Ophelia synd №48: Проводя реквием по мечте...

— Страшен не тощий труп, болтающийся на оконной решетке, а то, что происходило в сердце за мгновение до этого...

Густая непроглядная темнота с ощущением чего-то холодного под пальцами рук заслонила очертания всех предметов в школьном классе, словно сознание отключилось от нежелания участвовать при событиях урока. Хотя через пару минут Хосок все же настораживается тишиной, подсознательно полагая, что все смотрят именно на него, дожидаясь, когда он отреагирует и исправится в своем неподобающем поведении. Но стоило Чону в действительности открыть глаза, как взору предстает пустой кабинет, озаренный оранжевым закатом, словно перед самой черной ночью. На наручных часах было где-то девять, солнце медленно ползло по стульям и партам, а Хосок молча смотрел за этим, словно сторонний наблюдатель, не в силах вмешаться в течение времени. Повернувшись к окну, он увидел кровавый дождь, заполонившие солнце алые тучи, холодный ветер, бьющий по листьям причудливой водой. В округе не было ни души, скорее все убежали домой и остался только парень за партой, так спокойно сидящий в классе... Через какое-то мгновение появляются на полу два трупа, один из которых придерживает холодное оружие с бездушно открытыми глазами, пугающе темными и померкшими в отражении медленно стекающейся капли крови на стекле класса со стороны улицы. Бесшумно встав с места, Чон равнодушно проходит мимо безмолвных мертвых, пряча холодные бледные руки в карманы темных школьных брюк, абсолютно забывая про свои вещи и бдительность. Перед прикосновением к ручке двери он слышит, как позади кто-то замахивается в его сторону, бросает нож в спину и тяжело дышит. Лезвие с микровибрациями пошатывается пару секунд в деревянном материале двери чуть выше плеча подростка, что заставляет его повернуться и взглянуть на вставший в красном сумраке труп с опущенной головой. Бледно-серое тело с трудом держится на ногах, загнившие раны источают парализующий запах разложившейся плоти, от которого у Чона по вискам медленно тянется головная боль, слишком реалистично ударяют в сознание шаги приближающегося трупа, пока Хосок вырывает из двери холодное оружие и направляет лезвие в сторону опасности, но здесь ему приходится столкнуться с самим собой... Резко распахнутые глаза с узкими зрачками испуганно остановились взглядом на задвинутых черных шторах в комнате, куда свет совершенно не попадал. Из-за толстой ткани и пасмурности в выходные дни многие предпочли остаться дома, Хосок краем уха слышал шум пылесоса в зале на первом этаже, подсознательно полагая, что мама действительно сейчас занята уборкой, возможно даже готовкой. На наручных часах примерно семь вечера, такое позднее время, когда другие прилежные ученики готовятся к завтрашнему учебному дню, доделывают уроки и складывают в портфель нужные учебники, но Чон только встал после бессонной ночи, которую провел за чтением и играми в компьютер. Его привычные дни без учебы всегда проходили похожим образом, он просто всегда спит днем, чтобы не видеться с мамой и занимается своими делами ночью, чтобы никто не мешал. Самый любимый его период наступает после пробуждения вечером, так как в воскресенье всегда на это время у него есть планы. Это вошло практически в привычку еще очень давно, когда он наивно грезил об успешном будущем, испытывал дрожь внутри себя в моменты дум только об одном деле, заставляющем его сердце биться чаще и иногда даже с какой то целью, а не напрасно... Надевая свои старые поношенные черные форсы в коридоре, Хосок лишний раз слышит одним ухом, как мама высказывает недовольство, но в практически эту же секунду подросток вылетает из дома, набрасывая кожаную куртку на случай дождя. Наушники с громкой музыкой полностью притупляют окружающий гул улиц уже ближе к центру города. Холод пробирает вплоть до того, как Чон не запрыгнет в первый пришедший автобус, идущий за город или до последней точки маршрута. Минимальное количество пассажиров и полное их исчезновение через время успокаивает так же эффективно, как стекающие по окну капли проливного дождя, подступающая темнота густой пасмурной ночи и витающая влага в воздухе. В такие моменты становится неважна суета, какие-то жизненные неудачи, трудности, хочется жить только ради того, чтобы испытывать покой и любоваться красотой молчаливой природы, необременительным рутинными сетями бессмысленных переживаний. Прислонив голову к стеклу, на виски нахлынула холодная волна расслабления, музыка в стиле lofi отдалила Чона от контроля времени и только ближе к десяти он удосужился взглянуть на часы и встать с места, чтобы выйти из автобуса немного раньше обычного. В сумерки вид на дрожащую листву заменялся большими темными пятнами, рандомно разбросанными по ночному небу в скопе с мелкими звездами и облачными скоплениями. За городом действительно безлюдность принимала самую высокую вероятность, что даже иногда забывалось, как это по-иному каждый день видеть толпы бесцельно куда то идущих индивидов. Чон размеренно шел по гравийной тропинке рядом с проезжей частью, откуда иногда чувственно летели брызги воды после проезжающих машин. Иногда небольшие чащи леса сменялись засеянными полянами, стоянками, бензоколонками или дорожными забегаловками, но где-то между этим всем в густых ветвях пряталась тропинка, известная далеко не каждому местному. Чон останавливается у ее начала, а прежде чем позволить сумраку и природе себя поглотить, он оглядывается, вероятно, чтобы убедиться в отсутствии предвиденной слежки за подростком в такое время. Все же вечный контроль в школе изрядно расшатал его нервы и вместе с тем сделал его более осторожным. Раздвинув наклоненные длинные ветви, парень исчез в лесной глуши, оставляя после себя лишь след на мокрой земле, где во время проливного дождя скопилась грязная вода... Сдержанность Кима проистекает из его не склонности обнажать свои чувства или выказывать встречное тяготение. Он и любить и ненавидеть будет скрытно и почтет за дерзость, если его самого полюбят или возненавидят. В отношении своих коллег Джин именно такой, его мало интересуют жесты приветствия. Быть может, совсем иные причины побуждают его прятать руки в карманы, когда ему навязываются со знакомством или устраивают представления каких-либо важных персон прямо у порога полицейского участка, где на последних этажах есть офисы детективов и криминалистов. Привычным игнорированием то ли от усталости, то ли плохой погоды, он без отвлечения следует по зданию, останавливаясь разве что в лифте или у кулера с водой, преследуемый подчиненными с докладами или новыми поклонниками его профессионального мастерства, мечтающих сотрудничать. Возможно его мысли были бы намного собраннее, а происходящее вокруг не казалось немым театром, если бы не срочный звонок вчерашней ночью от приставленных к Хосоку преследователей, что потеряли его из виду где-то за городом в воскресенье... Киму не в новинку было тайно наблюдать за преступником, искать доказательства его деяний, составлять психологический портрет и думать, как бороться с его пагубным влиянием на общество, но почему то именно к этому мальчику Джин подбирается осторожнее, чем к кому-либо другому. Возможно, где-то внутри хочется помочь подростку, уберечь от непоправимого, убеждая себя каждый раз в том, что это действительно возможно. Такой умный, совершенно спокойный, красивый парень, заставляющий Джина слепнуть при появлении явных зацепок и доказательств. Если бы только у Кима была возможность следить за ним постоянно, как то открыто говорить и предлагать помощь, забивая на профессиональную этику, забывая о своей безопасности, только ради того, чтобы оказаться чуточку ближе к раскрытию его феномена и чувств. Но разве можно нечто подобное выставить в качестве аргумента своим коллегам и начальникам, настоятельно рекомендуя положиться полностью на детектива Кима? А именно это иногда мужчине хочется сделать, услыша недавно о намерениях верхушки прикрыть это дело и расформировать школу, подстроить расправу над классом, разослать их в другие места учебы, подставить какого-то другого ребенка, выплатив моральную компенсацию родителям за унижения, и просто сообщить СМИ об успешном раскрытии дела. За молчание могут заплатить приличную сумму почти каждой семье, попросив еще показушно сыграть роли жертв, но даст ли это действительно каких то результатов? Или только еще больше насмешит убийцу и наделит ощущением безнаказанности. Для Джина такие меры вызывают лишь раздражительное цоканье, особенно когда в третий раз приходится выслушивать эту идею на собрании, где был не только директор школы, но и представители прокуратуры, поражающиеся вызванным резонансом этого дела. В тусклом свете от экрана представленных слайдов с фотографиями и заключениями специалистов Джин бесшумно крутил в пальцах ручку, задевая синей тенью посторонние листы документов и папок. Много деловитых мужчин, несколько знакомых детективов и криминалистов, так же спорно реагирующих на план "закрыть дело привычным грязным способ". — Радует только одно. Из-за недавних событий скорее всего убийца не сможет проявить себя в ближайшее время, так как это будет чревато последствиями. — О каких вы говорите? До этого наши меры дальше камер и надзора не продвинулись, думаете, его это пугает? — Нет никакой гарантии, что не убьет завтра или послезавтра... — Если ссылаться только на его ревность и любовь к одной девушке, то никто другой еще себя не проявил, так что пока жертва даже не появилась, вряд ли будет следующее убийство. Есть время разобраться и найти еще улики. - переведя внимание на задумчивого детектива, один из начальников поинтересовался. - Мистер Ким, у вас есть какие-нибудь предложения? — Нельзя прекращать слежку. Вчера мне поступила информация от коллег, по поводу одного ученика, который находится под моим наблюдением. Мне бы хотелось как можно дольше не рушить декорации, чтобы лучше изучить его. — И как долго вы заняты этим? Почему не сообщаете полную информацию? Вы считаете его убийцей? — Пока веских доказательств так полагать нет, но я собираюсь это выяснить... — Не рушить декорации? Школа вам что, полигон? Я считаю, что предложение мистера Чхве по поводу расформирования класса будет очень полезно, тогда намного проще в короткий срок поймать преступника, если он стал неуправляемым и убивает людей... — В этом то и проблема, что он не делает это ради удовольствия. - несдержанно перебил Джин того самого директора школы, который приписывает беды только одному классу. — Тогда, всё прекратится, если мы переведем девушку и расформируем класс. Не будет почвы для преступления, а если они возобновятся, тогда мы точно будем знать, кто это, ведь каждого ученика переведут в разные школы. — Это все же лучше, чем ждать очередного убийства снова без малейших зацепок. — Хорошо, на этом и сойдемся... Неделя после двойного убийства выдалась чересчур тихой, как будто не произошло ничего плохого, словно затишье перед бурей. Для Хосока это не значило ровным счетом ничего, его мало интересовало отсутствие полиции, того же самого Сокджина, любимой девушки, снова впавшей в очередную простуду. Единственное, что вызывало досаду - отцветание сакуры, ее непривычная нагота по сравнению с прошлыми пышными платьями и шляпками как на земле, так и наверху деревьев. Уроки становились еще скучнее, дни сменяли друг друга так же быстро, как Чон успевал моргать в перерывах между поиском хотя бы каких-нибудь зацепок и объяснений внезапной пропаже того учителя. Математику стала вести какая-то незнакомая женщина, обычное учебное времяпрепровождение, по большей части сходящее на мысль "поскорее бы воскресенье". — Уже все определились с поступлением? - с наивным выражением поинтересовалась замещающая, в надежде услышать синхронный положительный ответ. - Ах да, меня так же просили предупредить, что на вторую половину учебного семестра каждого из вас переведут в новую школу. Образовавшийся возмущающийся гул в эту же секунду заполнил кабинет, дети стали переглядываться между собой, перешептываться и догадываться о причинах такого нежелательного решения. Но учительнице пришлось проигнорировать посыпавшийся поток вопросов, касающийся неудобства и только недавно окрепшей дружбы между ребятами, а так же оскверненной репутацией, которая будет мешать в других учебных заведениях, а также дальнейшее поступление в хороший вуз будет достаточно затруднительно. — На сегодня всё. - забрав нужные папки с учебным материалом, женщина поблагодарила за внимание и удалилась из класса, безразлично закрывая за собой дверь, за которым стих оглушительный шум. В легкой задумчивости парень с каштановыми волосами шел по пешеходной тропинке мимо пустующей магистрали, преодолевая обширный мост и иногда посматривая на пейзажи города с высотками вдалеке, на закате больше похожие на замки из льда, отражающие цвет неба и тихой водной глади. Лепестков сакуры уже не наблюдалось в ней, зато распускались полевые цветы на лужайках среди ухоженных палисадников, вопреки дизайну выбивающие себе место на территории и отвлекая внимание мимо проходящего. Они может и были простыми, но такими гордыми и прямыми, что не уступали по стати даже тем, кто был заботливо посажен в следствии какой то идеи руками человека. У Хосока часто возникало чувство постороннего присутствия, но вскоре он понял, что слишком привык к этому и уже рефлекторно оборачивался, преследуемый разве что только дуновением ветра. Не было ни души среди видимого пространства, но ему как будто хотелось видеть хоть кого нибудь. Ему стало неприятно одиночество позади, это холодящее ничего, которое преследует большую часть жизни, от чего на мосту неосознанно хочется остановиться и подойти ближе к ограждению, посмотреть вниз на реку и поставить ногу на нижнюю часть перил. Руки опираются на металл, а пошатывания вперед назад только создают эффект запугивания. Чон слишком труслив, чтобы пойти на самоубийство, поэтому финально ударяет ладонью по перилам и отходит назад, продолжая свой путь домой в пятницу вечером... — Чимин, ты сегодня потрясающе выглядишь... - не первый раз вслед спешащему на уроки себе слышит дорого приодевшийся на выходных молодой человек, собирая по всей школе восхищенные взгляды завистливых девушек и ошарашенных парней, никогда прежде не видевших местный хулиганский авторитет в классических брюках клёш и черной узорчатой рубашке из мерсеризованного хлопка премиального бренда. Сегодня Пак и правда похож на голливудского актера, ухоженная прическа и профессиональный макияж хоть и делали его старше на несколько лет, но роскошно дополняли богемный образ, от чего элегантно лететь по коридору получалось само собой. Его легко покачивающиеся бедра, уверенная походка и небольшая бардовая сумка через плечо, вместительно содержащая нужные книги и тетради хорошо вписывалась в образ. Волосы развивались на ветру от скорого шага, а легкая улыбка не спадала с лица, ведь парень спешил на свой любимый предмет - историю. Очень скоро ему так же придется выбирать вуз и скорее всего он определился с предпочтениями, уповая на то, что дается ему проще всего. И нет, это не связано с соблазнением и ублажением, Чимин вовремя решил остепениться, начать всё с нового листа, забыть прошлое и наконец получать удовольствие от своей жизни более высокими и благородными способами, а тем более ему нужно навсегда выбросить из головы произошедшее неделю назад... На протяжении нескольких дней парню названивал один неизвестный скрытый номер, на фоне проходящего урока и раннего утреннего часа выглядевший как минимум странно. Для рекламщиков ещё слишком рано, для чего то срочного легче было бы просто написать сообщение, но этот номер предпочел с вечера доставать своим вызовом каждые пять часов. Пак уже в сотый раз подумал о покупке нового, чтобы никто не мог больше с ним связаться по давней службе, он ушел с работы, как ему и рекомендовали сразу, как только получил деньги за последнее дело, взял с себя слово, что больше отголоски похоти и грязи не коснутся его ушей и тем более тела, но все же оставалось загадкой, что именно от него хочет потребовать незнакомый номер, участивший свои звонки ближе к обеду. Освободившись от уроков и добросовестно уйдя на перерыв, Пак все таки решился перезвонить, усаживаясь на свободную лавочку с подругой где-то в сквере школьной зоны отдыха напротив скромного маленького фонтанчика, куда иногда ребята приходили, чтобы освежиться или бросить монетку на удачу перед ответственным уроком. На худых коленях парень разложил контейнер с кусочком бенто торта, каким его угостила знакомая рядом, говоря, что готовила вчера сама с более продуманной граммовкой продуктов, чем в прошлый раз. Краем глаза поглядывая на нее, парень поднес телефон к уху, вслушиваясь в гудки и ощущая, как по ногам пошел холодок, а ветерок начал нести влагу с фонтана в лицо Чимину. — Вы что-то хотели? - выслушивая на той стороне облегчение, что удалось дозвониться до Пака, мужчина с тяжелым дыханием, словно он куда то спешит, перешел сразу к делу, не теряя ни секунды. — Это ты нас выдал? Сейчас же отвечай! - вспомнив в этом голосе одного из друзей Шонбина, что присутствовал при составлении сделки по устранению одного американского клиента клуба "Шутка", Чимин несдержанно выдохнул застоявшийся в легких воздух, дослушивая остальную часть обвинений. - Из-за тебя всё это началось? — А я ведь говорил, чем всё чревато. Моя роль была исполнена, и я получил то, на что рассчитывал, остальное мне неинтересно... — Хочешь сказать, что ты не сдавал нас? Тогда каким образом за одну неделю иностранный киллер избавился от Шонбина и Шивона? - глухой звук захлопнувшейся двери автомобиля и информация о месте следующего прибытия послышалась с той стороны, пока бизнесмен задавал вопрос и разговаривал с Паком. — Я не знаю, это не мои проблемы. — Ты можешь быть следующий, так что не расслабляйся. — Будьте добры удалить мой номер и больше не звонить. Если будут какие-то проблемы, я сам разберусь. — С киллером разберешься? И что ты сделаешь, отсосешь ему? И думаешь, что он тебя пощадит? — В любом случае, лучше беспокойтесь о себе. — Пф, да что ты гов... - неожиданно на другой стороне телефона послышались громкие машинные гудки, а после звук ужасного столкновения, с грохотом оглушивший Чимина на всё правое ухо. Глаза широко раскрылись, а руки словно застыли в воздухе, не в состоянии сбросить вызов. Через пару секунд прогремел взрыв, а на тихое "ало, что случилось?" больше никто не отвечал...