Алая петля

      Новое утро робко забрезжило у горизонта. Небо всё также было затянуто пышными шатрами облаков, и белые хлопья медленно ложились на землю. Будильник по-прежнему молчал, будто, притаившись, с интересом наблюдал за спящим. Леви мысленно удивился самому себе, когда поднялся на кровати и увидел, что до будильника было ещё почти полчаса. Второй день подряд он просыпался раньше. Странно. Но подняв телефон с тумбочки, он замер, с хмурым недоумённым видом всмотревшись в дату. А на экране опять словно шутка было написано «23 декабря».       Кажется, вчера ведь тоже самое было. Или у него помутился рассудок. Если 23 число было вчера, то сегодня канун Рождества. Спрыгнув с кровати, он мгновенно выскочил в коридор. Проверил бумажный календарь, который стоял на полке в гостиной, включил телевизор. Но всё кругом утверждало одно: этот день был 23 декабря. Рождество все ждали завтра. На милый голос ведущей прогноза погоды в гостиную явился дядя. Сладко зевая после прерванного сна, Кенни с лёгким недовольством спросил: — Малой, ты чего телевизор врубил на всю громкость? — Какое сегодня число?— в ответ заявил Леви. — Тебе говорят: двадцать третье,— уверенно ответил дядя, показывая рукой на телевизор.       Парень большими округленными глазами повернулся к экрану, на котором симпатичная девушка рассказывала по грядущие метели и похолодания. Число 23 мерещилось ему везде. — То есть Рождество снова завтра? — Снова? Да, завтра. Ты, малой, вчера вроде трезвый был,— с усмешкой дядя хлопнул его по плечу и ушёл на кухню. — Вроде...— шёпотом в пустоту ответил Леви, продолжая стеклянными глазами смотреть в телевизор.       Он не просто был уверен, знал, что вчера точно было 23 декабря. До малейших подробностей помнил весь вчерашний день: школу, разговор с Кадзуки, тот магазин на перекрестке и аварию. А ему ведь всю ночь во снах виделся тот красный шарф, забитый пылью снега, и её густые смольные волосы. В какой системе произошёл сбой? В его голове? Или в этом мире? Истина, как маленький черный котенок, расстворилась где-то в темном углу комнаты. Но Леви был точно не из занудных конформистов, которые с кислыми лицами принимают всё происходящее. И засучив рукава, он направился на кухню выпытывать у дяди подробности. — Надеюсь, сегодня обойдется без ЧП,— громко произнес он, в упор глядя Кенни в спину. — Без каких ЧП?— протянул дядя, колдуя над яичницей. — Ну помнишь, что вчера было? — На память пока не жалуюсь. Но вчера никаких ЧП не было. Ты о чём, малой?       Кенни поставил завтрак на стол и с непониманием посмотрел на племянника. Леви отвёл взгляд. — Да у нас возле школы авария была. Несильная. Все живы и здоровы,— выпалил он первое, что пришло на ум. Кенни развел руками. — Погода такая. Обычное дело. Главное, что никто не пострадал. — Да, точно.       Мысли бешеной птичьей сворой унеслись в неспокойное небо. Значит, дядя не помнит про то, что вчера вечером показывали в новостях, про их разговор. Последние крохи сомнений разбились вдребезги после ответа на новую пылкую фразу: — Надо, наверное, к семье Микасы зайти.       Кенни, как довольный кот, дёрнул губами. — Так твою девушку Микаса зовут? Когда знакомиться приведешь?       Парень снова завис. В голове всё перемешалось. — Когда-нибудь под Рождество,— с ухмылкой бросил Леви и встал из-за стола с пустой тарелкой,— Спасибо. Я пойду. — Давай-давай. Буду ждать,— многозначительно протянул дядя ему вслед.       Выйдя на улицу, Леви прислонился спиной к закрытой двери. От глубокого вздоха в воздух взмыли облака пара. Это был какой-то абсурд. Что тогда поселилось в его памяти, если дядя ни о чем не помнит? Сердце неспокойно колотилось. Зрачки расширились от шока и полного непонимания. А в голове творился настоящий бардак. Но времени искать ответы не было. Он пошёл вниз по улице, но с каждым шагом замечал идеальные копии тех событий, которые видел вчера утром. Как будто он вернулся во вчерашний день. Или совсем из него не выходил. Даже на прилавок в булочной вынесли такие же однобокие булочки-серпантины, как и вчера. А продавец из рыбного магазина выгнал трехцветную кошку, которая охотилась за его товаром.       Как и вчера, его перед самым школьным крыльцом окликнул Кадзуки и всю дорогу до нужного кабинета рассказывал про подарки. Аккерман не спрашивал про магазин, когда они пришли в класс, но Кадзуки сам завёл за него разговор, когда упоминал про стеклянные статуэтки. Леви хмыкнул и вскинул брови, видя очевидное сходство. По-прежнему не верилось, что всё повторяется. Мысли идти за гирляндой у него не появилось, но в дело неожиданно вмешался Кадзуки. Когда прозвенел последний звонок, парень подхватил Аккермана под руку со словами: — Леви! Ты же никуда не идёшь сейчас? Пойдём, составишь мне компанию. Надо выбрать подарок Саюки. Хочу подарить ей статуэтку какую-нибудь миленькую. Она любит такие штучки.       Выкручиваться и врать про какие-то срочные дела не было смысла — Кадзуки отлично знал, что его товарищ совсем не занят. А если он решил, то от задуманного не отступиться. За годы школы Леви успел узнать этого бойкого парнишку с разных сторон. И Кадзуки уже потянул его в сторону центра, не унимаясь с разговорами про грядущее свидание.       В какой-то момент Аккерман даже успокоился. Схема нарушилась. Не всё повторялось в точности. А значит, он точно не застрял во вчерашнем дне, и худшее не должно было случиться. Но пока они стояли в ряду со шкатулками, зеркалами и маленькими декоративными фигурками, он постоянно бросал напряжённые взгляды на улицу. Сквозь панорамные окна было отлично видно всё, что происходило на перекрестке.       Кадзуки так увлекся выбором подарка, что за целых пятнадцать минут не произнёс ни слова. В таинственной тишине Леви вдруг услышал знакомые звуки. Эта песня играла как раз в тот момент, когда вчера всё произошло. Он рефлекторно сжал кулаки и взглянул в окна. Красный шарф будто нож полоснул по глазам. Та девушка появилась на перекрестке. Впервые Аккерман почувствовал, как сердце рухнуло в бездну. Элементарное соображение отключилось, он инстинктивно сорвался с места и как сумасшедший ринулся к выходу, сбивая других покупателей.       Но было уже поздно. В такую погоду была ужасная видимость. А на заснеженной дороге машина не успела затормозить. Водитель надеялся проскочить на жёлтый, но не увидел вовремя пешехода. Её тело отлетело прямо на середину дороги. Снова. Когда Леви выскочил из магазина, она снова лежала прямо перед ним. В её смольных волосах звёздочками искрился снег, а красный шерстяной шарф впитывал дорожную грязь, смешанную с кровью.       Началась суета, крики. Аккерман упал на колени и схватился за голову. Он ведь мог что-то исправить. Мог её остановить. Задержать хотя бы на минуту. Не просто же так приходиться переживать это снова? Но она опять недвижимо лежала посреди перекрестка, словно кукла, уткнувшись лицом в асфальт.       Дальше всё повторилось в точности. Только ему уже не было до этого никакого дела. Ненависть к себе за собственную халатность и мнительность начала сжигать его изнутри как хорошую бумагу. Он был готов поменяться с ней местами, но проведение почему-то распорядилось иначе. Медики снова печально пожали плечами и забрали её бездыханное тело.       Кадзуки проводил его до дома, не сказав ни слова. Теперь и для него вся красочная атмосфера праздника померкла после этой аварии. А дома, как и вчера, по новостям рассказали об этом происшествии. Леви места себе не находил от раздирающего чувства вины. От осознания, что в его руках была возможность всё изменить, но он не пошевелил даже пальцем. И засыпая уже ближе к утру, он мысленно умолял высшие силы, чтобы завтра ему дали ещё один шанс.