love to hate me

Алина шла следом за Этери Георгиевной. Она всем своим телом ощущала прожигающий взгляд карих глаз. И это ощущение ушло только тогда, когда она свернула за угол и уже не попадала в поле зрения Глейхенгауза. Что, черт возьми он вообще здесь делал? Этери говорила, что у него отпуск, который должен был продлится не менее месяца, а то и больше. Никто в «Хрустальном» даже не говорил о его скором возвращении на работу. И девушка надеялась, что этого времени ей бы хватило решить все накопившиеся проблемы, чтобы потом больше никогда его не видеть. Сегодня у Алины по расписанию был выходной, но вчера поздно ночью на телефоне фигуристки появилось сообщение о том, что ей надо придти к одиннадцати в «Хрустальный» для разговора. Странно, но сообщение совершенно не напугало девушку. Наоборот, оно даже вызвало некую уверенность, что Этери приняла своё решение насчёт смены хореографа и если повезёт, то оно будет положительным. До Алины доходили слухи, что за эту неделю их штаб уже нашёл нового хореографа, им оставалось только обсудить несколько нюансов работы и заключить контракт. Теперь девушка надеялась, что это все произойдёт как можно быстрее. Этери Георгиевна открыла дверь тренерской, жестом приглашая Алину войти. Фигуристка не помнила, когда последний раз была в этом кабинете. Обычно здесь происходили не самые приятные разговоры тренера и подопечных. Сев, на кожаное кресло, стоявшее напротив стола. Алина начала выжидать, когда ее тренер начнёт разговор. Этери почему-то предпочла не садиться в своё кресло, а подошла к окну и внимательно наблюдала за улицей, словно искала там ответы на все свои вопросы. — Ты догадываешься зачем я тебя позвала? — строго спросила Тутберидзе. — Да, это насчёт смены хореографа и постановки новых программ, как я полагаю, — ответила девушка. Этери глубоко вздохнула и покачала головой. — Я не знаю, что у вас там произошло. Ваши личные дела касаются только вас до того момента, пока они не перетекают сюда, в спорт. Я не могу позволить тебе сейчас менять хореографа, когда программа уже готова и впереди важные соревнования. — Но, Этери Георгиевна… — начала Алина, но тренер не дала ей договорить. — Не хочу ничего слышать о смене хореографа. Ничего. Я приняла это решение и ты продолжишь работать с Глейхенгаузом. А все ваши личные отношения вы будете оставлять у входа в «Хрустальный». — Этери Георгиевна, я все понимаю, Вы хотите быть уверены в том, что я завоюю ещё больше медалей. Но Вы же знаете как я усердно работаю, я смогу откатать новую программу, если дать мне сейчас нового хореографа. У меня достаточно времени, — Алина пыталась ухватиться за любую соломинку лишь бы не возвращаться к нему. На лице тренера появилась усмешка. — Интересно, что же такого тебе сделал Даниил Маркович, что ты сутками готова быть на льду, лишь бы не проводить несколько часов с ним на тренировке. Этери пронзительно смотрела на свою воспитанницу. Алине казалось, что в этот момент Тутберидзе залезла в мысли девушки, доставая от туда все воспоминания о той ночи. Загитовой так хотелось стереть их все до единого. Не только о той ночи, нет. Она хотела выбросить все воспоминания о нем; о всех его мимолетных прикосновениях; о его поддержки; о том как она плакала у него на плече из-за неудачной первой любви. Обо всем. — Ничего такого не произошло, о чем Вам стоило бы беспокоиться, Этери Георгиевна. Творческие разногласия, — говоря это, Алина смотрела в пол. Она знала, что стоит ей взглянуть в глаза Этери, то она сразу поймает ее на лжи. — То есть все это время у вас не возникало разногласий, а тут вдруг появились? — Да, именно так. Вы сами должны понимать, что такое может возникнуть в любой момент. Позвольте нам отдохнуть друг от друга, — Алина наконец подняла свой взгляд на тренера. — Кто бы мне дал отдохнуть от всех вас. Алина, мое решение окончательно… Казалось, что воздух в груди Алины закончился. А на глазах появились слёзы. «Не смей плакать!» —… но есть поправка. Ты продолжишь работать с Глейхенгаузом до чемпионата мира, который уже не за горами. После можешь делать, что хочешь и я не буду препятствовать. Нам нужна медаль ты услышала меня? — Да, — Алина была на грани, она старалась глубоко дышать, чтобы не разреветься прямо здесь. — Отлично. Жду тебя завтра на тренировку, — напоследок произнесла женщина. Алина молча встала и вышла из кабинета. Пелена слез и ярости стояла перед ее глазами. Она не видела куда шла и делала это скорее интуитивно. Отойдя подальше от тренерской, она открыла первую попавшуюся дверь. Это оказалось какое-то кладовое помещение. Закрыв дверь, Алина упала на пол в дальнем углу комнатки. Слёзы неконтролируемым потоком потекли по ее щекам. Девушка тихо всхлипывала, надеясь, что снаружи ее никто не услышит. Никто. Особенно он. Она понимала, что если Даниил увидит ее плачущей и попытается успокоить, то у неё не хватит сил сопротивляться ему. Она как и раньше прижмётся к нему, положив голову на его плечо, а ее слёзы будут пропитывать его одежду до тех пор пока она не успокоится. «Нет, нет, нет, не надо даже думать о таком ходе событий. Он больше не придёт и не успокоит тебя. Ты должна забыть его». И как только Алина не пыталась выбросить его из своей головы. Пыталась не думать о нем каждый раз перед сном; не заходить постоянно на его странички, следя за статусом «онлайн»; не читать новости о нем. Она правда старалась. Загитова не знала сколько она просидела в этой кладовке. Когда слёзы иссякли девушка осторожно встала с пола и привилась искать свой телефон в сумке. «Черт». Именно эта фраза пронеслась в голове девушки, когда поняла, что видимо забыла его дома. Девушка осторожно открыла дверь кладовой, убедившись, что в коридоре никого нет, она вышла из своего убежища. Алина понятия не имела сколько сейчас времени, но судя по тому как было тихо, то она предполагала, что был уже вечер. Неужели она так долго сидела там? Алина проходила мимо зеркала, когда увидела как тушь растеклась по ее лицу. — Вот черт, — выругалась девушка. Она не могла выйти на улицу в таком виде. А это значило, что ей надо попасть в туалет, чтобы смыть все эти разводы туши. Загитова надеялась лишь на то, что тренировки были уже окончены у большинства фигуристов и она никого не встретит. Дойдя до ближайшей уборной, Алина осторожно зашла туда. Осмотрев все кабинки и убедившись, что здесь пусто, она подбежала к раковине и принялась тереть лицо. Благо тушь легко смывалась. «Надо купить хорошую водостойкую тушь» Мысль пронеслась в голове Алины. Приведя своё лицо в порядок, она также аккуратно вышла из уборной и направилась к выходу из «Хрустального». Выйдя из дверей здания, первое что она увидела — проливной дождь и темноту. Из-за дождя практически не было ничего видно дальше вытянутой руки. — Да твою ж мать, — Алина была готова закричать от безысходности. «И как мне теперь добраться до дома? Пешком это вообще не вариант, а вызвать такси без телефона не получится» Она уже отчаялась вообще уйти отсюда хоть куда нибудь, когда мелькнули фары подъезжающей машины и открылась пассажирская дверь, а водитель крикнул «садись», но из-за звуков дождя и темноты Алина не понимала, кто за рулем. Но и выбора у неё не было. Она мигом прыгнула в машину, закрывая за собой дверь. — Куда… — мужской голос не договорил и Алина поняла почему. Если минуту назад ей казалось, что этот день не может стать хуже — он стал. Она не могла поверить, что сидит сейчас так близко к человеку, которого она пыталась ненавидеть. Алина боялась посмотреть на него. — Алина, — так тихо прошептал Глейхенгауз, что девушка только чудом это услышала. Фигуристка принялась разглядывать свой маникюр. Лишь бы только не посмотреть ему в глаза. — Закажи мне такси, деньги переведу, когда приеду домой. Телефон забыла, — сухо произнесла Алина, хотя в ее душе играла буря эмоций. В машине повисла тишина, которую никто из них не решался нарушить. Алина слишком боялась лишний раз заговорить с ним и сказать то, что не следует говорить своему хореографу. А почему молчал он, она могла только догадываться… — Зачем тебе такси, — наконец прервал тишину мужчина.— Я могу тебя довезти до дома, мы же все-таки не чужие люди с тобой. Алина почувствовала, как после этих слов в груди вскипала злость. «Не чужие люди» — Мы были не чужими людьми, — поправила Алина. — А сейчас… Даниил Маркович, давайте вы просто отвезёте меня домой или вызовите такси. Я не хочу с Вами разговаривать. Девушка все ещё продолжала смотреть на свои ногти. Но она чувствовала как взгляд хореографа прожигал ее. Спустя несколько минут машина тронулась с места. Всю дорогу они ехали молча, но все пространство в машине заполняло напряжение между ними. Алина чувствовала, что Даниил хотел ей что-то сказать, но не решался. «Он боится. Ему не хватит смелости сказать тебе хоть что-то» Они подъехали к дому в котором жила Алина. Но когда машина остановилась, то Алина не спешила выходить. Где-то глубоко внутри она надеялась, что он скажет хоть что-то… Но мужчина молчал. Она сидела так минут десять, а затем молча выбежала из машины и быстро зашла в подъезд. Добравшись до своей квартиры, Алина первым делом нашла свой телефон и посмотрела все сообщения. Раздевшись, она накинула на себя шелковый халат, собираясь идти в душ, но в дверь постучались. — Да кто там ещё, — проворчала девушка. Ей совершенно не хотелось ни с кем разговаривать. Но и проигнорировать настырные стуки и звонки в дверь она не могла. Посмотрев в глазок, Алина почувствовала как силы покидают ее. Там стоял Даниил. Он был весь промокший до нитки. — Алина, открой! Я знаю, что ты за дверью. — Уходите, — это слово очень тяжело далось Алине. Ведь часть ее хотела, чтобы он пришёл и сказал ей, почему он тогда так поступил. А другая, разумная, часть знала, что она сразу же простит его стоит ему только появиться, поэтому не стоит пускать его и повторять ошибки прошлого. — Алина, я прошу тебя, пожалуйста, дай мне шанс поговорить с тобой, — его голос казался очень уставшим. — Прошу, дай мне шанс всего один шанс… Алина ощущала как внутри неё идёт борьба разума с сердцем. Она помнила, что он сделал ей больно, но также помнила все те моменты, когда он единственный, кто поддерживал ее всегда. «Просто ты тоже боишься этого разговора, слабачка» Эта мысль обожгла разум Алины. Нет, она не должна бояться. Она уже не маленькая девочка. — Алина, — донёсся голос Даниила. И Алина открыла ему дверь.