Герои Энвелла: Next Generation

Артём оказался прав: Слава действительно за ним следила. Ей приходилось, ведь ситуацию она видела совершенно по-другому, чем сам мужчина. Она всю свою жизнь прожила с мамой и в перерывах с бабушкой, и более-менее знала, чего от них ожидать. Арт же был совершенно неизвестным ей человеком, а, как известно, чёрт знакомый лучше чёрта незнакомого. Из-за этого она очень скучала по маме (но не по бабушке) и жалела о том, что довела её до приступа. Ей очень хотелось домой. Судя по всему, её сожитель этого не заметил, но Слава уже провела несколько раз ночью, приглушенно, чтобы никто не услышал и не навалял, плача в подушку. От стресса, от того, что забыла любимую книгу дома, от тоски по привычной обстановке, и больше всего от жалости к себе. Дурацкое незнакомое место и дурацкий Арт, которого она никак не могла раскусить! Почему он не может вести себя так, как она привыкла?! Он не накричал на неё из-за разбитой чашки, а мама бы не только на неё наорала, ещё и за уши бы оттаскала. И мама никогда не предлагала ей пойти погулять, а Слава не просилась, она спокойненько ходила сама (хоть и недалеко — к обещанным наркоманам ей не хотелось). А когда он бежал к ней и Слава немедленно вспомнила недавний инцидент, он опять не то что не стукнул её, как она ожидала, он даже не пригрозил схватить её за ноги и головой об стену шарахнуть, как это сделала бы мама. Да что там, даже не обвинил в том, что из-за неё мама будет нервничать, а бабушка ругаться! Он научил её жарить яйца, разрешил ей выходить погулять самой и даже дал ей это… как его… повище? Глупо, немыслимо и неосторожно, но глубоко в душе Славе хотелось ему доверять. Что-то в нём такое было… спокойное. Уравновешенное. Годами отточенное. Что-то, чего не было у мамы. Но она не могла себе этого позволить. Она его не знает, и хочет поскорее вернуться, к тому, что ей известно и любо — к маме. И ещё, чтобы мама её обняла и сказала, что очень-очень её любит, а это наверняка будет возможно после этого отдыха! Нужно просто подождать, и всё будет хорошо! А к Арту с его бровью покорёженной ей привязываться не нужно, и доверять на все сто процентов тоже. Всё равно эта не такая уж и неприятная новизна временная.

***

Когда Слава проснулась утром в понедельник, она быстренько проверила время на стоящих на столе часах и удовлетворённо кивнула — вовремя проснулась. Вот хорошо, что в их доме этажом выше жил тот больной на голову мужик с гармошкой, она благодаря ему даже тут проснулась, когда надо. У него была странная привычка — каждое утро он выходил на балкон и играл известные ему песни. А поскольку он это делал ровно в семь, Слава сразу же просыпалась под доносящуюся из окна музыку и шла готовиться к школе. Таким образом она ни разу не опоздала на урок, чем очень гордилась. Она даже запомнила, какие песни в какой день: — понедельник — сначала выводит так пару секунд, а потом заводит про человека и кошку; — вторник — сначала ла-ди-да такое, потом про любовь; — среда — про какую-то там Катюшу; — четверг — про кричащих уток; — пятница — Славе сказали, что такие слова произносить нельзя. — в субботу и воскресенье он чаще всего отдыхал. Слава наскоро застелила постель и кинулась за школьной одеждой. Медлить нельзя, она находится теперь в другом месте, а значит, до школы придётся идти дольше обычного. Опоздать — не вариант, потому что Клементина Андреевна этого страсть как не любит, а Слава сейчас должна вести себя как можно лучше. Она же пообещала. Жаль, конечно, что осенние каникулы такие коротенькие. Нет, Слава не то чтобы не любила свою школу, в ней было даже иногда весело. Но вот воспоминания с ней были связаны отнюдь не приятные, особенно если учитывать, что они произошли буквально пару месяцев назад. Мама вспомнила, что Славе вообще-то нужно ходить в школу только тогда, когда той исполнилось восемь. Точнее, ей бабушка сказала, Слава краем уха слышала, как они обсуждали, куда её записать, и чтобы сразу приняли. Её это тогда не сильно заинтересовало. Но буквально через несколько дней ранним утром её разбудила мама и велела надеть то, что она ей принесла. Слава, ничего не понимая, послушалась. Мама посмотрела на её убранство и велела снять рубашку. Слава, по-прежнему ничего не понимая, опять послушалась. Мама схватила рубашку и умчалась гладить её. Мама вообще много гладила — это её, кажется, успокаивало. Через несколько минут она принесла рубашку обратно, громко стрессируя насчёт того, что они опоздают. У Славы был шанс избежать скандала. Но дело в том, что мама, пока гладила рубашку, прожгла её. А Слава, будучи девочкой чистоплотной, просто не могла оставить этот факт без внимания и аккуратно прокомментировала его. В следующий миг она уже стояла, прижавшись к стене, и выслушивала визгливый ответ, что если кого-то что-то не устраивает, этот кто-то может сам себе гладить и рубашки покупать. Затем девочке был отвешен несильный, но неприятный подзатыльник, и они вышли на улицу. Она до сих пор помнила, как шла по улице рядом с мамой с потрёпанным рюкзаком на спине, с одним-единственным тюльпаном, который мама сорвала с дворовой клумбы, и с пекучим стыдом внутри. Потом была первая линейка, первые уроки, но это ей уже не запомнилось. Запомнилось другое. После уроков за всеми остальными детьми пришли родители или бабушки с дедушками. За Славой же — никто. Она не знала, сколько она там в вестибюле просидела, знала только, что долго. Ей очень хотелось сесть и расплакаться, да только неподалёку от неё сидел охранник и читал газету. Слава испугалась, что если она отвлечёт его своим плачем, то он разозлится и накажет её. Или ещё хуже — нажалуется маме с бабушкой. Короче, она тихонечко ушла из школы и дошла домой сама. Ей же ведь сворачивать никуда не нужно было, просто спуститься вниз по улице и завернуть в нужный двор, только и всего. Мама, правда, удивилась, когда открыла ей дверь и спросила, почему она не в школе. Слава сообщила, что уроки уже давно закончились, а мама лишь на что-то негромко посетовала и впустила её. Буквально через неделю Слава стала и ходить в школу сама, потому что Слава осмелилась один раз напомнить, что провожать её нужно каждый день, а не когда настроение есть. Ну, не в такой форме, но смысл тот же. Мама отмахнулась от неё, как от надоедливой мухи, и рявкнула, мол, ходи сама, лишь ко мне не приставай. Вот и сейчас Слава рутинно оделась и побежала на кухню. Открыла холодильник, просканировала его и решила ограничиться парой яблок. Достала их и уже понесла к крану, как вдруг услышала шаги. Девочка по привычке напряглась, но тут же мотнула головой — на это не было времени. Арт вошёл в кухню, когда она уже мыла яблоки. — Доброе утро, Мира, — потягиваясь, поприветствовал её мужчина. — Ты чего так рано вскочила? Тоже зарядку будешь делать? Слава не стала комментировать, что видела эту самую «зарядку» Арта и что она ей показалась очень странной, и ответила: — Я ухожу. Арт тут же одарил её тем внимательным взглядом зелёных, как мох на дереве, глаз, от которого Славе всегда хотелось оказаться как можно дальше. А то такое чувство, будто он её насквозь видит. — Куда? — спросил он. — Ф фколу, — Слава уже начала жевать яблоко. Тут Арт хлопнул себя по лбу. — Блин, точно! — воскликнул он. — Сегодня же понедельник! Прости, Мир, я забыл совсем. Закрутился — то за тобой смотрел, то с грузчиками договаривался, то работал… Пока Слава размышляла, стоит ли ей чувствовать за всё перечисленное вину, Арт повернулся к выходу из кухни. — Подожди пару минут, я сейчас оденусь и приготовлю тебе завтрак. А потом отвезу тебя. Славе ничего не осталось, кроме как сесть за стол и раздраженно подпереть щеку кулаком. Вот не понимала она этого Арта, и всё. Она всё делала так, как он просил: не мыла посуду, стала реже готовить еду, и предупреждала, когда выходит наружу. Она думала, что теперь-то он наконец оставит её в покое, но нет! Он обращал на неё внимание больше, чем она привыкла, и ей это не нравилось. Чего он от неё хочет? Неужели нельзя просто игнорировать её до тех пор, пока она не вернётся к маме? Ладно. Придётся выждать, это вроде возможно. Нет, она по-прежнему ему не доверяла, но по крайней мере он на неё не кричал и не угрожал расправой, хоть на том спасибо. После завтрака (жареные яйца с зелёным луком, вкуснятина) Слава уже пошла в сторону коридора, как вдруг Арт подал голос: — А что, причёски а-ля Эйнштейн сейчас в моде? Слава недоуменно воззрилась на него. Мужчина показал на волосы. Девочка послушно провела по ним ладонью. Вроде волосы как волосы, что ему не нравится? — А, точно, — Арта, кажется, осенило. — Ночью же дождь был. Наверное, это они у тебя на влагу так среагировали. Ну да ничего, сейчас мы это исправим. Слава настороженно приподнялась. О чём он говорит? Арт же тем временем зашёл в ванную и вышел оттуда, к вящему ужасно Славы, с щёткой для волос. — Она вообще-то на мужчин рассчитана, но на сей раз сойдёт, — удовлетворённо кивнул Арт. Слава немедленно сделала шаг назад, от чего на лице Арта проявилось удивление. Дело было вот в чём: Слава причесывалась маминой щёткой, на всякий случай тайком, чтобы не попасть под горячую руку. Вот только щётка осталась дома, в ванной, а даться причесаться кому-то другому девочка не собиралась. Прошлого раза ей вполне хватило. Она в тот день никого не трогала, вообще. Спокойненько оделась и хотела выйти во двор, на площадку. Но дома была бабушка. Как только девочка вышла из комнаты, она всего один разок на неё посмотрела и тут же возопила: — Ты в каком виде на улицу собралась?! Слава даже ответить не успела: бабушка затащила её за локоть в ванную, усадила на край и принялась со всей дури расчесывать. Край ванны больно впивался всюду, куда не лень, из глаз катились слёзы, а скальп так горел, что казалось, будто его вот-вот сорвёт. Но Слава с места не сдвинулась, потому что знала — надо терпеть, иначе будет хуже. Хотя… потом и так было хуже, когда бабушка случайно наткнулась на Славу и увидела, что та себе несколько «укоротила» причёску кухонными ножницами. Были крики, обвинения, подзатыльники, но Слава своего добилась — больше бабушка её причесывать не пыталась. Вот и сейчас девочка решительно помотала головой, твёрдо вознамерившись ему не дасться. — Мира, надо. Иначе у тебя потом полная голова колтунов будет. — Арт сделал маленький шаг вперёд. Слава сделала огромный шаг назад. — Да почему нет-то? — Ой-ёй, он начал раздражаться. Пора заканчивать. Слава протянула руку вперёд. — Я сама. К её удивлению, мужчина спорить не стал. Он пожал плечами и протянул ей щётку. — Сама так сама. Девочка внутренне выдохнула. Повезло. Затем перехватила деревянную ручку щётки и вошла в ванную. Волосы, конечно, успели подрасти со времен стрижки, но, кажется, несильно. Это не должно занять много времени. Буквально через несколько минут Слава вышла из ванной со слезящимися глазами и застрявшей в волосах щёткой. Стоящий возле двери Арт посмотрел на неё и присвистнул. — Чё, всё настолько плохо? Девочке захотелось разреветься, прямо там и тогда. Дурацкие волосы! Неужели нельзя было хоть немного подождать?! Теперь этот зеленоглазый её так просто не отпустит… Арт что-то там говорил, но Слава уже не слушала — она ментально готовилась к экзекуции, от которой у неё потом сто пудов будет болеть голова. Она позволила ему кое-как выдернуть расчёску и усадить на край ванны. Тот, конечно же, вонзился ей в ноги, как и в прошлый раз. Арт, как и бабушка, встал у неё за спиной и сказал: — Я, конечно, не профессионал в женских волосах, но всё-таки кое-что да знаю. — И добавил со смешком: — Спасибо Кире. Слава знать не знала, кто такая Кира, но ей было всё равно. Что же он тянет? Пусть начинает уже! Он придержал её за плечо. Слава инстинктивно дёрнулась, от чего Арт тут же убрал руку. — Спокойно, — сказал он и запустил щётку в волосы. Девочка напряглась, готовясь к нестерпимой боли… но её не последовало. Арт причесывал на удивление аккуратно, хоть и несколько неуклюже. Да, он иногда дёргал волосок-другой, но в сравнении с тем, что делала бабушка, это было ничто. Не шло ни в какое сравнение. Слава от удивления аж расслабилась. Опять появилось то самое странное ощущение. Ощущение спокойствия, собранности, которое исходило от Арта. Ощущение, от которого хотелось повернуться к нему и… Так. Это что ещё за дурацкие мысли? У неё уже есть цель — дождаться возвращения мамы и хорошо себя вести. Мама её любит, наверняка скучает по ней. А то, что она никогда не испытывала подобного чувства рядом с ней не значит, что она его не испытает никогда. Нужно всего лишь подождать. — Вот и всё! — объявил Арт с ноткой веселья в голосе. Слава тут же повернулась к зеркалу. На неё в ответ посмотрело её же лицо, аккуратно обрамлённое волнистыми полукудряшками. Интересно, а мама так умеет?

***

Нельзя сказать, что Арт не радовался своим успехам. Наоборот, он был очень даже рад тому, что Мира ему хоть немного, но стала доверять. Просто… у него уже язык чесался задать ей парочку наводящих вопросов, которые могли бы пролить свет на многие аспекты её поведения. Особенно вопросы насчёт семейной жизни. Но он знал, что если начнёт задавать их сейчас, то не получит ни единого ответа. Слишком шатким был этот баланс. Огромная часть его хотела оставить всё это в покое. Ведь это была не его проблема, у него своя жизнь, свои цели и задачи. Он просто хотел переехать обратно в Санкт-Петербург и спокойно работать, но нет. Вселенная помахала перед его носом желаемым, а потом сказала: «А вот хрен тебе!». Вот только дело в том, что та часть него, которая поселилась внутри него после того самого дня, когда он чуть не убил Киру, просто потому что вкусил славы и никак не мог насытиться, продолжала твердить: «Ты мудак, мудак, мудак». Бывали дни, когда она твердила это громче обычного, и сейчас, как только Артёму начинало хотеться не вмешиваться, хотя тут явно было что-то не так, она начинала орать что-то вроде: «НАПОМИНАНИЕ ДНЯ: АРТЁМ МЕЩЕРЯКОВ — БЕССОВЕСТНЫЙ МУДАК, КОТОРОМУ ПЛЕВАТЬ НА ВСЕХ, КРОМЕ СЕБЯ, И УБИЙЦА!». Короче, совесть, оказывается, та ещё сука. Но ей приходится такой быть, ничего не поделаешь. Люди должны учиться на своих ошибках. В нынешнем положении (за рулём «Опеля» своего, то есть) ему оставалось думать, как правильнее подобраться к Славе. Желательно за две оставшиеся недели, потому что вторая уже заканчивалась, а Слава, хоть и стала чаще выходить из комнаты, всё равно поглядывала на него с опаской. Артём вздохнул и припарковался на обычном месте возле школы. Славе явно было в новинку, что её из школы забирают, но Артём просто не мог себе позволить дать восьмилетке бродить по улицам одной. Это же Москва, тут заблудиться — раз плюнуть. Вот он принялся ждать, когда она выйдет. И ждать. И ждать. И ждать. Наручные часы показывали, что уроки у младшеклассников давно закончились, а Мира всё не выходила. Так. А вот это уже нехорошо. Артём, чувствуя неладное, вышел из машины и пошёл к зданию. Внутрь школы его, конечно же, не пустили, но уболтать охранника позвонить классному руководителю 3-Б класса он сумел. Как хорошо, что он краем глаза увидел на тетради Миры букву «Б», когда та собиралась! Вот только ответ он получил совсем не тот, что ожидал. Охранник завершил звонок и сообщил: — В 3-Б никакая Мирослава Смагина не учится. Артём аж опешил. Как это — не учится?! Он попросил охранника уточнить, но тот оказался недостаточно сговорчивым и рявкнул, чтобы Артём убирался, пока он ментов не вызвал. Вышел Артём из школы чуть ли не в панике. Вот как он так облажался? Ещё даже четырнадцати дней не прошло, а он уже её потерял! Да и Мира тоже хороша — русским же языком объяснил, что из школы её будет забирать он, так нет! Свалила себе спокойненько! Вот где её теперь искать? Мещеряков напряг мозги. Так, думай, думай… Если не вдаваться в самые худшие предположения, что тут у нас поблизости? Что её могло заинтересовать? Ларёк с шавермой? Вряд ли. Круглосуточный магазин? Возможно, но слабовато. Может, один из дворов… Точно! Она же буквально живёт в одном из дворов! Она могла пойти туда! Артём тут же бросился к машине. Блин, лишь бы он не ошибся, оказался прав! Во дворе было пусто, даже дети по детской площадке не лазали. Артём оглянулся и позвал: — Мира? Ты тут? Ответа не последовало. Неужели ошибся? — Ми-и-ира! — попробовал мужчина снова. На сей раз ответом стал озлобленный лай из одной из квартир, но не девчоночий голос. — МИРА! — крикнул Артём уже во всё горло, пытаясь заглушить лай. Тут кто-то рявкнул «Да цыц ты!», и псина немедленно умолкла. Артём ещё раз позвал свою подопечную по имени и уже хотел сдаться и идти искать в другом месте, как вдруг до его ушей донеслось: — Арт… Мещеряков немедленно оглянулся, но никого не увидел. Неужели почудилось? — Мира, это ты? — спросил он. — Ты где? — Тут, — донеслось сверху. Артём задрал голову. Прямо над его головой нависал тополь, а на самом тополе, вцепившись до побелевших костяшек в одну из веток и хлопая перепуганными глазенками, сидела Слава. — Ты что там делаешь?! — задал очень умный вопрос Артём. — Сижу, — несчастно ответила Слава. — Это я вижу. Но зачем? И как ты туда взобралась? — Я не знаю! — жалобно шмыгнула носом девочка. — Так, спокойно, — немедленно поднял руки Артём. — Сейчас всё будет. Слезть можешь? — Нет, — пискнула та. — Ясно… — Артём осмотрел дерево. То стояло под слишком неудобным углом, чтобы он мог взобраться. — Тогда сделаем так: я буду указывать тебе, за что цепляться и куда ставить ногу, а ты будешь внимательно слушать и выполнять. Хорошо? Слава судорожно замотала головой. — Мира, так надо. Не бойся, всё будет хорошо. — Упаду, — едва слышно всхлипнула девочка. — Я поймаю, — твёрдо ответил мужчина. Через несколько секунд Слава кивнула. — Так, — начал Артём, — смотри, куда я показываю. Видишь развилку? — Вижу. — Развернись вправо и упрись в неё коленями. Вот, молодец. Теперь левую ногу вниз. Чувствуешь дупло? — Угу… — Сунь в него ногу, а правую опускай на ветку рядом. Так, так, отлично. Теперь левую ногу вправо, вон, там сучок, а правую чуть левее. Всё, стоп! Теперь не двигайся. Слава прижалась к стволу и на всякий случай зажмурила глаза. Артём же подошёл ближе и недовольно цыкнул языком. — Мира, придётся прыгать. Дальше никак. — Нет! — панически пискнула та. — Я не дам тебе упасть, слышишь? Я поймаю. Девочка очень осторожно открыла глаз, очень долго на него смотрела и наконец-то прошептала: — Обещаешь? — Обещаю. И Слава разжала руки. Он не дал ей упасть. — Ну вот, готово, — сказал Арт, ставя её на землю. Девочка некоторое время стояла неподвижно. Перевела взгляд с дерева на Арта и обратно, словно не верила, что всё действительно закончилось. Тут ноги у неё подкосились, и она рухнула на колени. — Эй, ну ты чего? — немедленно присел рядом с ней Арт и слегка провёл ладонью по лопаткам. — Всё ведь обошлось! Давай, это самое, дыши, обретай равновесие. Слава закрыла лицо руками и сделала несколько глубоких вдохов. Затем посмотрела на Арта и как можно искреннее сказала: — Спасибо. — Да ну, не за что, — ответил мужчина, помогая ей подняться. — Ты мне лучше скажи, что ты здесь делала. Мы же вроде договаривались, что ты не будешь никуда уходить, пока я за тобой не приеду. Слава пристыженно опустила голову. Она действительно не собиралась никуда уходить, но она просто… Её двор был так близко. А значит, и её квартира тоже. Она знала, что у тёти Вали, ну, у соседки их глухой, есть запасной ключ. Она всего-то и хотела, что быстренько войти и забрать свою любимую книгу. Но ей не повезло. Как только она вошла во двор, именно в этот момент их другой сосед выпустил свою немецкую овчарку Викинга на прогулку. А это был такой злобный псяра, что его сторонились все жители дома, даже бабушка. Как только он заметил Славу, он оскалил свои острые как бритва зубы, вылупил налитые кровью глаза и, разбрызгивая пену и заливаясь лаем, бросился на неё. Славу захлестнул волной страх, она бросилась спасаться, а очнулась уже на дереве. Сколько она там просидела, пока Викинга не позвал домой хозяин — неизвестно. Известно было только то, что она с этого дерева уже не слезет. Никогда. Потому что весной проснутся насекомые и сожрут её. Но потом появился дурацкий Арт со своим нежным голосом, шершавыми руками и внимательными зелёными глазами и заставил её поверить, что надежда ещё есть. И, будь он трижды неладен, заставил её доверять ему. Но почему-то Славу это уже не беспокоило так сильно, как должно было.

***

— Всего-то? — несколько раздосадованно спросил Артём, выслушав объяснение Славы. — Мира, ну блин, неужели нельзя было мне сказать? Я бы пошёл вместе с тобой! Девочка взялась за локоть и опустила голову. — Я хотела очень быстро. Я не знала, — она ткнула пальцем в одно из окон, — про него. — Да не в этом дело, — попытался объяснить Арт. — Я, конечно, понимаю, что ты у нас самостоятельная, но некоторые вещи без взрослых делать просто нельзя. А что, если бы ты так и не дошла до двора? Что, если бы тебе какой-нибудь шизик попался и выкрал тебя? Или того хуже? А если бы тебя псина эта бешеная порвала? Слава отвела взгляд. Да она и так это знала. Но что же она могла поделать, если ей очень хотелось забрать книгу, а обращаться за помощью её не научили? Да что там, даже доверять взрослым? Ведь единственные взрослые в её жизни постоянно вели себя непредсказуемо, а когда Слава выражала своё мнение, только больше злились. Как она могла объяснить Арту, что он противоречит всему, чему успели научить её мама с бабушкой? Арт, видимо, понял, что она не собирается отвечать, вздохнул, от чего Слава на всякий случай напряглась, и произнёс: — Так, устанавливаем новое правило. Если тебе нужна помощь, любая, даже самая незначительная, ты обращаешься ко мне. Чтобы недавние инциденты больше не повторялись. Окей? Слава посмотрела на него, а потом вдруг отвернула в сторону взгляд и вцепилась ладонями в подол рубашки. — Мира? — позвал Арт. — Ты чего? Сердишься, что ли? Мотание головой. — Обиделась? Опять мотание головой. — А что тогда? — вконец растерялся Артём. Как же с детьми бывает порой трудно. Мира пожала плечами. Только тут Арт заметил, что она едва сдерживает слёзы. Бляха-муха, да в чём дело?! Он же ей тут помочь пытается, а она… Так, Мещеряков, не будь бездушной скотиной. Ребёнок только что стресс пережил, а тут ещё ты на неё давишь своими правилами. Блин, неужели его отец ощущал себя точно так же, когда Артём проявлял характер? Поэтому он ему давал так много свободы? — Мир, — неловко почесал в затылке Артём. — Это самое… Ты не думай, я не подавить тебя пытаюсь, а защитить. Просто… я же тоже самостоятельный был, как ты. И порой не видел границ и отгребал за это. Я же просто не хочу, чтобы ты пострадала, ну… И, не зная, что ещё сделать, он применил тот самый жест, который передался ему от отца и который всегда приносил ему комфорт. Он взъерошил Славе волосы. Сначала Слава застыла. Потом медленно повернула голову. Артём, испугавшись, что сделал что-то не то, отдёрнул руку. Но он не успел пожалеть об этом действии. Мира аккуратно коснулась макушки головы, словно не могла поверить, что это действительно произошло, а потом, а потом… Уголок её рта дёрнулся вверх. Именно тогда они оба осознали, хоть и не до конца, что между ними что-то изменилось.

***

— Я тебя тут подожду, — пообещал Артём и опёрся о дверной косяк, на что Мира кивнула, зачем-то оглянулась, словно прислушалась, и умчалась вглубь квартиры. После нескольких минут практически выламывания дверей глухой тётки, они таки раздобыли ключи от квартиры и вошли внутрь. Теперь Слава искала свою книгу, а Артём стоял и тщательно оглядывал окружение, пока у него имелся шанс. Не нравилась ему эта квартира. У него создавалось такое впечатление, что тот, кто здесь живёт словно… разумом не такой, как надо, что ли? Звучит глупо, ведь дома сейчас никого нет, но серьёзно. Грязноватый деревянный пол. Конкретно облупившийся шкаф. Под потолком свил паутину паук. На обоях виднеются разводы. Лампочка висит на жалком шнурочке, который держался непонятно каким чудом. И если он зайдёт внутрь, то наверняка увидит ещё больше срани. Артёму бы обвинить себя в том, что это всего лишь его внутренний чистоплюй негодует, пристыдить себя за то, что критикует людей, которые и так живут небогато, но он не мог. Что-то нехорошая у этой квартиры была атмосфера. По-другому не объяснишь. Тяжёлая, напряжённая, в ожидании чего-то. Вот только чего? Тут послышался скрип двери и к нему вышла Мира. В руках она держала потёртую книгу с выцветшим рисунком Микки Мауса в докторском халате на обложке и порванным корешком. Артём было подумал, что это какая-то диснеевская сказка, но вот название книги («Расти здоровым») и подпись под ним («Детская энциклопедия здоровья») заставило его усомниться. Да и автором был какой-то там Роберт Ротенберг. — Взяла? Тогда пошли ключи занесём и домой, — сказал Артём, на что девочка согласно кивнула. Через некоторое время, когда они ехали по проезжей части, Артём задумался над своими словами. «Домой». Он сказал «домой». Но почему? У Миры ведь уже есть дом, они только что в нём были. Но Мира умная девочка, должна была заметить. Так почему же она его не поправила? С прозвищем же заметила…