Проклятье семьи Аддамс

В конце концов терпение Уэнсдей окупилось, но это было далеко не так сладко, как она ожидала. Она собиралась выйти на балкон, чтобы попрактиковаться в игре на виолончели, но увидела, что Энид уже вышла и смотрит на небо. Уэнсдей также заметила, как нерегулярно поднимаются и опускаются ее плечи. Энид плакала. Как бы сильно Уэнсдей ни хотела подбежать к ней, обнять и смахнуть поцелуями ее слезы, она знала, что не сможет. Итак, она медленно открыла окно и вышла наружу, тихо позвав. - Энид? Ты плачешь? При звуке своего имени, Энид обернулась. Опухшие красные глаза и дорожки от слез, бегущие по ее лицу, заставили Уэнсдей почти подбежать к соседке по комнате. - Что случилось? Кто это сделал? Она положила руку на плечо Энид, чтобы та не отворачивалась, и ей показалось, что ее рука горела огнем даже сквозь пушистый свитер, который был одет на оборотне. - Привет, Уэнсдей. Все в порядке, никто этого не делал, или я думаю, что не делал... Уэнсдей уставилась на Энид своим лучшим вопросительным взглядом, ожидая, что она продолжит. Краем глаза она увидела, как Вещь передал Энид еще один платок, который та приняла с благодарностью. Энид использовала его, чтобы стереть дорожки слез, которые стекали по ее лицу, как самые печальные водопады, и промокнула глаза, которые сразу же начали наполняться непролитыми слезами. Ее голубые глаза выглядели так красиво, но Уэнсдей не могла этого оценить, потому что они все еще выглядели такими грустными. - Мы с Аяксом расстались... - Я возьму свой гвоздезабивной пистолет. Уэнсдей уже сделала шаг к тому времени, как слова слетели с ее губ, но Энид вцепилась в ее запястье, и если ее рука чувствовала, что она горит, вся ее рука была адским пламенем, и единственный способ утолить его - это усилить огонь. - Нет, подожди! Энид умоляла. Уэнсдей остановилась и почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине, и это, конечно, было не от холодной ночи. Уэнсдей медленно повернулась, чтобы выслушать ее. Она была беспомощна перед этим прекрасным голосом, перед этим мягким прикосновением к ее запястью, перед этим уколом боли, когда когти впились в ее кожу, прежде чем их втянули. - Я порвала с ним… или это было больше похоже на взаимный разрыв? Сбитая с толку Уэнсдей могла сказать на это только одно. - Объясни. - Мы... - Со вздохом Энид прислонилась к перилам балкона, все еще держа Уэнсдей за запястье и притягивая ее к себе. - Мы поговорили. Нам, знаешь ли, было весело ходить на свидания, целоваться и все такое, но между нами никогда не было искры, понимаешь? - Все, что нужно Уэнсдей, - это искра, и она сгорит, как дом, подготовленный поджигателем. - Я... тоже хочу большего? Как будто Аякс красивый, милый и все такое, но как будто... слишком холодный? Как будто мне пришлось бы подталкивать его к планированию свиданий, и они были веселыми, но никогда не романтичными. - У Уэнсдей были планы, так много грандиозных романтических планов, что ее затошнило. - Поэтому мы решили, что должны быть просто друзьями. - Энид закончила свое объяснение всхлипыванием и вытерла случайную слезинку, скатившуюся по ее красной и покрытой пятнами щеке. - Тогда почему ты плачешь? - Уэнсдей все еще была в замешательстве, и если она все еще была в замешательстве, как она должна была помочь исправить ситуацию? - Потому что это все еще больно? Потому что мне все еще нужно найти себе пару. Человек, которого я мог бы назвать своим. - "Просто скажи слово, и я поставлю себе клеймо, вытатуирую твое имя, отмечу себя так, как ты пожелаешь", - подумала Уэнсдей, но должна была отчитать себя. Нет, слишком много, слишком рано, хоть раз в жизни будь хорошим другом. - Что я могу сделать, чтобы помочь? - Почти прошептала Уэнсдей. - Обниматься? И с такой отчаянной мольбой, как Уэнсдей могла этого не сделать? Она обняла Энид так крепко, как только осмелилась. Достаточно сильно, чтобы она могла чувствовать рыдания Энид на своем плече и прерывистое дыхание в ее груди, но достаточно легкий, чтобы она могла отстраниться без особых усилий. Как ее сердце воспарило, когда она держала в объятиях любовь всей своей жизни, и как оно резко упало, зная, что она не принадлежит ей, чтобы заполнить эти слезы, пропитавшие ее рубашку. Как болели ее мышцы, чтобы просто целовать эти сочные губы, пока слезы не остановятся, но нет, она не могла этого сделать, не со своей лучшей подругой, не прямо сейчас. Итак, она возьмет это воспоминание, этот момент, поместит его в террариум и будет кормить его меньшими воспоминаниями, как насекомых, пока оно не переживет их все. _________________________________ Это было несколько недель спустя, когда Уэнсдей заметила это. Энид начала избегать ее. Осознание этого причинило Уэнсдей боль больше, чем она предполагала, что может причинить боль. И не в забавном смысле, например, посмотреть, как долго она сможет выдержать постоянно ужесточающуюся стойку, нет, это было похоже на неожиданный удар кинжалом в живот. Или больше пятидесяти кинжалов, чтобы выпотрошить. Энид металась из класса в класс. Она ответила только на одно сообщение Уэнсдей, вместо того чтобы отправить ей дюжину сообщений в течение дня. Всякий раз, когда они были вместе в общежитии, она придумывала какое-нибудь оправдание по поводу посещения клуба или встречи с друзьями, прежде чем убегать, а затем возвращалась только поздно ночью и сразу же засыпала. Уэнсдей могла бы жить с тем, что Энид ее не любит, с тем, что она сбежала и была с каким-то другим человеком, но она не могла бы жить с полным отсутствием Энид или, что еще хуже, с тем, что Энид ее ненавидит. Итак, она сделала то, что сделал бы любой хороший Аддамс, когда ему нужно было провести трудный разговор с человеком, пытающимся избежать их. Она устроила засаду. На самом деле это было легко. После того, как Энид ушла на утренние занятия, она зажгла одну из тех ужасно пахнущих ароматических свечей, а затем, когда занятия закончились, бросилась обратно в их комнату и задула свечу. Затем она спряталась под своей кроватью и стала ждать возвращения Энид. Как только она это сделала, Уэнсдей выскользнула из своего укрытия и бесшумно, как призрак, взяла стул и закрыла им дверь. Тогда оставалось только встать между Энид и балконным окном. Ее присутствие скрыто, точки выхода закрыты, теперь она могла противостоять своей соседке по комнате. - Энид. Блондинка подпрыгнула почти на фут в воздух, и ее когти и клыки появились, когда она развернулась, чтобы противостоять тому, что она воспринимала как незваного гостя. Увидев свою соседку по комнате, она облегченно вздохнула и убрала оружие. - Боже, Уэнсдей, ты напугала меня до полусмерти! Смерив оборотня твердым взглядом, Уэнсдей не остановила ее лесть. - Нам нужно поговорить. - Это может подождать? У меня встреча с Йоко и остальными, и я не могу опаздывать. Уэнсдей видела, как она взяла немного лака для ногтей и повернулась к двери, прежде чем остановиться. - Нет, это не может ждать. Энид повернулась, чтобы снова посмотреть на Уэнсдей, в ее глазах ясно читалась тревога. - Почему ты избегаешь меня? - Что? Нет. Я не избегала тебя! - Ложь была ясна любому, у кого были уши. - Я просто была очень занята клубами и... - Пожалуйста, не оскорбляй мой интеллект, Энид. За последние три дня у меня было меньше часа общения с тобой, - Да, Уэнсдей отслеживала, сколько времени Энид уделяла ей каждый день. - Ты бываешь в нашем общежитии только для того, чтобы переодеться или поспать. Я получила от тебя ноль текстовых сообщений вместо обычной дюжины. Ты избегала меня, почему? Энид заскулила и нервно потерла руки, переводя взгляд с Уэнсдей на балконное окно и дверь, прежде чем вернуться к ней. - Мы можем говорить об этом не сейчас? - Энид, - Голос Уэнсдей понизился, смягчился так, как она ненавидела (она хотела, чтобы это могло лучше передать ее любовь), - Пожалуйста. Если я сделала что-то, что тебя обидело, или если я была плохой соседкой по комнате больше, чем обычно, скажи мне, пожалуйста. Ты мой… Ты мой лучший друг. - Ложь обожгла ей горло, Энид была гораздо больше, чем ее лучшая подруга, она была ее солнцем и луной, воздухом, которым она дышала. - Я не хочу это потерять. Часть ее кричала, чтобы она не была слабой, не проявляла милосердия, но это было тихо подавлено приливной волной любви к Энид. - "Уэнсдей!" - Энид была поймана где-то между воркованием и скулением, прежде чем она топнула ногой и начала ходить взад-вперед, что она делала, чтобы сжечь нервную энергию. - "Хорошо, хорошо, хорошо. Энид, ты можешь это сделать! Прямо как повязка, просто соври ей!" Уэнсдей наблюдала, как она расхаживала и накачивалась добрых полминуты, прежде чем оборотень повернулась к ней и расставила ноги. - Уэнсдей! - Крикнула она твердым тоном и с суровым лицом, прежде чем тут же снова впасть в страх. - Я... Я лесбиянка. Мне нравятся... девушки. - Она закончила, закрыв глаза и закусив губу, готовясь к худшему. Грузовик, влетевший в окно и врезавшийся в нее, удивил бы Уэнсдей меньше. Маниакальная ухмылка хотела появиться на ее лице, но она смогла сдержать ее до дьявольской ухмылки. - Хорошо. Даже великолепно. Это и есть причина, по которой ты избегаешь меня? Я бы никогда не стала ненавидеть кого-то из-за его ориентации. Есть слишком много более веских причин ненавидеть кого-то. К тому же у меня много качеств, но лицемерие - не одно из них. С коротким смешком Энид сдулась, доковыляла до своей кровати и со стоном плюхнулась на нее. - О боже, я так рада наконец сказать тебе. - Она снова вздохнула, за чем последовал еще один натянутый смех. Уэнсдей осторожно подошла и села на кровать, ее ухмылка вернулась к ее обычному плоскому выражению. - Я рада, что ты это сделала, но… Я также хотела бы ... извиниться за то, что вынудила тебя признаться мне. Еще один смешок Энид, более настоящий, но все еще мягкий и усталый. - Нет, ты права, если я могу рассказать Вещи и Йоко, я должна рассказать своей лучшей подруге. - Вещь знает? Йоко знает?! - Внезапно в ее груди появился второй зверь, который соперничал с ее любовью. Это была уродливая зеленая штука, которая хотела держать всех, кроме Уэнсдей, подальше от Энид. Ревность, Зависть. Она перевела взгляд на Энид и увидела, как румянец бросился ей в лицо. - Эм, ну, ты же знаешь, мы с Вещью говорим обо всем. И Йоко, возможно, поймала меня на том, что я вроде как... тоскую по... кому-то... и вроде как помогла мне понять, что я на самом деле чувствую. Кто-то другой? Желудок Уэнсдей переворачивается и переворачивается, ее сердце бьется быстрее, а краска еще больше отходит от ее лица, поскольку она боится ответа на свой следующий вопрос. - У тебя все еще есть чувства к этому человеку? - Эм, да, просто влюбилась, понимаешь?” - Кто? - Это чуть громче шепота, пронизанного ревностью и гневом. Уэнсдей была так близка, так близка к тому, чтобы получить то, что ей было нужно, но теперь кто-то другой встанет у нее на пути? - Прости, что? Уэнсдей пытается сдерживать себя, действительно пытается, но она больше не может себя контролировать. Она стоит над Энид, руки по бокам обхватывают ее лицо, ее глаза сверлят дыры в идеальной синеве, как будто она могла видеть имя, которое ей нужно было знать в ее глазах. Будь проклята Энид за то, что заставила ее так много чувствовать, и будь проклята сама за это. - Мне нужно знать, кто, Энид. - Уэнсдей, ты начинаешь меня пугать. И она видит это в этих голубых лужах, и в том, как ее нос отвратительно (восхитительно) сморщен, и в линии ее рта, и нет, нет, Уэнсдей не хочет страха, не от Энид, никогда от Энид, и маска, которая является Уэнсдей Аддамс, спадает, и все, что остается, это девушка, влюбленная в Энид, умоляющая, молящая об ответе, любом ответе, потому что, как только она узнает, что ее горе может быть полным, и она сможет броситься с крыши, чтобы положить конец этим чудесным мучениям. Ее лицо становится все ближе и ближе, как будто близость может скрыть отчаяние, страх, разбитое сердце, которые должны быть написаны на лице Уэнсдей, которое должно быть ясно, как день, любому, кто смотрит. - Пожалуйста, Энид, скажи мне, кто. - Т-ты... - Уэнсдей чувствует дыхание Энид на своих губах, так близко, что она подобралась в своем поиске, а затем слово регистрируется в ее сознании и понимает, что продолжения нет, только слово "ты". Она отшатывается, как будто у нее только что было самое сильное видение в ее жизни, бросаясь с чудовища, которое Энид называет кроватью. Она приземляется на спину и быстро ловит себя, чтобы не удариться головой. Этот разговор слишком важен, чтобы случайно отключиться, не дойдя до конца. - Уэнсдей! - Энид садится, беспокойство ясно читается в ее голосе и лице, когда она смотрит сверху вниз на свою соседку по комнате. Черноволосая девушка поднимает руку, чтобы остановить Энид от того, чтобы встать и помочь ей, то, что она только что сказала, гораздо важнее для Уэнсдей, чем любые травмы, которые она, возможно, нанесла себе. - Что ты только что сказала? - Надежда и отчаяние борются в сердце Уэнсдей, и нет времени заглушать эти эмоции и запихивать их обратно в коробки, которым они принадлежат. Энид сглатывает и нервно облизывает губы, прежде чем несколько раз открыть и закрыть рот, пытаясь выдавить слова, но не в силах. В конце концов она находит в себе достаточно силы, чтобы сказать - Я влюблена в тебя в Уэнсдей, - и, произнося эти слова, Энид краснеет всем лицом. Это худший лучший результат, который Уэнсдей может себе представить. Эти ужасные чудесные слова, подтверждающие ее глубочайшие опасения надежды, что Энид Синклер ответит взаимностью хотя бы на часть ее чувств. Энид зажгла искру, и, как сухое дерево, покрытое напалмом, ее внутренности взрываются. Но прежде чем этот бушующий ад поглотит ее, прежде чем она заставит ее сделать что-то, о чем она сможет пожалеть и никогда не вернуть, она должна убедиться, что Энид понимает. - Энид, - ее голос напряжен и легок, все мышцы Уэнсдей напряжены, и она дышит ровно настолько, чтобы произнести эти слова. - На семье Аддамс лежит проклятие, проклятие, под которым я нахожусь. Кровь отхлынула от лица оборотня, и Уэнсдей видит первые признаки слез в ее глазах, когда она отворачивается, шмыгая носом. - Уэнсдей, не придумывай глупое фальшивое проклятие, просто чтобы попытаться пощадить мои чувства. Если я тебе так не нравлюсь - просто скажи об этом. Что-то в Уэнсдей щелкает, и она бросается на Энид, отбрасывая более высокую девушку обратно на кровать. Она прижимает ее к себе и смотрит, как будто в замедленной съемке, как лицо Энид меняется от печали к удивлению, страху и замешательству. - Нет, ты глупо красивая радужная личность! Проклятие реально, и оно заставляет тебя любить так глубоко, так страстно, что поглощает меня. Доводит меня до безумия! Я люблю тебя уже несколько месяцев, Энид! Месяцы! Каждый день я должна надевать намордник и сажать в клетку зверя любви внутри себя, но он становится только сильнее и хитрее с каждым разом, когда ослабляет свои оковы. Это заставляет меня произносить ужасно романтические высказывания на итальянском, чтобы я не видела твоего отвращения к моим словам. Это заставило меня написать "пушистый кусочек жизни" между Вайпер Де Ла Муэрте и Кэндис Инлиер, блондинкой-бариста-оборотнем, которую Вайпер использовал в качестве информатора, но в которую влюбился. Я могу сказать, какой вой твой каждое полнолуние, потому что он прекраснее любого концерта. Боги, Энид, я не смогла бы продержаться и недели, прежде чем мне пришлось бы обратиться к тебе просто для того, чтобы ты хоть как-то присутствовала в моей жизни во время перерыва. Я так безумно люблю тебя, но я боюсь, так ужасно боюсь, что этих чувств слишком много, слишком рано. Что это задушит наши отношения в своей колыбели и заставит нашу дружбу бежать в страхе. И вот я обнажаю свою душу, готовясь соткать погребальный саван или свадебную фату, ожидая твоего суда. Поэтому, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что это проклятие реально и что, если ты поцелуешь меня, я не знаю, смогу ли остановиться. После ее разглагольствования по поводу Уэнсдей, она наконец почувствовала, что снова может дышать, ее грудь поднималась и опускалась с каждым глубоким вдохом, который она делала. Она посмотрела в глаза Энид, такие же большие и красивые, как голубая луна. Она чувствовала себя так, словно ее грудь была разорвана, как у кровавого орла, и ждала любого звука от любви всей ее жизни под ней. Стало так тихо, что две девушки могли бы услышать, как упала булавка. Наконец Энид открыла рот, но из него вырвался только писк. Она закрыла его и прочистила горло, прежде чем попробовать снова. - У-ух ты... это напряженно... и как будто романтично и немного… жарко? Разве это странно, что я хочу поцеловать тебя сейчас? - Нет. - Уэнсдей не была уверена, как ее сморщенное сердце все еще функционировало с эмоциональным всплеском и постоянным интенсивным биением, которое оно делало. - Могу ли я? - Всегда. Энид медленно села, и когда она это сделала, глаза Уэнсдей закрылись. Она почувствовала, как чья-то рука обхватила ее подбородок, удерживая ее на месте, в то время как губы становились все ближе и ближе друг к другу. Уэнсдей почувствовала толчок, почти как при рукопожатии с дядей Фестером, но гораздо более приятное покалывание задержалось на ее губах, когда Энид отстранилась. Поцелуй в губы больше, чем настоящий поцелуй. Это было все, чего хотела Уэнсдей, и все же, ей нужно было гораздо больше. Ее глаза распахнулись, и она наклонилась к успокаивающей руке на своем лице. Уэнсдей жаждала большего, когда смотрела на прекрасное лицо Энид Синклер, и все же она была довольна поцелуем и рукой на своей щеке. - Ух ты… Я думаю, это мой первый хороший поцелуй. - Уэнсдей не смогла сдержать тень ухмылки, которая тронула ее губы от похвалы. - Я... Уэнсдей… Я определенно не чувствую того же, что и ты, но я хотела бы узнать, может быть, я могла бы когда-нибудь? Уэнсдей почувствовала жжение в глазах и быстро заморгала, чтобы сдержать слезы. Почему она плакала, когда испытывала такую ужасную радость? - "Это больше, чем я когда-либо могла пожелать для Энид". Она отрицала, что в ее голосе была какая-то трель. - Можно мне поцеловать тебя? - Конечно. На этот раз Уэнсдей наклонилась, стараясь не спешить, наслаждаясь ощущением мягкого дыхания, проходящего между ними, прежде чем губы встретились. Губы Энид были такими мягкими и теплыми на ощупь, и с каждым мгновением это, казалось, успокаивало ее эмоции и бьющееся сердце. Она чувствовала, как напряжение покидает ее, как свинью, готовящуюся к разделке, и успокаивающее ощущение сотни пауков, ползающих по ее коже. Однако она не осмелилась задерживаться слишком долго и отстранилась с тихим вздохом сожаления. - Вероятно, нам не следует торопиться? - Прошептала Энид. - Так медленно, как ты пожелаешь. Уэнсдей подняла руку и поднесла ее к щеке Энид, медленно и достаточно явно, чтобы дать другой девушке время отстраниться или отказать ей. Когда отрицания не последовало, она мягко провела рукой вверх, потирая большим пальцем шрамы на лице и чувствуя пушистую бахрому подреза на кончиках пальцев. Она откинулась назад и соединила их губы еще раз, легкими движениями касаясь ее губ, когда она снова поцеловала ее. Отстранившись ровно настолько, чтобы перевести дыхание, Энид продолжила. - И установить границы? - Все, что тебе удобно. На этот раз Энид откинулась назад для еще одного мягкого медленного прикосновения губ, прежде чем снова оторваться. Губы Уэнсдей ощущались как магниты, постоянно притягиваемые к их противоположностям на Энид. Еще несколько блаженных мгновений, прежде чем северный и южный полюса будут оторваны друг от друга. - Тогда я буду осыпать тебя любовью только наедине. Она не уверена в том, кто инициирует на этот раз, возможно, они обе, и она больше не хочет следить. Все, что имеет значение, это то, что между каждым предложением их губы находят друг друга и расходятся с мягким чмоканьем, прежде чем они снова заговорят. - И нам, вероятно, не стоит делиться одеждой. - Ты бы восхитительно смотрелась в черном. - Или делить кровати. - Моя всегда открыта для тебя. - Открыты и честны с нашими чувствами. - Я буду гримуаром для твоего прочтения. - Не стоит завидовать тому, с кем мы проводим время. - Я могу только обещать попытаться. - Я почти уверена, что это звонит мой телефон. - Ты хочешь, чтобы я остановилась?” - Не совсем... Но, мне действительно нужно ответить на это сейчас, мы должны остановиться. Уэнсдей неохотно отстранилась, слегка нахмурившись (это была не обида, Уэнсдей Аддамс не дулась), когда Энид достала свой настойчиво звонящий телефон и ответила на него. - Хиииии, Йоко! … Нет, все в порядке! Просто наткнулась на Уэнсдей, и она захотела устроить вечер кино. ... Да, это ее идея! … Я не вру! ... Йоко, заткнись! Она прямо здесь! … Йоко! Закатив глаза, Уэнсдей протянула руку, чтобы взять телефон у Энид. Блондинка подняла бровь, но отдала его без дальнейших вопросов. - Йоко, это Уэнсдей. ... Нет, Энид не лгала. … Я предполагаю, что ты и Вещь - единственные, кто знает о привязанности Энид ко мне. … Энид, конечно, рассказала мне, и вы прервали очень частную беседу. Я предлагаю вам насладиться своим маникюром, и я хотела бы напомнить вам обоим, что маникюр очень трудно сделать, когда у вас нет пальцев. Никому ни слова об этом не говори. Поняла? ... Спокойной ночи, Йоко. Позаботившись об этом, Уэнсдей выключила устройство, прежде чем снова посмотреть на Энид. - Итак, на чем мы остановились?