TALE OF A MARTYR IN XII PARTS

Настоящее

XII

      Нил просыпается в комнате, которую не узнаёт.       Первое, что он замечает, это частички пыли, танцующие в золотистом медовом свете, струящиеся из щели в белых занавесках. Он хочет провести пальцами по ним.       Второе, что он замечает, это боль в челюсти, как будто он сжимал её часами.       Тогда он понимает, что узнает комнату.       Он в доме Эбби. В гостевой комнате.       Он провел здесь около трех недель летом, прежде чем смог найти себе жилье.       Он не помнит, как попал сюда.       Нил делает глубокий вдох через нос, и выдох через рот.       Вдох       Выдох       Как раз тогда дверь тихо открывается, впуская Ники. Он замирает с рукой на дверной ручке. — О, — говорит он, его голос едва ли громче шепота. — Ты проснулся.       Нил моргает. — Проснулся ли? — спрашивает он, его голос такой же мягкий, и Ники грустно улыбается.       Он заходит в комнату, медленно приближается к Нилу, пробираясь сквозь частички пыли и отправляет их в неистовые водовороты. — Да, Нил, — говорит он. — Ты проснулся.       Нил ему не верит. Он не может ему поверить.       Надежда — опасная, тревожная вещь, и он хорошо знаком с тем, как сильно она может ранить. Как легко она может заставить тебя истекать кровью. — Эй, — говорит Ники, и только тогда Нил понимает, что он не смотрел на него. — Нил, послушай меня, — Нил изо всех сил старается не сводить глаз с Ники. — Ты в доме Эбби. — Я знаю, — шепчет Нил. — Банкет был прошлой ночью.       Нил хмурится. — Хорошо, — он шепчет. — Большинство из нас внизу, — говорит Ники. — Кевин с Ваймаком, и я думаю, что Дэн и Мэтт ушли забрать что-то из общежития, но в остальном мы все здесь.       Нил кивает. — Это реально, — говорит Ники, и тянется, чтобы прижать его руку ко лбу Нила.       Нил не понимал, насколько тяжело ему давалось дыхание, пока Ники не сказал это. Ощущения кислорода, попадающего на самое дно легких, достаточно, чтобы вызвать головокружение, заставляя его закрыть глаза.       Это простое действие почти затягивает его, но он цепляется за сознание, заставляя снова открыть глаза, мысль вводит панику обратно в его вены. — Где– — Эндрю внизу, — Ники прерывает его. — Рене заставляла его что-то съесть, когда я проверял в последний раз.       Нил смотрит на него.       Ники улыбается, глядя на его лицо. — Спокойно, — говорит он. — Он сидел прямо там, — Ники указывает на кресло с другой стороны кровати, которое Нил не замечал до тех пор. — Буквально всю ночь. Он чуть не отключился этим утром, так что Эбби заставила его уйти, пока он не съест что-нибудь и не попьет, и ему не разрешили видеться с тобой, пока он не сделает это.       Нил моргает.       Ни одно из слов Ники не имеет смысла.       Он чувствует, как его сознание покидает его.       Ники снова ему улыбается. — Все в порядке, — говорит он мягко. — Просто отдохни. Он будет здесь, когда ты проснешься.       У Нила нет особого выбора, ему не хватает сил сопротивляться, когда тьма тянет его вниз, снова.

***

      В следующий раз, когда он открывает глаза, комната снова пуста.       Пыльные частички двигаются дальше, исчезая вместе с солнцем.       Нил не знает, приснился ему Ники или нет.       Он почти уверен, что все это ему приснилось. Банкет. Рико. Жан. Даже последние несколько месяцев.       Он больше не знает, что реально.       И ему надоело сидеть на месте.       Беспокойство в его костях прямо противоречит спокойствию, которое окружает комнату, истекая кровью через окна.       Выйти из гостевой комнаты гораздо сложнее, чем он думает. Даже поднятие одеяла болезненно, холодный воздух сталкивается с ним и вызывает мурашки по его обнаженной коже. Стоять почти невозможно, это посылает волну головокружения так сильно, что он почти теряет сознание снова.       И тогда он замечает шрамы.       Или, скорее, их отсутствие.       Он смотрит на свои руки, на гладкую кожу его запястья, на чистую форму его пальцев при плохом освещении, где до этого были ряды совершенно прямых линий, чтобы напомнить ему, как много он боролся.       Он все еще не понимает, что происходит.       Другие шрамы все еще там. Он прикладывает руку к груди, и, конечно же, те, что от его отца, от побега, все еще там. Но шрамов от Остатков нет.       Его голова раскалывается, и он видит свое отражение в декоративном зеркале на противоположной стене.       У него голубые глаза.       Полностью голубые.       И нет никакой тьмы в отражении позади него.       Через секунду он понимает, что это может значить.       Через секунду дверь открывается, и вот так, все внутри него сжимается и резко останавливается.       Это Эндрю.       Это Эндрю.       Это Эндрю.       Это Эндрю.       Время искажается, и Нил шатается, земля как раскачивающийся корабль под его ногами; он понимает, что проигрывает битву с гравитацией.       Эндрю рядом с ним через мгновение.       Это происходит так быстро, в один момент Эндрю находится далеко, а в следующий он перед Нилом, и он чувствует руки Эндрю держащие его за плечи.       Он задерживает дыхание, ожидая, что все исчезнет в ужасном, удушающем крушении.       Но этого не происходит.       Впервые в бесконечных воспоминаниях Нила ничего не происходит. — Нил, — говорит Эндрю, и он звучит немного по-другому. Как будто все это время они говорили по разные стороны стеклянной стены, а теперь это стекло разбилось. — Дыши.       Нил делает выдох, который отнимает большую часть сил, и он больше не может ничего сделать кроме как упасть.       Но Эндрю ловит его.       Снова.       И снова.       И снова.       Снова и снова. — Дрю, — шепчет Нил, и руки Эндрю обхватывают его крепче.       От него пахнет сигаретным дымом и кофе.       У него теплые руки. — Это сработало, — шепчет Нил.       Эндрю ничего не говорит, но он не обязан, он просто держит Нила, и держит его, и этого достаточно.       Этого более чем достаточно.       Эндрю отпускает его, чтобы привести их обоих обратно в постель, и только тогда Нил понимает, как сильно он дрожит. Он не может оторвать глаз от Эндрю. Он не хочет.       Они всё ещё золотые, но меньше похожи на пули и больше на мёд в солнечном свете.       Нил медленно поднимает руки, чтобы взять лицо Эндрю, осторожно, не трогая его пока.       Эндрю делает глубокий вдох — Можно? — спрашивает Нил.       Эндрю выдыхает. Он кивает один раз.       С трепетом, который он копил на протяжении веков, Нил проводит большим пальцем по скуле Эндрю, восхищаясь веснушками там. Он позволяет своему взгляду задержаться на ресницах Эндрю, пока его вторая рука скользит за ухо, чтобы провести по волосам на затылке. Он хочет запечатлеть каждый дюйм кожи Эндрю кончиками пальцев, губами, но пока этого достаточно.       Этого более чем достаточно.       Глаза Эндрю закрылись, и он сидит совершенно неподвижно, как будто боится, что если он двинется, все растворится. — Это сработало, — говорит Нил снова, все еще шепотом, и Эндрю открывает глаза. — Если ты продолжишь говорить очевидное, — заявил он. — Я уйду.       Нил качает головой, улыбаясь, пока он проводит рукой по волосам Эндрю. Снова. И снова. И снова.       Снова и снова. — Я не верю тебе, — парирует он, и Эндрю смотрит на него. — Я хочу поцеловать тебя, — Эндрю резко говорит. — Да или нет?       Нил позволяет улыбке стать еще больше, что-то дрожащее и невероятно светлое наполняет его вены. — Да, — говорит он. — Да, Эндрю, да.       И Эндрю наклоняется вперёд, обхватив Нила за талию, позволив ему направить их рты вместе, и целует его.       И целует его.       И целует его.       И целует его.       И оба остаются там, где они есть, зарывая горе во вздохах.