Юность

*** – Олечка, вставай, у нас сегодня праздник. Оля разомунула глаза и потянулась спросонок. – Я что-то ничего не понимаю. – Дети сегодня остаются с папами, а мы с тобой развлекаемся. Оля с Мариной оделись и поехали в кафе, а после прикупили себе и детям новые вещи. – Боже мой, хоть куда-то выбрались дальше двора и без младенцев на руках. – О, да. Кажется, прогулка закончилась, молоко протекло. – Всё, помчали. – Марина опасалась за возможные осложнения Оли. –Мам, можно я задам вопрос? Только очень интимный, мне очень неловко, но больше спрашивать некого. – Ну, конечно, можно. Осторожно, сколько, руку давай. – Марина подхватила Ольгу под локоть и они осторожно ступали по наледи. – Как скоро после родов ты смогла заниматься сексом? Моё тело очень изменилось, меня бесят эти растяжки на бёдрах. Мне стыдно раздеваться при Паше. Вот и вчера я ему отказала, не только потому что устала. – Оля, он тебя очень любит, и пара растяжек ничего не решает в данной ситуации. Скорее всего, он даже не заметит. Но я понимаю, о чём ты говоришь: у меня, вообще, растяжки были на животе, на груди, я смогла раздеться только год спустя. Пашин папа всё это время пытался донести до меня, что мой внешний вид никак не отразился на его желании. Но я всё равно чувствовала себя неловко. – Ну вот мы пришли. – отметила Оля. – Спасибо! *** – Мальчики, привет. Скучали? – Да как-то не пришлось. Присесть некогда: то один заплачет, то вторая. Пока одевались на прогулку, сто потов сошло, вот уложили недавно. Чёрт, бульон! – Паша побежал на кухню снимать накипь, пока Кирилл Александрович боролся с грязными ползунками и распашонками. – Маринка, я скучал. – сказал мужчина, выходя из ванной. – Что невесело? А мы так каждый день живём. – злорадствовала Аверина. – Мам, ну хватит издеваться. – донеслось с кухни. Оля прошмыгнула в комнату, накинула халат и ушла в душ. Стройная девушка с мокрыми волосами, обёрнутая в полотенце, шла в спальню, Паша, наблюдавший эту картину сквозь дверной проём, отложил приготовление пищи и проследовал за Олей. – Пашка, что ты делаешь? – спросила Оля, ощущая на теле его горячие прикосновения. – Хочу тебя, прямо здесь, прямо сейчас. – ответил он, целуя её в шею. – Паш, я не хочу второго ребёнка, и вообще... Паша закрыл дверь и продолжил целовать любимую. – Мартынова, ну ты тёмная — мир давно придумал презервативы. Скинув брюки и размотав полотенце Оли, Паша резко в неё входил, ощущая, что его член хлюпает внутри Оли. – Паша, быстрее, ещё быстрее! – умоляла девушка и прижималась к нему ближе. От нахлынувшей страсти она царапала его спину и громко стонала, сейчас ей было всё равно, что и мама Паши, и её отец слышат и понимают, чем занимаются их дети. – Пашенька, как же хорошо... – Оль, может, переедем обратно? – Ещё скажи к твоему отцу. – А что не так с моим отцом? – Паш, он, наверное, очень хороший человек, но он серьёзно болен. – Вот я сейчас чуть-чуть не понял. – он нежно провёл рукой по её щеке. – Паш, он зависимый от алкоголя. Я не хочу, чтобы Ариша это видела. И хотя Паше было больно слышать подобные речи в адрес отца, он понимал, что Оля права.