маску уверенности на лицо и не посмотрит на нее, — мы попробует поездить по ближайшим деревням? Деймон глядит на нее несколько длинных секунд, Хелейна хочет стушеваться, сказать, что это глупое предложение и ему точно лучше знать, как искать собственного сына. Но он кивает и заводит машину. — Давай попробуем. Хуже точно не будет. Он кладет руку на коробку передач, и она, поддавшись порыву, накрывает его ладонь своей. Хорошо, что он не смотрит на нее, потому что ей бы точно не хватило смелости. Она бы точно вылетела пулей из машины, но он чуть проворачивает ладонь и накрывает ее пальцы своим большим. Близость к нему не пугает. Это первое, что она замечает. Второе — у него шершавые подушечки, но это даже приятно. А еще рука теплая, и, если бы не неудобства машины, она бы точно позволила себе обнять его. (Впервые за долгое время за все эти мысли и желания нет ни капли чувства вины.) — Ты бы почувствовал, если бы он был мертв, — тихо произносит Хелейна, не рискуя встречаться с ним взглядом. Голос Деймона звучит не многим громче ее собственного. — Думаешь, это так работает? — Я почувствовала, когда Джея не стало. Кажется, он убирает руку первым. Перемещает рукоять коробки передач на нужное положение и уводит ладонь в сторону — к рулю, а Хелейна и не сопротивляется. Может, ей показалось, но он словно закрывается при упоминании ее мертвого сына. Хелейна ежится, устраивается в кресле поудобнее и говорит: — Давай найдем Визериса. Деймон кивает, но выглядит отстраненным. Впрочем, за это она его не осуждает, да и не может осуждать. На его месте она бы уже заламывала руки и не могла найти себе пятый угол в доме. В первой деревне его нет. Она спрашивает у каждого, кого видит на улице. Она стучит в дома и, неловко улыбаясь, описывает мальчишку с волосами того же цвета, что и у нее. Взгляд Деймона кажется темнее и напряженнее, когда они садятся обратно в машину и едут дальше. Он не разговаривает с ней, но его чувства настолько написаны у него лице, что как бы сильно он ни закрывался, как бы ни пытался возвести между ними стену и не показывать эмоции, она видит. Хелейне совсем иррационально хочется его успокоить. Хочется коснуться его напряженного плеча или притянуть его к себе за шею, уткнуть лбом в собственное плечо и без слов передать ему свою уверенность. Визерис не может быть мертв. У нее нет никаких объяснений, но она просто чувствует это. В третьей деревне он отходит от машины и запрокидывает голову, смотря в темнеющее небо. Не орет, не бьет ногой по земле или шине. Хелейне кажется, что он вот-вот взорвется, но Деймон держится и тут. Правильные слова у нее все еще не находятся, и она выдерживает неоговоренное между ними молчание. — Отвезти тебя домой? — спрашивает он снова, усаживаясь на водительское сидение. Но она отрицательно мотает головой. — Там, у выезда, было еще несколько домов. Давай там посмотрим? Хелейна пересекается с ним взглядом. Деймон выдыхает тяжело, и ей хочется забрать у него эту тяжесть. Ей, потерявшей одного из своих детей навсегда, хочется успокоить его — впервые узнавшего что-то о потере ребенка. Пускай и далеко не из-за смерти. — Это бессмысленно, — тихо произносит он. — Просто посмотрим, ладно? Давай я посмотрю. Ты можешь остаться в машине, я схожу сама. Идет? — А если он… — Нет. Она обрывает его, не дает договорить. Кивает в сторону дороги, и он заводит машину. Хелейна и сама не знает, откуда берется столько уверенности. Машина едет по ухабистой разбитой дороге. Подвеска, наверное, будет вся поцарапана. Но Деймон будто и не замечает всякий раз, как днище бьется об очередную кочку. В одном из домов, ближайшем к дороге, горит свет, и Хелейна выскакивает из машины еще до того, как Деймон тормозит. Куртка нараспашку, но она ее даже не придерживает, не заботясь о том, чтобы застегнуть. Где-то за спиной слышит, как машина глохнет. Она не ждет, что он последует за ней. Хелейна знает, что справится и одна. Просто постучит в дверь и спросит, не видели ли они Визериса. За сегодня она столько раз описывала его внешность, что выучила наизусть. Руки мерзнут, но Хелейна сжимает ладонь в кулак и уверенно стучит в дверь. Открывают ей не сразу. Женщина в фартуке вытирает руки о полотенце и хмурится, из дома пахнет домашней едой, из дома идет тепло, но женщина глядит на нее напряженным тяжелым взглядом. — Чем-то могу помочь? Позвонить от меня нельзя, и в дом не пущу. — Нет-нет, — поспешно поправляет ее Хелейна. — Я ищу мальчика лет семи. Волосы как у меня. Он потерялся здесь не очень далеко. Может, вы его видели? Женщина отходит в сторону, уже открывает рот, но тут у нее из-за спины высовывается светловолосый мальчишка. За его спиной еще один — похожий на женщину — и явно старше первого на пару лет со следами жира у рта. Первый мальчик выходит вперед, и смотрит четко на нее. Пару лет она точно его не видела, но черты лица так сильно напоминают старшую сестру, что у Хелейны нет никаких сомнений — это он. — Визерис… — тихо выдыхает Хелейна. За спиной чьи-то твердые и уверенные шаги. Она не оборачивается, лишь слышит, как ступени на крыльце скрипят. Мальчишка выскакивает из дома в носках, забыв о ботинках. — Ты меня, наверное, не… — Хел, ты что тут делаешь? — спрашивает он удивленно, но все равно к ней подходит. Хелейна облегченно выдыхает и опускается на колени, чтобы осмотреть его. — Роберт привел его домой, — слышит она на фоне голос женщины. — Сказал, что они играли, и он потерялся. Как вообще можно было оставить ребенка одного? — Да все нормально, — отмахивается Визерис и закатывает глаза. — Суп, кстати, вкусный был. А как же Джей? А Джи? Ты их с собой взяла? Он всего-то называет близнецов по именам, а у Хелейны откуда-то берутся слезы. Она берет Визериса за руки, пытается ему улыбаться, но слезы сами катятся. — Ты чего, эй? — обеспокоенно спрашивает Визерис. — Все же хорошо, я просто гулял. Он обнимает ее за шею, Хелейна затягивает его в кольцо объятий, и не слышит, о чем говорят Деймон с женщиной. Она лишь гладит Визериса по голове и старается унять слезы. Ребенок не должен ее успокаивать. Тем более — ее племянник, который последние два дня, если не больше, провел хрен знает где. Хелейна шмыгает носом и уточняет, отстраняясь: — Куртка же с тобой? И ботинки? — Ага, в прихожей, — Визерис важно кивает, и Хелейна вытирает крошки у него с лица. — Ну иди, возьми их. — Но ты же плачешь, Хел. — Ничего. Я уже не плачу. Ну почти. Иди. Она выпрямляется и утирает костяшками пальцев слезы, пересекается взглядом с Деймоном, и чувствует себя будто пойманной с поличным. Он, конечно, не первый раз видит ее плачущей, но это слишком личное, что ли. Слишком глубокая и незаживающая рана. — Хороша мать, — фыркает женщина, прижимающая к боку другого мальчика, так и не вытершего жир от супа с лица, — бросить ребенка и даже не почесаться! — Я не… — тихо начинает Хелейна. — Она не бросила ребенка, — жестко произносит Деймон, переводя взгляд на женщину. Визерис выскакивает с наспех зашнурованными ботинками и не застегнутой курткой, кидается к отцу и стискивает его в объятиях. Деймон улыбается, и совсем не так, как улыбался всякий раз, приезжая в дом, где Хелейна выросла. Он поднимает сына на руки, и, наверное, Хелейне кажется, но у Деймона в уголках глаз слезы. — Пап, я уже взрослый для этого, — протестует Визерис, упираясь ладонями тому в грудь, но Деймон все равно стискивает его в объятиях, и Визерису приходится сдаться спустя время. — Ты меня позоришь. — Да-да, взрослый, — соглашается Деймон. — Спасибо, что нашли его, — обращается к женщине Хелейна. — И за суп спасибо. Деймон опускает Визериса лишь спустя несколько шагов. Тот моментально хватает отца за руку и принимается тараторить, рассказывая о том, как интересно прошли последние несколько дней. Хелейна задерживается, глядя, как они идут к машине, и видит совершенно не того человека, каким привыкла считать Деймона. Она видит отца, крепко держащего своего сына за руку. Видит, как он останавливается, чтобы застегнуть на Визерисе куртку, и действительно слушает все то, что тот говорит. — Таким молодым противопоказано рожать, — фыркает женщина, окидывая ее презрительным взглядом. — Ноги раздвигать научились, а следить за мальцом — нет. Это ребенок, а не игрушка. Это не мой сын, думает Хелейна. Это не мой сын, мой — слишком далеко. Хелейна облизывает замерзшие губы, но ничего ответить не успевает, потому что женщина уже заходит обратно в дом и закрывает дверь. Оставляет после себя лишь жестокие слова, которые застревают в голове и бьют набатом. Ребенок — не игрушка. И почему-то ощущения такие, словно она говорит не о Визерисе, а о Мейлоре и Джейхейре. Хелейна спускается с крыльца и направляется к машине, у которой Визерис громко спорит с отцом, потому что хочет ехать рядом с ним на переднем сидении, а не на заднем, откуда совсем не видно дорогу. Сын Хелейны никогда уже не попросится на переднее сиденье.