Герои Энвелла: Next Generation

Кира вошла в свою квартиру, хлопнув дверью. Звук сначала резанул по ушам, а потом уже разлетелся по пустоте, которая ждала Сменкину внутри. Ей было не впервой слышать этот звук, особенно когда возвращалась домой после эмоционально истощающего дня, но сегодня разница была в том, что никакого комфорта он ей не принёс. Пустота квартиры перестала её успокаивать. Теперь пространство казалось слишком большим, удушающим. Навевающим одиночество. И не было рядом того, кто мог это исправить. Тут в глубине квартиры послышался шорох и из Жениной… то есть, гостевой комнаты высунулся Крип. Завидев Киру, он немедленно юркнул обратно. — Нету её, — правильно истолковала его реакцию Сменкина. — Можешь не прятаться. Крип высунулся снова. Подбежал поближе. Видимо, он только сейчас осознал, что Кира вернулась одна. — Крип? — фамильяр недоуменно склонил голову и посмотрел на хозяйку. — Я отвезла её туда, откуда она пришла, — объяснила Кира. — А там её уже подготовят и отдадут нормальным родителям. Так что теперь нас снова двое. Но ты этому наверняка только рад, никто больше не будет за хвост дёргать, или за уши таскать, или обнимашками душить… Хотела закончить на юморной ноте, но не вышло. На мордочке Крипа вырисовалось не ожидаемое облегчение, а самое настоящее непонимание вперемешку с чем-то ещё… болью? Гневом? Досадой? — Что? — спросила Кира. — Крип! — Так. Это уже было совершенно точно возмущение. — Да что? — развела вопрошающе руки Кира. — Я же тебе в самом начале сказала, что это лишь на некоторое время. Я узнала, откуда она, и вернула. Всё в точности по плану, чего ты? Крип посмотрел на Киру, как на особенно брехливую собаку. Когда Женя и Кира начали ругаться, он решил не вмешиваться и дать им разобраться самим. Он знал, что его хозяйка детёныша не обидит и, следовательно, не сомневался, что всё разрулится в лучшую сторону. Он даже вылетел через форточку в окне комнаты Киры, которую та всегда держала для него открытой, устроился на дворовом дереве и принялся вылизываться. Крип ничего не заподозрил, когда Кира с Женей вышли из дома, сели в машину и куда-то уехали. Наверняка они помирились и отправились гулять. А теперь оказалось, что нет. Крип искренне не понимал, почему Кира так поступила. Она любит этого детёныша, он же видел! Он приносил ей счастье, так же, как и она сама детёнышу! Зачем она от него избавилась? Разве она не видела, что она Жене нужна? Крип раздраконенно хлестнул хвостом, и опустил уши, тем самым давая понять, как именно он относится к поступку Киры. — Ну что ты смотришь на меня как на врага народа? — начала выходить из себя Сменкина. Крип, как всегда, видел её насквозь. — Да, я отвезла её в детдом, но это ненадолго! Её хотят удочерить, она не будет одна! Крип сузил глаза. — Крип, ты же понимаешь, что я не собиралась её оставлять? Жене со мной не место, — попыталась объяснить Кира. — Да и меня вполне устраивает жизнь бездетной старой девы. Враньё. За всё то время, что Крип прожил вместе с Кирой, он ни разу не видел, чтобы она улыбалась так часто, как при Жене. — Крип, — как-то странно понизив голос, сказал фамильяр. Этого хватило, чтобы Кира немедленно выплеснула весь стресс, что пожирал её изнутри. — А что мне ещё оставалось делать?! — вопросила она. — Да, я к ней привязалась! Да, я хотела её оставить! — Крип? — Так почему не оставила? — Потому что боюсь! — взмахнула руками Кира. — Вот, пожалуйста, сказала! Боюсь! Что не справлюсь с ней, что сделаю ей больно, что потеряю её! Чёрт, я ей уже сделала больно! Пойми, Крип, я… я… — Она побегала глазами и совсем жалобно закончила: — Я просто недостаточно сильная. Недостаточно сильная? То есть, девчонка, которая выжила в буквальном апокалипсисе — это не ты? Девушка, которая пошла в университет с психологической травмой и аддикцией к сигаретам и закончила его, а потом ещё из вышеперечисленного вылезла — не ты? Женщина, которая собрала свою жизнь по кусками и выстроила так, как хочется ей — не ты? Это другая Кира Сменкина? Видимо, всё это было написано у Крипа на морде, потому что Кира сказала: — То, что я смогла обеспечить более-менее нормальную жизнь себе, не значит, что я смогу обеспечить такую же другому. Опять враньё. А как же Вик, Артём, Фил, Илья, сам Крип? Они же остались с ней друзьями не просто так. И Женя прожила у Киры целый месяц. Если бы её что-то не устраивало, она не стала бы называть Киру мамой. И опять всё это отразилось на морде Крипа. — Крип, Женя видит во мне то, чего у меня попросту нет. Если бы я её оставила, она бы это со временем поняла и пожалела бы, что захотела со мной знаться. А я такого для неё не хочу. Пусть она лучше будет счастлива сразу и забудет меня. Так будет проще для всех. «Включая тебя?» — спросил взгляд Крипа. Кира уже не стала больше говорить и просто пошла к себе в комнату. Крип лишь грустно посмотрел ей вслед. Человека невозможно заставить наслаждаться своим счастьем, если он думает, что не заслужил его.

***

— Ни фига себе… — протянула Лайла. Сидевшая рядом с ней Танька подняла глаза с тёмными кругами под ними. Мимо них только что прошла Михалычна, ведя за руку никого иного как Женьку. Живую-здоровую. — Живая, — только и выдохнула Танька. Обе девчонки вскочили и тайком пошли вслед. Но буквально через несколько моментов Танька остановилась. — Дальше не пойду, — сказала она. — Ну эй, чего? — удивилась Лайла. — Она её в карцер ведёт, — едва слышно прошептала Танька. Лайла оглянулась на знакомый коридор и кивнула. — Лады, тогда я сама. Её подруга благодарно кивнула. Всё-таки ночка в изоляторе далась ей несладко: вот уже которую ночь снились кошмары, от Лайлы не отходила ни на шаг, стала реже разговаривать. Лайла не знала, как помочь, потому что Танька не то что обсуждать, даже вспоминать про изолятор не хотела, поэтому она просто ждала, когда ей станет легче. И на всякий случай держалась рядом. Просто чтобы мымра не подумала учудить подобное снова. Танька сказала, что подождёт её в спальне и ушла. Лайла же поднялась по лестнице на нужный этаж и встала за углом. Михалычна объясняла Жене, что ей придётся пару дней тут побыть, мол, им надо проверить, не притащила ли она какую-нибудь заразу с улицы. Лайла дождалась, пока женщина заведёт мелкую внутрь и выйдет. Благо ключи тырить не надо. Михалычна не мымра — изолятор как средство наказания не использует. Только она скрылась из виду, девчонка забежала внутрь. Женя сидела на кровати. Сидела неподвижно, и молча пялилась в упор на дурацкий клетчатый узор матраса под ней. Даже головы не подняла, когда Лайла вошла в комнату, скрипнув дверью. Подросток нахмурилась. Это поведение совершенно не соответствовало той Жене, которую знала Лайла. — Чё, Карлсон вернулся, я так погляжу? — спросила вместо приветствия девочка. Женина радужка очень быстро метнулась в сторону Лайлы и немедленно вернулась на прежнее место. — Хоть бы письма нам писала, что ли. Мы ж тут извелись все, — не зная, что ещё сказать, пошутила Лайла. Ей бы отругать Женьку за то, что она сарказма не понимает, но что-то не было запалу. Женя не ответила. — Жень, ты так и будешь меня игнорировать? По-прежнему нет ответа. Так, серьёзно, что это за игра в молчанку? — Где была хоть скажи, — уже подумывая обидеться, буркнула Лайла. — Я маму нашла, — совершенно неожиданно раздался тихий голос. Лайла встрепенулась. Женя всё ещё находила матрас интереснее неё, но хотя бы заговорила. Вот только голос Лайле напомнил Таньку после очередного кошмара, а это было совсем не комильфо. — Чё, правда? Какую? — Очень умные вопросы, но что поделаешь. — Как ты говорила. Как надо. Лайла пошарила на закоулках памяти и наконец-то вспомнила: — А, которая кормит-любит-одевает-живёт с тобой? Ты про это? Женя едва слышно угукнула. — Фигасе, такие ещё остались? — пробормотала себе под нос Лайла, а вслух спросила: — Так чё ж ты опять в колонии, если она идеальная такая? У Жени задрожали губы. — Она не хочет со мной жить, — обречённо сказала она дрожащим голосом. Лайла сочувственно цыкнула языком. Так вот в чём дело: Женька привязалась к первой попавшейся тётке и теперь грустит из-за того, что та не захотела с ней возиться. Несмотря на то, что это совершенно логично. Ну серьёзно, где вы видели взрослых, которые радовались подкидышам и немедленно загорались желанием их оставить? Лайла бы больше испугалась последнего, чем обратного, если бы оказалась на месте Женьки. — Ну и что? — произнесла подросток. — Не хочет и не хочет — её проблемы! Другую дождёшься. — Я не хочу другую, — ответила Женя. И, к вящему ужасу Лайлы, разревелась.

***

На следующий день после совершенного Кира по привычке встала, умылась и пошла на кухню, целиком ожидая увидеть там Женю. С легким уколом болезненного осознания вспомнила, где Женя сейчас. Но зато перед ней предстал вылизывающийся Крип, который при виде неё немедленно переместился на холодильник. Причём в самый дальний угол. — Эй, ты чего? — спросила Кира. Звуки вылизывания. — Обиделся, что ли? — продолжила допытываться Кира. Нарочито громкие звуки вылизывания. — Ты это из-за Жени? — раздосадованно догадалась Кира. — Крип, я же тебе всё объяснила, ну! Вылизывание прекратилось, но сам фамильяр не вылез. — Тебе не нужно за неё переживать, — попыталась зайти с другой стороны Кира. — У Жени ведь появятся новые родители, её одну не бросят. Крипу очень хотелось огрызнуться, что Женю уже бросили, причём дважды. Но природа (создатели игры то есть) не наградила его достаточным количеством интеллекта. Поэтому фамильяр соизволил высунуться лишь на пару секунд, но при этом наградил Киру таким уничижительным взглядом, что у Сменкиной немедленно пропало желание сраться. В основном потому, что она понимала, что это заслуженно. — Короче, я тебе всё объяснила и повторяться не обязана, — несколько неловко выкрутилась Кира и открыла холодильник. — Всё равно потом припрёшься общаться, — буркнула едва слышно. Крип не припёрся ни на следующий день, ни на день после следующего.

***

— Блин, охота так убиваться из-за какой-то там бабы? — вопросила ни у кого конкретно Лайла, заглядывая в спальню малолеток. Женя больше с ними не ночевала по двум причинам: а) в одной из групп с детьми её возраста освободилась кровать, и б) на окнах висели замки, чтобы никому из козявок не взбрело в голову слинять. Интересно, а почему у старшаков замков раз-два и обчёлся? Либо они буквально все научились вскрывать, так что надзиратели уже даже не видят смысла их ставить, либо это тонкий намёк на то, что маленькие дети более ценные, чем они, так что если кто-нибудь из них «потеряется», то, мол, скатертью дорожка, никто плакать не будет. Передавай привет бомжам, наркоманам, педофилам и остальным отбросам общества. А если совсем не повезёт — ментам, которые вернут их назад мымре. Но сейчас не об этом. Лайле тот эпизодец в изоляторе несколько дней назад не понравился от слова совсем, так что она скрепя сердце решила изредка проверять Лягушку-Путешественницу, то есть Женьку. Отчасти потому, что всё ещё чувствовала вину за её побег и хотела убедиться, что с малой всё в порядке, и отчасти потому, что ей и так уже приходилось выдумывать, чем бы заняться, чтобы растормошить Таньку, так почему бы ещё не заняться этим? Всё равно больше делать нечего. Женьку как будто подменили. Она перестала задавать вопросы, приставать ко всем, кому не лень, даже лезть куда не просят. Она просто… сидела. В разных, конечно, местах, но больше она ничем не занималась. Словно потеряла тот самый детский интерес ко всему, что происходит вокруг неё. И, как понимала Лайла, всё это было из-за той «мамы», которую Женя якобы нашла. — Маленькие дети на самом деле очень легко привязываются, — подала голос стоящая рядом Танька. — Особенно когда рядом нет родителей, чтобы это предотвратить. — Думаешь, это пройдёт? — повернула голову в её сторону Лайла. — Должно, — пожала плечами её соседка. — У Женьки ведь была мама, но она очень быстро приняла тот факт, что можно найти новую. Лайла задумчиво перевела взгляд на виновницу торжества. — А если нет? — помолчав пару секунд, спросила она. — Она же не вела себя так, когда только попала сюда. — А тогда осознание того, что она в самом деле никому не нужна ещё не вьелось, — ответила Танька. — У всех нас оно было, все с ним справились, никто от него не помер, значит, и Женька не помрёт. — Уверена? — продолжала сомневаться Лайла. — Уверена, — кивнула Танька и добавила с грустной улыбкой: — А если она не справится… ну, всё равно дом недостаточно высокий, чтоб с него убиться можно было. Лайла в ужасе посмотрела на соседку. — …Это шутка, — на всякий случай уточнила Танька. — Не смешная. Лайла отвернулась и снова уставилась на Женьку. Та уже не сидела, а лежала накрывшись с головой одеялом. Видимо, решила поспать. Лайла её понимала — во сне все проблемы исчезают. Эх, лишь бы вот это вот… состояние прошло само по себе. А то жалко же мелкую. Да и Лайла ей сейчас помочь не может, потому что помощь уже нужна Таньке. Ведь Женя-то не знакома с концепцией самоубийства. — Увижу как ты пытаешься на крышу залезть — убью, — глухо сказала Лайла, не глядя на Таньку.

***

Первый рабочий день после того самого дня не задался сразу. Сначала оказалось, что Кира прошлой ночью забыла завести будильник и проспала. Пока она наспех делала себе завтрак, убежал кофе и изгавнячил всю плиту. Сменкина кинулась вытирать коричневую жижу и немедленно обожглась. Потом она никак не могла найти ключи от машины, пока ей их Крип в руку не вложил, чему Кира недолго радовалась, потому что фамильяр сразу же удалился, намекая, что по-прежнему с ней не разговаривает. По дороге в клинику её не дважды, а трижды подрезали, а в самой клинике весь день царила такая суматоха, что Сменкина конца дня ждала почти что с нетерпением. Всё можно было свалить на то, что понедельник — день тяжёлый, но Кира сомневалась, что причина только в этом. Но думать она про неё не хотела. Несмотря на это, мозг всё равно на выходе из клиники подкинул мысль о том, что нужно забрать Женю из садика. Кира напомнила себе, что Женя больше не часть её жизни и что это правильно и уже хотела сесть в машину, но заметила что-то на заднем сидении. Присмотревшись, она поняла, что это детское кресло, которое она так и не удосужилась убрать. И чего теперь с ним делать? Ладно, пока пусть в багажнике побудет, а Кира потом что-нибудь придумает. Кира открыла дверь и увидела рядом с креслом игрушечную летучую мышку. Кракозябра. «Возьми. Пожалуйста. Я ведь тебе покупала…» — немедленно всплыло в сознании. Кира почувствовала нестерпимое отвращение к себе. Конечно, Женя её не взяла. Она бы тоже не взяла, если бы думала, что её пытаются подкупить. Но… это же её любимая игрушка. И Кира действительно купила эту дурацкую мышь для неё. Вдруг Женя по ней скучает, грустит без неё? …Может, ещё не поздно? Можно подъехать к детдому и… В следующий миг Кракозябра была засунута в багажник вместе с детским креслом. Женины новые родители накупят Жене ещё больше игрушек, чем Кира, и позаботятся о ней лучше. Хватит уже ломаться, она свой выбор сделала. Осталось только научиться с ним жить.

***

Жизнь в детдоме шла так же, как и раньше, ещё до побега Жени. Каждый день почти ничего нового не происходило, и это было нормально. Каждый поступал как сам хочет, даже взрослые, и это тоже было нормально. И все как один очень хотели отсюда выбраться, но страх директрисы и того, что снаружи был сильнее. Последнее вообще была традиция. Женя пару раз видела злую тётку, но сама к ней не подходила. Она вообще старалась ни к кому не подходить — у неё напрочь пропало желание общаться. Некоторые воспитальницы это замечали и пытались её разговорить, но тщетно. Женя хотела не разговаривать, а чтобы её оставили в покое, и даже начала огрызаться, когда к ней обращались. Теперь вся Женина энергия уходила на жалкое поддерживание надежды на то, что Кира вернётся. Это было всё равно что подбрасывать в огонь дрова и с отчаянием наблюдать, как он отказывается разгораться, потому что Кира не возвращалась. Хотя она её ждала. Зря, наверное.

***

Кира села в машину и уткнулась лицом в клаксон, от чего машина издала протяжное «Би-и-ип!». Опять ей пришлось проводить эвтаназию. Опять эмоциональный раздрай. Опять некому выговориться и нет того, ради кого Кира могла и должна была держаться. Со своим выбором у Киры жить не получалось. Казалось, она словно вернулась к тому времени, когда только-только приходила в себя после апокалипсиса. Она уже даже начала замечать сходство. Полное погружение в работу, чтобы не думать лишнего? Есть. Недосып, потому что во сне сознание ей напоминает буквально про каждый раз, когда Кира напортачила или была в опасности? Есть. Слишком частое употребление кофеина? Есть. Хочется курить? Есть. С первыми четырьмя пунктами Кира ещё жить могла, но вот с последним дело было плохо. Кира всё чаще стала заглядываться на пачки сигарет в магазине, и уже из последних сил держалась, чтобы не купить одну. Но она не могла себе этого позволить, потому что знала, что в первый же день эту пачку и скурит. Один раз до этого почти дошло. Кира вздохнула и покосилась на телефон в кармане. Эта… как её… Зинаида Мстиславовна совсем недавно выслала ей телефон новых родителей Жени и заверила, что с девочкой всё в порядке и что она скоро отправится жить с ними. Это значило, что Женя пока ещё в детдоме. Может, позвонить этой самой Зинаиде и попросить дать Жене трубку? Нет. Нельзя. У неё скоро появятся родители, а Кира её будет только отвлекать. Женя не виновата, что Кира не захотела её терять и теперь страдает от этого. С этой мыслью Сменкина завела машину и поехала домой. По прибытии не стала готовить ужин или даже принимать душ, немедленно завалилась спать, чтобы ни о чём не думать. Но потом буквально посреди ночи проснулась от того, что во сне её без остановки преследовал бесплотный детский голос, повторявший: «Мне здесь плохо, пожалуйста, забери меня». После этого спать она не смогла.

***

Однажды ночью Женьке приснилось, что она одна в чёрном пространстве. Рядом никого не было, только кромешная, бесконечная тьма. И сколько бы она ни шла, сколько бы ни звала («Кира! Кира, пожалуйста, забери меня отсюда!»), ей никто не ответил. Не было никакой Киры, даже во сне она не соизволила прийти ей на помощь. Женя проснулась в слезах и потом долго-долго ревела в подушку, не заботясь о том, что своим плачем может разбудить остальных детей, от жгучего душу желания быть там, где её не ждут.

***

4kPhil: «слушай а че вы с женей больше на площадку не приходите» «и к нам тоже» «кирюха все спрашивает про нее» Кира немедленно вышла из чата и поставила телефон на беззвучный.

***

Когда Лайла и Танька сели за свои столы завтракать, они ели некоторое время молча. Танька молча ковырялась в тарелке и ела совсем неэнергично, потому что винегрет явно был не первой свежести. Лайла сидела-сидела, жевала-жевала, а потом вдруг грохнула вилку на стол и произнесла: — Да что же это такое! Уже пожрать и то спокойно нельзя! — Ты чего? — оглянулась на подругу Танька. Лайла молча показала на Женю, которая находилась за другим столом, с малолетками. Блондинка слегка приподняла бровь: — И? — Не ест! — объяснила Лайла. Женька действительно сидела, положив голову на скрещенные руки, и несчастно смотрела на стоящую перед ней манную кашу. — Значит, не голодная, — равнодушно пожала плечами Танька. — Но раньше же ела, я видела, — возразила Лайла. — Может, пока снаружи жила, отвыкла, — сунула кусочек картофеля в рот Танька. Лайла быстро оглянулась на Таньку и согласно кивнула. Всё-таки Женька прожила в детдоме меньше них, значит, и повадки детдомовские могла вполне быстро забыть. Блин, неужели ей действительно попался кто-то настолько заботливый и любящий, что каждый день трюфелями кормил, раз мелкая пакость теперь харчами перебирает? — Ладно, — махнула рукой Лайла, — во время обеда поест, не сдохнет. Женька действительно до обеда не сдохла, но есть опять не стала. Хотя жратва была вполне себе сносная. Тогда-то Лайла и решила подойти разъяснить глупой козявке, что к чему. Нет, она, конечно, могла оставить её саму допетрить, что ничего не изменилось и с ней по-прежнему никто цацкаться не будет, но один раз уж попыталась, так она вообще сбежала. — Женя, — сказала она уже после обеда, когда мелкая по привычке ушла сидеть в спальню, — ты бы прекращала уже этот цирк. Загнёшься же. Женя в ответ молча натянула на голову одеяло. Явный признак того, что человек разговаривать не в настроении. Лайла безжалостно сдёрнула одеяло. — Хватит уже себя жалеть, — сурово заявила она. — Ну бросила тебя эта твоя мама новая, и что? Это не повод голодовку объявлять! — Отстань от меня, — буркнула Женя. — Поогрызайся мне ещё тут, — окрысилась было Лайла, но тут же попыталась успокоиться. — На вот лучше. Девчонка сунула руку в штаны и выудила из них несколько примятый банан. — Только попробуй не съесть, — пригрозила подросток. — Меня чуть дважды не спалили, пока я его тырила. Женя посмотрела на банан, явно борясь с голодом, но наконец приняла подношение. — Спасибо, — тихо сказала она, неуклюже снимая кожуру. — Пожалуйста, — ответила Лайла. — И я серьёзно, хорош драматизировать. Может, эта твоя мама новая вернётся ещё. — Не вернётся, — покачала головой Женя. — Она не хочет со мной жить. — Так это… люди меняются, — неуверенно возразила Лайла. — Она может и передумать. Женя так резко подняла голову, что подросток аж испугалась. — Может? — уточнила мелкая с надеждой. — Честно-честно? — Ну… да. — Лайла понимала, что несёт бред, но у Жени впервые за многие дни светились глаза. — Ты ж просто здесь, и не знаешь, что снаружи происходит. Наверняка она уже передумала! Женя задумчиво кивнула и сунула банан в рот. Вот она глупышка, потеряла надежду! Кира ведь действительно могла передумать и теперь думает, как вернуться за Женей и забрать её. Нужно просто немного подождать… В голове всплыли месяца бесплодного ожидания возвращения мамы. Женя помотала головой и твёрдо решила, что в этот раз ждать не станет.

***

Кира проснулась от лупящего по мозгам звука дверного звонка. Сменкина застонала и с трудом вытащила тело из кровати. Вот какая сволочь посмела доебаться до неё в законный выходной?! Ещё и в дверь вдобавок стучит, такой товарищ нетерпеливый. Ну ничего, сейчас она его отвадит… шваброй по жопе. Кира выглянула в глазок и, к своему удивлению, увидела на лестничной площадке никого иного как своего брата. Открыла дверь и удивлённо вопросила: — Братец? Ты чего тут делаешь? — Ты меня до приступа довести хочешь?! — в свою очередь вопросил Вик. — Я уж думал, что-то случилось! — В смысле? — непонимающе моргнула Кира. — Трубку почему не берёшь, спрашиваю! Кира слегка поморщилась. Точно. У неё же телефон со вчерашнего дня на беззвучном стоит… — Вик, извини, — Сменкина пропустила брата внутрь, — я просто в последнее время плохо сплю, а сегодня ведь выходной, вот я и отключила звук, чтоб никто не приставал. Что ты от меня хотел? Вполне логичный вопрос, но Вик уставился на Киру как-то странно. — Кира, ты в курсе, какое сегодня число? Кира в курсе не была. Она вообще в последнее время что-то счёт дням потеряла. Но, напрягши мозги, она быстренько провела парочку незамысловатых подсчётов и наконец выдала: — Двадцать шестое сентября вроде. — И-и-и? — выжидающе протянул Вик. Что — «и»? У них разве намечалось что-то? День вроде не праздничный. Может, у кого-то день рождения? У двойняшек он в августе, у Вали — в июле, а у Вика… И тут до Киры дошло. — Сегодня наш день рождения, — наконец озвучила она ответ. — Бинго, — скрестил руки Вик. Двойняшки Сменкины каждый день не общались. В конце концов, у обоих имелась собственная жизнь и занятия. Но связь они поддерживали, и чего никто из них никогда не забывал — это поздравить другого с днём рождения и завести хоть какой-нибудь подарок. В основном потому, что если один забудет, то второй будет об этом напоминать, причём долго и нудно. И Вику, по ходу, этот шанс только что представился. Но если по справедливости, то он имеет на него полное право: Кира не только забыла ему подарок купить, но ещё и напугала своим радиомолчанием. О чём она ему и сообщила. Вик, как ни странно, добродушного ехидства не преисполнился. Он смотрел на Киру обеспокоенным взглядом, пока та вела его на кухню. — Кира, я правильно понял: скоро три часа дня, а ты до сих пор спишь? Кира пожала плечами, ставя на плиту чайник. — Говорю же, не высыпаюсь я в последнее время. — И, словно по команде, зевнула. — Знаю, спать днём не очень-то полезно, но что уж тут поделаешь. Тебе чай или кофе? Вик сел за стол и попросил кофе. Кира полезла в ящик за банкой, а её брат принялся за ней наблюдать. Его старшая (хоть и всего на полчаса) сестра выглядела не лучшим образом. Нет, только что проснувшиеся люди никогда хорошо не выглядят, но тут дело было в другом. Она как будто перестала заботиться о своём внешнем виде достаточно, чтобы прикладывать к его поддержке только самый необходимый минимум усилий. Нестриженные волосы, хотя сколько Вик себя помнил, Кира никогда не забывала стричься, иногда даже не ходя к парикмахеру. Покрасневшие белки глаз, тёмные круги под глазами, побледневшая кожа, кое-где проскакивали морщины, между бровей залегла глубокая складка, более опущенные уголки рта. Плюс двигалась она как-то медленнее обычного. У многих среднестатистических взрослых такое присутствует, уж Вик об этом на собственном опыте убедился, когда в зеркало по утрам заглядывал, но они-то не среднестатистические взрослые. И Кира, и Вик знали, как себя ведёт второй, когда он проходит через то, о чём ни с кем особо не поговоришь. Но Вик всё-таки решил начать издалека: — У тебя всё нормально? — Да. А что? — Просто… не обижайся, но выглядишь ты хреново. — И тут Сменкин вспомнил ещё один факт, который недавно поселился у Киры. Может, это не то, что он подумал? В конце концов, как бы сильно ты их ни любил, от детей тоже порой устаёшь. — Женя умотала? — предположил он. — И кстати, где она? Заболела? А то Вася с Варей говорят, в садик она больше не приходит, скучают по ней. Кира молча застыла на месте. Вик, заметив это, осторожно позвал: — Кира? Его сестра в ответ вздохнула, села на ближайший стул и уперлась лбом в тыльную сторону ладони, от чего Вик немедленно напрягся и принялся ждать объяснений. Но когда прошло несколько секунд молчания, он понял, что без толчка не обойтись и как можно мягче спросил: — Что случилось? Кира подняла на него раскрасневшиеся глаза и почувствовала, словно где-то внутри неё прорвало плотину. Она начала рассказывать. Всё, что накопилось, всё, что наболело, всё, что её всё это время терзало. Как же она нуждалась в этом шансе выговориться. Собственно, она никому, кроме Вика, об этом поведать не могла: родители и Артём про Женю слыхом не слыхали, Фила она упорно игнорила, а Крип её вообще который день банит. А с Виком всё выходило как-то легче, хотя Кира была уверена, что своё «фе» он ей наверняка выскажет. Но она и не станет сопротивляться — заслужила. Закончив рассказ, Кира вздохнула, повертела чашку кофе, которого налила себе с Виком, и сказала: — Знаешь, у меня порой такое чувство, что у нас с тобой словно поменялись роли. Ты стал храбрым и сильным, а я — слабой и трусливой. Ты вон счастливо женат, с чудесными дочками, а я… — Кира махнула рукой. Вик тихонько побарабанил пальцами по столу. Затем после нескольких секунд молчания произнёс: — Помнишь, я тебе рассказывал, как к психологу ходил? Кира кивнула, не совсем, правда, понимая, при чем здесь это. Вик действительно некоторое время посещал психолога, сначала после того, как они восстановили мир и игру, а потом когда родились двойняшки. По его словам, специалист попался ему хороший и помог разобраться с некоторыми запутанными чувствами. Кира тоже попыталась последовать его примеру, но, увы, так этого и не сделала. Про игру ведь теперь помнили единицы, а все её переживания были связаны именно с ней. Как она могла рассказать о том, что никак не может привыкнуть к мирной жизни, что её организм никак не может выйти из состояния повышенной готовности? Что у неё в том месте, где её прострелил Моргарт, начались фантомные боли? Что она реагирует на мельчайший раздражитель агрессией? Что ей снятся кошмары про то как она чуть не умерла? Что она перекручивает каждую свою ошибку в голове, словно киноленту, и за каждую винит себя? Что пересралась с отцом за то, что тот случайно обнаружил у неё в куртке пачку сигарет? Короче, Кире не нужен был психолог, чтобы понять, что у неё ПТСР. Да и не только у неё, мальчики тоже проявляли симптомы, просто каждый по-разному. В итоге она справилась с ним сама и теперь вполне себе неплохо жила. Пф. Ага, «неплохо»… — Я после того как родились Вася и Варя ходил к своему Юнгу с теми же страхами, что и у тебя, — продолжил тем временем Вик. — Я ведь в своё время тоже накосячил, помнишь? Вдруг я поступлю подобным образом в отношении к ним и Вале? Мы целый час это обсуждали, но если вкратце, то он меня спросил: «А вы собираетесь повторять свои ошибки?». Я ответил «нет». И он сказал: «Так в чём проблема?». — И? — И то, что ты себя недооцениваешь, Кир. На самом деле ты вполне способна на всё, что захочешь сделать, включая заботу о Жене. Но ты боишься той версии себя, которая больше не существует. Кира приподняла бровь. — В смысле «не существует»? — В прямом, — ответил Вик, отхлебнув кофе. — Ты выросла, ты теперь другой человек. Та Кира осталась в прошлом, ты уже больше никогда не сможешь ею стать. Но ты её почему-то боишься. Почему? Кира посмотрела в сторону. — Потому что она делала вещи, которыми я не горжусь. — Она была ребёнком, который попал в плохую ситуацию, — резонно подметил Вик. — Как и все мы. — Это ничего не меняет, — упрямо заявила Кира. — Я эти вещи всё равно совершила. — Процитирую своего же психолога: «Ты собираешься их повторять?» — Нет, но… — Кира закусила губу, не зная как объяснить. — Понимаешь, Вик, я… Женя очень хорошая девочка. А я недостаточно хорошая для неё. И если бы я её оставила, она бы это поняла и… Я не могла так рисковать. — А ты действительно хотела её оставить? — уточнил Вик. — Да, — не стала врать Кира. — Вот мне и пришлось лишить себя выбора. Женю вот-вот удочерят, даже телефон новых родителей мне выслали. Пусть она лучше живёт с ними. — Кир, ты ведь понимаешь, что лишила выбора не только себя, но и Женю? — Повторюсь: мне пришлось. Она не знала, кого выбирала. Вик побарабанил пальцами по столу. — Знаешь, — тихо произнёс он, — Вася с Варей меня каждый день учат чему-то новому. И благодаря ним я узнал, что многие дети намного проницательнее нас, взрослых. Когда они смотрят на тебя, они видят не вот это вот всё, — он обвёл рукой Киру, — а то, что у тебя вот здесь. — Палец Вика остановился прямо у сердца Киры. — Понимаешь? «Ты хорошая!» — Нет, — прямо ответила Кира. — Блин, да что же ты непробиваемая такая? — раздосадованно вздохнул Вик. Кира сжала пальцы вокруг своей чашки. — Всё равно уже слишком поздно, — ответила она, не глядя на брата. — Я её отдала. — Отдала, — не стал отрицать Вик. — Но слишком поздно никогда не бывает. Ты как минимум можешь позвонить её новой семье и передать свои извинения. Кира мотнула головой. — Лучше не надо. Так она быстрее меня забудет. Да и я её. — Думаешь, человека, которого впустил себе в душу, возможно забыть? — спросил Вик, едва заметно коснувшись светящейся голубым татуировки на руке. Кира промолчала. Вик долго-долго на неё смотрел, а потом вдруг попросил: — А скинь мне номер новой семьи Жени, пожалуйста. — Зачем тебе? — приподняла бровь Кира. — Да так, кое-что проверить хочу…

***

Женя воровато оглянулась, убедилась, что воспитатель не смотрит в её сторону и потихоньку вышла из игровой комнаты. Она уже всё продумала. Сейчас она быстро забежит в спальню за своей одеждой, потом зайдёт в спальню Лайки, пролезет сквозь прутья решётки, дойдёт до того самого домика, где её нашла Кира, а потом пойдёт к самой Кире. Правда, последний пункт у неё был не очень хорошо продуман, поскольку дорогу до домика она запомнила (она же тогда чуть ли не всю местность вокруг него излазила), а вот дорогу до дома Киры — не очень. Да, она выглядывала из окна машины, но рассмотреть окружения не успела… Ладно, ничего! Как-нибудь доберётся, обязательно! Женя зашла в свою спальню и по-быстрому натянула куртку. Затем так же быстро побежала по лестнице к нужной комнате. Та оказалась открытой и, на счастье, пустой. Женя было возликовала, но тут заметила, что на окне висит какая-то непонятная штука. Она подошла ближе и с напряжением осознала, что в её новой спальне на окнах висят точно такие же. Женя потыкала штукенцию пальцем — та не сдвинулась. Пару раз подёргала — тот же результат. Так, а вот это уже не хорошо. Может, заглянуть в другую комнату? Вдруг там есть окно без… вот этого вот? Женя уже собралась так и сделать, как вдруг у неё за спиной раздался голос: — А что это ты делаешь? Женя развернулась в прыжке. Закрыв за собой дверь, в комнату вошла злая тётка и теперь смотрела на Женю со слишком любопытными глазами. Желудок сделал кувырок — всё-таки она с ней столкнулась. Но сейчас ей нельзя сдаваться, так что девочка расправила плечи и выпятила маленькую грудь. — Я ухожу, — объявила она тоном, не терпящим возражений. — Это куда же? — насмешливо поинтересовалась злая тётка, от чего Женя покраснела и едва сдержалась, чтобы не заорать от негодования. — К Кире! — И попыталась прошмыгнуть мимо злой тётки к двери. Но у неё не вышло. Злая тётка схватила её за капюшон и так сильно дёрнула назад, что Женя несколько секунд не могла дышать. — Евгения сейчас же отправится в свою комнату и подумает над своим поведением, — произнесла она абсолютно безэмоциональным тоном, который Женя терпеть не могла. — А вот и нет! Отстань! — Девочка снова попыталась обойти злую тётку. И опять её отшвырнули обратно, на этот раз сильнее. — Евгения сейчас же послушается взрослого, перестанет капризничать и пойдёт к себе в комнату. — Это казалось невозможным, но голос злой тётки выражал и в то же время не выражал никаких эмоций, от чего Жене хотелось расплакаться, разораться и убежать. Причём всё сразу. Но поскольку делать три вещи за раз у девочки не было времени, Женя выбрала разораться. — Отстань от меня! — выкрикнула она во всю силу своих маленьких лёгких. — Я ухожу к Кире! — Евгения никуда не уходит, а остаётся здесь, — процедила сквозь зубы злая тётка. — Перестань так говорить! — возопила Женя, окончательно потеряв терпение. Ей уже надоело слушать этот противный тон и то, как злая тётка неправильно выговаривает её имя! Да и она сама этой злюке, похоже, тоже изрядно поднадоела. — Евгения живёт здесь, а не у Киры. — Мне всё равно! — топнула ножкой Женя. Хотела строго, но получилось как-то жалко. — Я ухожу, я к Кире хочу! — Евгения думает, что она этой своей Кире нужна? — в голосе злой тётки прорезалось снисхождение. — Да она была только рада от Евгении избавиться. — Неправда! — И кстати, почему Евгения позволяет себе обращаться ко мне на «ты»? Женя поняла, что это разговор ни о чём и решила не тратить время даром. Да, Кира не хотела с ней жить, но, как сказала Лайка, она могла и передумать! Вон сколько времени прошло, тыщу дней, не меньше! Сейчас она к ней пойдёт и попросится, очень-очень попросится обратно, Кира наверняка согласится! Женя вновь принялась обходить злую тётку. — Стоять, — только и сказала та. Женя гордо задрала носик и пошла дальше, мол, а что ты мне сделаешь? На этот раз злая тётка схватила её за руку. Женя тут же вспомнила обещание женщины её оторвать и принялась судорожно вырываться. Но хватка у той оказалась крепкой. Женя уже хотела завопить на всё здание, но ей это сделать не дали. Злая тётка развернула её к себе и не успела Женя даже пикнуть, как она схватила её за горло, перекрыв дорогу планировавшемуся воплю. Вот теперь Жене стало по-настоящему страшно. Острые ногти злой тётки напоминали когти, которые впились ей в кожу и грозились проткнуть её, глаза выпучились, словно у жабы, а изо рта брызгами летела слюна. — А теперь слушай меня внимательно. — Похоже, желание церемониться с непослушной дрянью у взрослой пропало. — Мне глубоко насрать, чего ты там хочешь или не хочешь. Ты своей «маленькой» прогулкой нам чуть бизнес не угробила. Поэтому ты сию же секунду рванёшь к себе в группу и НЕ ВЫЙДЕШЬ ОТТУДА! — Один из ногтей вонзился Жене в кожу шеи, но та только и смогла, что пискнуть от страха и боли. — А иначе я сделаю так, что ты будешь здесь жить не оставшиеся тринадцать лет, а всю грёбаную жизнь! Как только злая тётка убрала руку, Женя со всех ног вылетела за дверь, взлетела по лестнице к себе в спальню и юркнула под кровать. Несколько минут она сидела и тяжело дышала. Ладони вспотели, в уголках глаз кипели слёзы, сердце барабаном стучало в ушах, а по шее из тонкой ранки текла струйка крови, словно официальное свидетельство о Жениной слабости и невозможности когда-либо снова увидеть Киру.

***

Кира стояла перед комнатой для гостей и все никак не решалась войти внутрь и убраться в ней, когда зазвонил её телефон. Кира вынула его из кармана спортивных штанов и увидела на экране улыбающегося Вика с Васей и Варей на руках (первая таращилась в объектив своими большими глазёнками, а вторая пыталась снять с Вика очки). Вчерашний разговор был свеж в памяти, так что Кира на всякий случай подготовилась к ещё одному сеансу психотерапии. Видимо, её обещания заботиться о себе лучше ему не хватило, хоть она и намеревалась его сдержать. — Алло? — Кира, — в голосе Вика почему-то звенела тревога, — ты сейчас где? — Дома, где ещё? Воскресенье же. От следующих слов Вика Сменкиной стало не по себе: — Я только что позвонил по номеру, что ты мне дала… — Что?! Зачем?! — возмутилась Кира. — Погоди-погоди, сейчас объясню. Короче, я пробил номер по всем самым популярным соцсетям и не нашёл контактов буквально нигде. — В смысле? — В смысле не зарегистрирован он нигде. Согласись, на нашем веку это уже несколько подозрительно: как эти люди тогда работают, общаются, в городе живут в конце концов? — Ну, может… — Нет, не может, Кир. Ты мне сама сказала, что они якобы неплохо зарабатывают, как минимум «Телеграм» или «Вайбер» у них быть должны. В общем, когда я позвонил, мне ответил пьяный в стельку мужик, даже двух слов связать не смог. — И что? — спросила Кира, чувствуя как у неё замерзает кровь. — А то, что не так что-то с этим твоим детдомом. Я немного почитал про него: так вот оказывается, туда даже с проверкой на жестокое обращение с детьми приходили, но в итоге ушли ни с чем. И отзывы расходятся: кто-то бьёт тревогу, а кто-то защищает. Думаю, правы первые. Тебе дали поддельный номер. Всё тело Киры напряглось так, словно в каждой мышце засела пружина. — Выходит, Женя всё ещё там? — с тихим ужасом спросила она. — Не вижу причин полагать обратного, — ответил Вик. Кира немедленно бросилась в коридор. — Я еду туда, — по дороге бросила она в трубку. — Я и не сомневался, — ответил Вик, чем-то звякая на своём конце. — Я сейчас тоже туда подскочу, только дождись меня, ладно? Не волнуйся, что бы ни случилось, Женьку мы оттуда заберём, никто тебе её удочерить не помешает. Кира аж остановилась. — В смысле «удочерить»? — Так, только не делай вид, что ты этого не хочешь! — возмутился Вик. — Удочери её наконец и не кисни там у себя дома, чтобы я не переживал. — Но я не… — Ки-ра, — по слогам процедил Вик, — прекрати бояться той версии себя, которая больше не существует. Важно не то, что ты сделала тогда, а то, что ты делаешь сейчас. — Но… А если я не справлюсь? — уже совсем жалобно вопросила Кира. — Ты — справишься, — не терпящим возражений тоном ответил Вик. — Всё. Встречаемся у детдома. И сбросил звонок, прежде чем Кира успела ответить.

***

— Пиздец, — описала ситуацию в целом Лайла. Вот куда катится мир, а? Мымра вернулась на круги своя и буянит, Танька на грани полного отчаяния, как и половина детдомовцев, а Женька сидит под кроватью и не вылезает оттуда. Лайла не знала, что произошло, но она возвращалась из спортзала, предварительно спрятав от него по просьбе сокамерников ключи, и увидела, как Женька вылетела из их с Танькой спальни, а вслед за ней вышла мымра, что-то рявкнула и ушла в противоположную сторону. Девчонка, конечно же, немедленно пошла за малой. — Ну Жень, ты что, вечно там собралась сидеть? — попробовала она выманить девчонку в очередной раз. Ответом ей стало жалобное шмыганье носом. — Да не бойся ты, злая тётка ушла! Скажи мне лучше, что она тебе сделала? Наорала, отлупила, что? Опять ноль на массу. — Да блин, — не зная, что ещё сказать или сделать, вздохнула Лайла и поднялась с колен. Именно в этот момент в комнату влетела Танька. — Где Женя? — увидев Лайлу, первым делом спросила она. — Э… здесь, — непонимающе ткнула под кровать подросток. Танька подошла, опустилась на колени, что-то сжимая в ладони, и попросила: — Жень, вылези на секунду. Я тебе шею заклею и всё. — Не поняла, — напряглась Лайла, тоже опустившись, — а что у неё с шеей? — Мымру видела? — Ну? — Ну я была на улице, под нашим окном проходила. Вдруг слышу — орёт кто-то. Форточка же у нас открыта. Я подкралась поближе. — Танька сняла с одного конца пластыря защитную плёнку. — А мымра Женьку за глотку держит и кричит, что если она сейчас же к себе не пойдёт, она тут не тринадцать лет жить будет, а всю жизнь. — И добавила, сняв вторую половину плёнки: — Она, видимо, сбежать пыталась. Жень, я жду. — Фигасе, — выдохнула Лайла, когда Женя наконец-то высунулась из-под кровати. На шее девчонки виднелась только начавшая затягиваться царапина. — Не ёрзай, — предупредила Танька и аккуратно прилепила коричневую полоску к коже малышки. — Блин, мелкая, — Лайла неуклюже погладила Женю по волосам, чем заставила ту вздрогнуть. — Я уже жалею, что тебя нашли. Лучше б ты жила с этой своей… На глазах у Жени немедленно выступили слёзы. — Так, не начинай! — пресекла попытку разреветься Лайла. — Как я уже говорила, дождёшься другую… — Не дождётся, — перебила её Танька. — Мымра точно сказала, что Женя будет жить здесь оставшиеся тринадцать лет. По ходу, она собирается её тут до совершеннолетия держать. — В смысле? Как Сашку, что ли? — уточнила Лайла. Танька кивнула. Лайла, запустив руки в волосы, тяжело вздохнула. Потом встала, подошла к ближайшему окну и оперлась на него руками. Пока она там стояла, Женя успела залезть на кровать и укрыться одеялом, Танька поднялась с колен и села у изножья. Так прошло несколько минут. В конце концов тишину нарушила Лайла фразой: — Да пошло оно всё в жопу. Затем она повернулась и объявила: — Женя, вылазь из-под одеяла. Мы идём эту твою новую маму искать. В ответ на неё вытаращились две пары шокированных глаз. — Лай, ты чего? Крыша вконец прохудилась? — С моей крышей всё в порядке, — отмахнулась Лайла. — Я просто знаешь что подумала? Раз мымре на нас насрать, то и мне на неё тоже. Так что отныне я делаю что хочу! — И Лайла как-то нехорошо улыбнулась. — А если точнее — всё то, что не нравится мымре! Танька аж отстранилась на всякий случай. — Лай, ты меня пугаешь. — Простатита лучше пугайся. — Это что ещё за болячка такая? — Не знаю, но батя мой на неё жаловался постоянно, — пожала плечами Лайла. — Короче, мы пошли. — И девчонка кивнула Жене, от чего та засветилась и немедленно соскочила с кровати. — Что, прямо сейчас? — запаниковала Танька. — Ну а когда ещё? Мелкие сейчас в игровых комнатах, наши заперлись в спортзале со старшаками и стены членами разрисовывают, пока физрук ключи ищет… — Погодь, так вот чем они там занимаются?! — А чё, всё равно краска смывающаяся, — не смутилась Лайла. — Короче, сейчас половина детдома занята будет. Если не сейчас, то уже никогда. Женька, ты готова? — Готова! — радостно откликнулась последняя. — Отлично. Тогда я щас за курткой быстренько сбегаю и пойдём. — Стоп-стоп-стоп! — Танька бросилась подруге наперерез. — Лай, у тебя мозги-то есть? А камеры как же? А замки на окнах как же? — Ой, да пока они в эти камеры заглянут, мы будем уже далеко! — Легкомыслие Лайлы уже Таньку начало напрягать. — А выйдем мы не через окно, а через чёрный ход. — Он же заперт на ключ! — Значит, своруем! — Как?! — чуть не возопила Танька. — Ключ у охранника! — Ну… — Лайла побегала глазами и снова махнула рукой. — Ай, придумаю что-нибудь! Мы пошли, если кто спросит, скажи… что мы в туалете или чего там. — Ой, а мне как раз надо… — смущённо подала голос Женя. У Лайлы аж веко дёрнулось. — А раньше нельзя было?! — раздражённо спросила она. — Тогда я не хотела! — принялась защищаться Женя. — Блин, ладно! — провела пальцами по лицу Лайла. — Тогда беги давай в туалет, а я за курткой. Встречаемся на первом этаже под лестницей. Всё, марш! Женя кивнула и вылетела из комнаты. Лайла уже тоже собралась бежать, как вдруг её схватила за руку Танька. — Постой, — сказала она. — Дождитесь меня под лестницей. Я принесу вам ключ. — В смысле? — Ты слышала. Я не знаю, получится ли с первого раза, но я постараюсь его раздобыть. — Уверена? — Да. Ты права — ну её в жопу, эту мымру. Всё равно хуже уже быть не может. Топай. Лайла послушалась, но остановилась прямо у двери. — Тань… прости, что я тогда с тобой не пошла, — пристыженно извинилась она. — Ну, знаешь. Танька лишь устало улыбнулась. — Но пришла ведь потом.

***

— Ни хрена себе! — воскликнула Лайла и тут же зажала рот руками, когда Танька на неё шикнула. — Да тихо ты! — Прости-прости, — Лайла ткнула в висящий на пальце ключ, — но у тебя получилось! Как?! — Да его вообще на месте не оказалось, — ответила Танька. — А я ж с собой Людкину ложку для обуви притащила, у неё крючок такой на кончике, вот и подцепила ключик! — Круто! — хором протянули Женя и Лайла. — Спасибо, — шутливо раскланялась Таня. — Но времени у нас в обрез, так что давайте, в темпе вальса. Они вылезли из-под лестницы. Тихонько пошли по коридорам и успешно добрались до чёрного хода. Всё складывалось как нельзя удачно, им даже не попался никто лишний по дороге. Осталось пройти один коридор и всё. — Я пойду вперёд, — сказала Танька, — и открою дверь. Вы подождите тут. — А чего не вместе? — спросила Лайла. — Это так, перестраховка. Если там кто-нибудь есть, я подам сигнал. И Танька пошла вперёд. Лайла и Женька остались её ждать. — Ты ж, мелкая, смотри мне, если мамка твоя новая тебе не обрадуется — у тебя под кроватью появится ещё один монстр! — пригрозила Лайла. — Она обрадуется! — немедленно вступилась за Киру Женя. — И дорогу к ней ты тоже помнишь? — Помню! — И тут же смутилась: — Хоть и не полностью… Лайла раздражённо цыкнула языком. — Ладно, разберёмся. Щас Танька вернётся и… — И что? Этот голос принадлежал не Таньке. Лайла и Женя даже не подпрыгнули от неожиданности, лишь повернули головы. За ними стояла мымра с мобильным в руке. «Так вот как она постоянно застукивает наших», — только и успела подумать Лайла, как мымра сделала шаг вперёд. Женька пискнула и метнулась подростку за спину. Последняя встала так, чтобы её тело закрывало мелкую. Глаза мымры пока выражали лишь насмешливую снисходительность. Она засунула телефон в карман и сделала ещё один шаг вперёд. Девчонки, в свою очередь, сделали шаг назад. Это было всё равно что играть в гляделки с гремучей змеёй. — За мной. Живо. — Это была не просьба, и обещала она явно нечто похуже изолятора. От тона её голоса Лайле захотелось рвануть как можно быстрее и как можно дальше. Но к своему собственному удивлению, она не сдвинулась с места, не отвела взгляд и даже не дрогнув голосом, сказала: — Нет. Бровь мымры взлетела вверх. Она наградила их таким взглядом, словно смотрела на оборзевших букашек, которые не понимают, что этому человеку ничего не стоит их раздавить. Затем открыла рот, но тут, как назло, вернулась Танька. — Лай, всё, можем идти, я открыла… дверь… И застыла. Мымра перевела взгляд хищной птицы на Таньку. Затем на ключ в её руке. Затем на Лайлу с Женькой. Можно было увидеть, как у неё в голове вертятся шестерёнки. Но прежде чем она успела что-то сделать, в следующий момент произошло то, чего не ожидал никто. Женя рванулась с места и кинулась в сторону чёрного хода. Мымра издала звук, напоминающий рычание разозленного зверя и бросилась вслед з ней, а за ней уже помчались Лайла и Танька. На выручку. Женя даже оглянуться на разу не посмела, её полностью захлестнул адреналин. Животный инстинкт самосохранения гнал его по крови и орал, чтобы она бежала, бежала без остановки. Но вот когда дверь была совсем близко… — СТОЯТЬ! Мымра схватила её за запястье. Мозг Жени словно опустел. Осталось только одно: неоспоримое убеждение в том, что злая тётка ей сейчас навредит. Навредит ещё сильнее, чем совсем недавно. После этого убеждения пришло осознание — с неё хватит. Женя извернулась и со всей дури вцепилась злой тётке зубами в руку. Та, судя по всему, этого не ожидала, потому что сначала хватка на Жениной руке исчезла, а потом раздался двойной вопль: — АХ ТЫ МЕЛКАЯ ДРЯНЬ! — ТАНЬКА, НАВАЛИСЬ! Последнее, что Женя видела, когда выбегала на улицу, — это то, как Лайла и Танька вдвоём напрыгнули на злую тётку, повалив ту на пол.