Дожить до рассвета

Мы с Янеком и Гусликом стояли на берегу реки. Ока неспешно плыла куда то на север. Берег был присыпан снежком, в котором с радостным лаем носился Шарик. Серая вода с самого края была прихвачены ледком. Да, декабрь. Не люблю зиму. Холодно, мокро, вечный ветер. Поскорее бы весна, а за ней и лето. Гуслик с Янеком заворожено смотрели на серую воду, а я отошла от них и присела на корточки лепя небольшой снежок. - Висла шире, намного шире, - сказал Янек Еленю. Тот покачал головой и возразил ему. Я в этот спор о Висле не ввязывалась, видела я её всего пару раз. Один раз, впервые, когда приехала в Варшаву после смерти родителей. Я ехала на поезде по мосту через Вислу, рядом сидел дядя Андрей. Он тогда мне показала в окно и сказал: - Смотри, Таня, это Висла. Потом я её видела ещё раз, когда приезжала на Рождественский бал, в последний год в училище. Даже зимой она не замерзала. Но тогда мне было как то не до реки. И последний раз был, когда я уезжала учиться во Вроцлав. Тогда я стояла на её берегу возле самой воды и смотрела, как она бежит вдаль. Это был порог моего нового этапа жизни и у меня через полчаса должен был быть поезд. Висла - первое и последнее что я увидела в Варшаве. Для меня она стала символом новой жизни. А Гуслик всё рассказывал Янеку про свой дом, про кузнецу, про Польшу. Парни помнили каждый свою Вислу: один - широкую, другой - узкую. И каждый помнил свой дом. Словно сама эта чужая земля старалась походить на дом для солдат с орлами на шапках. А я не знаю где мой дом. Так что для меня это просто Ока, просто очередная река. - Вот мы и стали танкистами. - Солдатами да, а танкистами... - Гуслик покачал головой, - когда нам дадут ещё эти танки. Вот же философы. Оба. Поэтому я запустила в Еленя снежок. Он попал ему точно в плечо, заставив обернуться и тотчас присесть на корточки, лепя свой снаряд. А я успела запустить ещё один в Янека. - Ну держись, Янка. Сейчас мы тебя...! И в меня прилетело снежком от Гуслика. Я засмеялась и уклонилась от снаряда Янека. - Это ещё кто кого! Мы бегали по берегу Оки как дети малые и смеялись, кидаясь снежками. Нам было весело. Вроде взрослые люди (Янек не в счёт), а хотим жить как дети. Да... Война. Все торопятся надышаться, все торопятся жить. Шарик, который до этого с радостным лаем носился вокруг нас, вдруг насторожился, прижал уши. Янек наклонился к нему: - Ну, Шарик, кого ты там учуял? Конечно же пёс не ответил. Было бы странно, если бы он заговорил. Но вот шерсть у него на загривке поднялась дыбом. Откуда то со стороны доносился глухой гул. Земля под ногами мелко задрожала, а потом послышался лязг металла. Гуслик с Янеком мгновенно подобрались и насторожились. Мы зашагали обратно в лагерь, Шарик на полусогнутых лапах бежал за нами. Парни похоже волновались. А мне то что. Я знаю, что это танки прибыли. Мне Ен сказал, что уже сегодня они должны быть. Мы подходили всё ближе к дороге в лагерь. И среди леса показались овальные силуэты. И спустя пару секунд на поле выскочил танк, поднимая в воздух тучи снега и грязи. За ним показался второй, третий, пятый... Они двигались друг за другом с короткими интервалами. Гуслик и Янек пораженно смотрели на ревущие машины, а потом в один голос воскликнули: - Танки! Прям капитан очевидность. Оба. Что же это могло быть кроме танков? Мы же танкисты, а танков всё не было и не было. Должны же были они когда нибудь появиться. Парни сорвались с места и побежали в лагерь. Шарик конечно же впереди всех. Я покачала головой (ну как дети малые, честное слово!) и побежала следом. Бежать было тяжело. Вообще по полю бегать нелегко, а тут ещё и снег к сапогам лип, оседая тяжестью. Так что когда мы добежали, то танки уже стояли ровной колонной, а какой то человек рапортовал генералу о прибытии. Генерал кивал, а потом пожал руку солдату, развернулся и куда то пошел. Ну и ладно. Не трогает нас и на том спасибо. Мы с парнями подошли к ближайшей машине. Я с щемящим сердцем оглядела номер "102". Ни имени, ни ладоней у него на боку пока ещё не красовалось. Но это ненадолго. Буквально пару месяцев и эта безликая машина, станет гордостью танковой бригады. В воздухе остро пахло машинным маслом, металлом, гарью и землёй. Шарик стоял возле ног хозяина, вздыбив шерсть на загривке и настороженно нюхал незнакомые запахи. А Янек и Гуслик наперебой восхищались машинами. А как по мне, то танк как танк. Т34-85. Неплохое оружие. Хорошо зарекомендовало себя в военных действиях. Более просторен, чем его предшественник. Экипаж 5 человек. Предельная скорость кажется около 70 км в час. Пока я вспоминала учебник по тяжелой бронетехнике Янек и Гуслик восхищенно трогали руками броню танка. Они с трепетом касались пальцами грязного металла, чувствуя вибрацию мотора. - Осторожно, а то сломаешь. Из за танка вышел Ольгерд собственной персоной. Я не сразу заметила его, ведь перед глазами у меня до сих пор стоял Т34 в разрезе и в разобранном состоянии. Вот что значит, вбитые знания. А когда я таки заметила парня, то сначала не поверила своим глазам. Я ж до сих пор отказывалась верить в то, что правда попала в фильм. В реальной жизни Ольгерда Яроша никогда и не существовало. Был поручик Тюфяков. Но выглядел он по другому. А это - настоящий, всамделишный Ольгерд! Кумир моего детства в плоти и крови. Мечты всё таки сбываются. - Вместе будем служить, товарищ, или вы только танки пригнали? - - - спросил Гуслик у него. - Пригнали. Если удастся, то до самого Берлина доведём. Приказ такой. Ох, Ольгерд. Приказ то он конечно приказ, но вот только именно ты до Берлина и не дойдешь. Ребята то дойдут, а ты останешься под Гданьском... Я смотрела на поручика и понимала, что сделаю всё, что смогу, чтобы он выполнил приказ. Я то что? Я вообще то уже мертва. В своём мире. Я так думаю. Может это вообще всё просто предсмертная галлюцинация моего мозга? Вдруг у меня тогда в автобусе просто стало сердце и всё. Да и не мой это мир. Делать мне здесь нечего. Но не буду о плохом. С проблемами надо разбираться по мере их поступления. А лейтенант тем временем назвался и протянул руку, предлагая знакомиться. Первым представился Гуслик. За ним Янек. Когда Ольгерд пожимал ему руку, то спросил: - А лет тебе сколько, Ян Кос? Янек надулся как мышь на крупу. Вон даже командир его экипажа считает малым. Но тем не менее он буркнул в ответ, что ему 17. Ну да, конечно Янек, мы так и думали. Хотя в ХХ веке все выглядят старше, чем у нас. Мне 23, но я выгляжу едва старше Янека. Как бы Ольгерд меня не попёр из экипажа. Мол девчонка, да ещё и малая. Но нет, обошлось. Ольгерд протянул мне руку для знакомства. Я представилась. Он лишь удивился, почему я не при штабе. А я всё свалила на Зенека. Ему хуже не будет, а про наш догов я распространяться не очень хочу. О нём знают лишь двое. А тайна, которую знают трое, уже не секрет. После завершения знакомства, Ольгерд облокотился на танк и обвел его рукой. - Ну что ж. Теперь буду вас учить, пока лучше меня обращаться с ним не научитесь. Внутри машины что то стукнуло, зашуршало (как мышь под печкой) и из переднего люка стал появляться механик. Как только Шарик его увидел, то сразу приветливо тявкнул и полез к парню обниматься. - Что за безобразие! Только нос высунешь, а уже сразу собаки лезут целоваться. А вот у нас в Грузии... Лицо Янека тотчас посветлело. Он радостно воскликнул: - Григорий! Гжесь замер, разглядывая Янека. Такое чувство, будто фильм на паузу поставили. А нет, отмерз. - Я то Григорий Саакашвили. А ты кто? - Неужели не узнал? А собака помнит, как ты ему сахар давал. А меня не узнаешь? - Янек! - узнал его Саакашвили. Не прошло и пол года, - Товарищ лейтенант, а я его знаю! Это ж мой друг. Мы с ним дрались, пока не сообразили что война общая - и его, и моя. - Гора с горой не сходится, а человек..., - резюмировал Ольгерд и усмехнулся, - но я ничего не понимаю. Гуслик с ним согласился. А мне Янек в поезде рассказывал о своей драке, да и фильм я видела. Так что я в двух словах рассказала парням в чём дело. Янек согласно кивнул, подтверждая мои слова. - Григорий, я с тобой в одном экипаже буду. Хочешь? - И я тоже, - вклинился Гуслик. - - - - И Яна с нами, - продолжил Янек. - А меня, командира танка, чего ж не спрашиваете? - вмешался Ольгерд. Да, лейтенант, тут уже всё решили без тебя, - Не знаю подойдете ли вы. Сначала надо посмотреть, что вы умеете. Вот как Григорий. Покажи им, Гжесь. Грузин оживился. - С гвоздём? Поручик кивнул. Гжесь полез в машины. Внутри что то хрустнуло, звякнуло и грузин снова появился на свет с гвоздём в руках. Его торжественно вручили Ярошу, и парень снова скрылся в машине. Лязгнул, закрываясь люк. Поручик подошел к небольшой сосенке, что росла рядом и воткнул в её кору гвоздь. - Давайте отойдём в сторону, - махнул он нам рукой. Мы с парнями послушно отошли. Взревел мотор танка. Минута, и гвоздь вошёл в дерево, как нож в масло.Радостный грузин вылез из танка. Мы с парнями уважительно похлопали ему. Действительно впечатляет. - В тигра нужно стрелять так, чтобы шкуру не попортить. Так и танк водить надо, - Григорий подбежал к нам и остановился, гордо оглядывая плод своих трудов. - Тонкая работа! Вот что значит старый вояка. Прокомментировал Гуслик сие действие. Мы с Ольгердом синхронно фыркнули. Тоже мне старый вояка. Он и в боях то не участвовал. Да и сколько там ему? 20 вроде. Не такой уж он и старый. У нас с ним разница в 3 года, а я ещё точно не стара. Хоть и имею (или буду иметь?) звание лейтенанта. - Григорий-то старый вояка? Он и на фронте то не был. Форму год как носит. Видимо мы с Ольгердом мыслим в этом ключе одинаково. Чувствую себя тётей, приехавшей к малолетним племянникам. А Ольгерд тогда дядя, получается. Мы то их старше будем. Мне скоро 24, а ему 25. На фоне 16-летнего Янека, носящего форму всего неделю, чувствую себя до невозможного старой. Ольгерд ещё ладно - он наш командир всё таки. А я как бы рядовая. Но мне 23. Да, рано пришла старость... - А вы, товарищ лейтенант, разве от рождения танкист? - спросил Янек. - От рождения мы все одинаковые - сыновья у матери с отцом, - ответил ему поручик. Я только буркнула себе под нос: "или дочери", - Я никогда не был кадровым военным, пока война не началась, - продолжил он. А я опять бурчу сама себе: "а я была", - Я..., - он рассмеялся и стал рассказывать нам про одно из облачков на небе. Метеоролог, значит. - Ну что, мы с Григорием показали, что умеем. Он водит танк, я гадаю по облачкам. Теперь вы. Мы с парнями переглянулись. Гуслик пожал плечами и подошёл к несчастной сосенке. Поплевал на ладони, обхватил рукой гвоздь и напрягся. Гвоздь вышел из ствола дерева буквально за пару секунд. Потом Елень завязал этот гвоздь (в палец толщиной, попрошу заметить) в узел и протянул поручику. Тот усмехнулся, взял колечко и подкинул его на ладони. - Кто знает, может ты бы ещё и сгодился в экипаже, но вот твои товарищи..., - Ольгерд повернулся к нам, - Кос, слишком уж ты молод. Да и ты Яна, мало того, что его, - Ярош кивнул на паренька, - ровесница, так ещё и девушка. Вам бы где нибудь при штабе. Жизнь в танке тяжелая. Это вам не в тракторе по полю кататься. Чья это я ровесница?! И что это за сексизм? Вот даже Зенек, которого в фильме противным показали, признал, что я сгожусь. А этот поручик... - Мне 23 вообще-то, - да, я таки возмутилась. Хоть малолеткой считать не будут. Но я наткнулась на удивлённые взгляды всех присутствующих. Да, видимо по мне не скажешь, что я такая старая. - Сколько? - выдохнул Янек. Ах да, ни он, ни Гуслик никогда не интересовались сколько мне лет. А зря, а зря... - 23, - повторила я, - Так что с Янеком мы точно не ровесники. Я его на 6 лет старше, - а это в ваш огород камень, господин поручик. - Всё равно вам обоим будет проще 3 десятки выбить, чем попасть ко мне в экипаж. - А если выбью, возьмёте? У нас завтра как раз стрельбища. Придёте? - уточнил Янек. - Да хоть 5, - нет, ну правда, что такое 3 десятки для человека, который с 11 лет автомат в руках держит. Раз плюнуть. Я ему 3 десятки выбью хоть стоя, хоть лёжа, хоть в движении. Как ему больше нравится. - Посмотрим, - отмахнулся от нас поручник. - Товарищ лейтенант, если слово вылетело, то не надо гнаться за ним, как кошка за воробьём.... Бригада стреляла на следующий день с самого утра. Треск от сухих выстрелов винтовок разносился по лесу. Но наша с Янеком рота по расписанию была лишь только ближе к полудню. Стрелять начали правофланговые - самые высокие. Да, за эту неделю наша рота научилась быстро и с первого раза строиться в две шеренги и каждый знал где, как и за кем он стоит. Гуслик выбил 24 очка из 30. Неплохой результат. Я стояла в первой линии перед Янеком поэтому на огневой рубеж мы выходили вместе. Ольгерд и Григорий смотрели стрельбища с самого утра, но когда мы вышли на точки, то подошли ближе. Было видно, что Янек волнуется. Он более резко и нервно зарядил винтовку, чем обычно. А перед выстрелом сделала пару глубоких вдохов, явно успокаивая себя. А вот я не волновалась от слова совсем. Ну да, стрельбища. Ну смотрят под руку и пусть смотрят. Я залегла и прицелилась. Мои с Янеком выстрелы прозвучали почти синхронно. Потом мы с Янеком поднялись и пошли к мишеням. В моей ровно три десятки, а вот в мишени Янека только 2 дырки. Ну он походил там, кругом, нашел ещё одну гильзу и предъявил по ручнику. Тот осмотрел их, подкинул на ладони и усмехнулся: - Ещё теплые. Потом осмотрел мою мишень. Похлопал по плечу и сказал: - Не знал я, что вы такие снайперы. - Возьмёте? - сколько же в голосе Янека надежды. Нельзя разочаровать ребенка. - Возьму. Обоих. - С собакой? - С собакой. Только вот Яне придётся ещё научиться петь. Ее место будет рядом с механиком, справа. Нам нужен стрелок радист, а ты, Янек - будешь наводящим. Паренёк просиял. А у меня как то на душе полегчало. Пронесло. Меня взяли! Хотя куда бы он делся. Я то кадровый военный в своём мире, воинское дело знаю получше некоторых. Так что ты без шансов. Но все равно так хорошо!