Больше, чем кажется

Фотка совсем обычная. Таких в инсте сотни, если не тысячи, даже заумной надписи под ней нет. Только маленькое фиолетовое сердечко. На снимке, сделанном наскоро в тяжёлом полумраке клуба, высокий кудрявый мужчина с приятно-хитрым прищуром утыкается щетинистым подбородком в макушку другого мужчины, скуластого и кареглазого, абсолютно счастливого на вид. Фото выложено в пятницу, в двадцать три часа сорок семь минут по московскому. Ровно в полночь телефон Дениса разрывается трелью. Титов берет трубку, не озаботившись тем, чтобы прочитать имя звонившего, и сбрасывает вызов спустя ровно десять секунд после начал разговора, состоящего из одной короткой фразы из динамика: «Я встречаюсь с Игорем Громом». Дальше он слабо помнит происходящее, но к обеду следующего дня он едет по сонному пасмурному Питеру на супердорогой арендованной тачке от организации из разряда «luxury-gold-all-inclusive-for-your-ass». Денису похуй и не похуй одновременно. Он размашисто паркуется возле башни «Вместе», сумев развернуть машину сразу на три парковочных места, и решительно рвется навстречу... В общем, просто — на встречу. В свете последних событий многое кажется не столь важным. Как такового плана у него нет, потому что голова все ещё безумно трещит от бессонной ночи и выпитого накануне, а мысль о том, поверил ли Макс в его слезливую байку про внезапную помощь глупому младшему братишке, разъедает беспокойством, осложняя ситуацию. — Ты, блять, издеваешься?! — кричит Денис вместо приветствия, срывая голос до хрипа, как только стеклянные двери разъезжаются, впуская его в кабинет. Лёгкие выблюет, но не заткнётся. — Ты можешь в буквальном смысле обосраться, если будешь так орать, — флегматично отзывается Сергей, также игнорируя правила приличия. Он демонстративно отодвигает бумаги, но навстречу брату не встаёт. — Признайся, что просто бабла на нормальную звукоизоляцию не хватило, — Денис упирается руками в стол напротив Серёжи и выплевывает слова практически ему в лицо. Но голос все-таки понижает. — Братец, твою бы фантазию вместе с энергией, да в нужное русло. Глядишь и сервера бы лежали пореже, а то, что ни день, то сеть шумит, мол, опять твоя болталка не прогружается. Может, хочешь что-нибудь выпить? Резкие скачки по темам — это вообще Серёжина фишка. Вроде и душу отвёл — укусил, но слюни за собой учтиво вытер. — Ты просто смешон, — выдыхает Денис, дёрнув у Серёжи из рук начатую банку сладкущей дряни. Лучше бы виски с лимоном пил, честное слово. На диван старший Титов падает почти с разбега, не заботясь тем, что может облить обивку напитком — наоборот мстительно надеясь на это. — Устал? Серёжа даже не издевается. Он всегда был более спокойным и выдержанным, последовательным. И оттого, по мнению Дениса, конечно, менее гениальным. По большому счету, их электронные детища уверенно держались на одной строчке популярности, отвечая потребностям и запросам аудитории, несмотря на то, что запущены были с разницей в полтора года. Даже нулей в банках было поровну, что особенно бесило. А ещё Серёжа просто был таким, блять, Серёжей — со всем этим своим непроницаемым лицом, утонченным вкусом, лепниной на стенах кабинета, совершенно нежеманной скованностью на публике. Денису казалось, что он один знает, какой маленькой пафосной сучкой является его младший брат. С первого вдоха. Из матери вылезти не успел, а умничать уже начал. Денис физически ощущает себя неумелой карикатурой, мутным отражением. Это одновременно смешно, нелогично и банально. Чтоб притупить мерзкое чувство, Денис курит сиги в затяг с одиннадцати, с четырнадцати балуется травой, с девятнадцати пропускает дорогу — другую. Все как у людей. Помогает, правда, симптоматически. На фоне Серёжи он все равно чувствует себя хуже, грязнее, меньше, но не говорит об этом даже с психологом. И очевидного, оформленного в реальность, повода злиться тоже не находит. В какой-то момент Денис все же решает признаться хотя бы себе, что успех младшего брата подстёгивает, но не давит. И готовится к «большому разговору» с братом. Ровно до вчерашнего дня. Потому что общего у них, как оказалось, несоразмерно много. И является оно буквально громом среди относительно ясного неба. Каламбур так каламбур. — Нет, это уже слишком, — Денис снова вскакивает, распаленный собственными мыслями, опасно размахивает жестяной банкой. — Если ты собираешься ее в меня бросить, я вызову охрану. И тебя выведут из здания под руки. Как раз будет статейка для Макса. Денис замирает от возмущения, пропуская мимо ушей довольно значительный и очевидный факт. Серёжа не только знает, но и фривольно склоняет знакомое имя. — Ну ты и урод. Я хотел поговорить по-человечески, а ты... — Денис, ты как вошёл — глотку надрываешь. Где ты, и где "поговорить по-человечески"? Если хочешь продолжать в том же духе — я не останавливаю. Но лучше бы ты сел спокойно и послушал. Хотя бы для начала. Денис непонятно почему выполняет полупросьбу—полуприказ, затыкается, садится обратно на диван и принимается буравить взглядом глубину жестяного горлышка. — Я не знал, что ты с Максимом. И я не расстанусь с Игорем из-за этого. — Чего, блять? — Скажи, что пришел просить не об этом. У старшего Титова резко кончаются аргументы. И это бесит ещё сильнее. — Давай ты просто удалишь фотку из инста, и продолжим жить спокойно в семистах километрах друг от друга, без лишних драм и вопросов. Простые слова задевают неожиданно сильно, и Денис артачится чисто из принципа. — С хуя ли, господин Разумовский? Вот так по-чужому, выдавая собственную слабость. Против правил. С самого начала Серёжа работал под псевдонимом, для которого выбрал мамину девичью фамилию, оставив семейную старшему брату. Для последнего это не выглядело жестом доброй воли, скорее снисходительной подачкой. И когда Денис узнал, что Сергей официально сменил все документы, у него сорвало все оставшиеся хлипкие гайки. Это выразилось в пятидневном отвратительном загуле со всеми вытекающими и единственном, отправленном в пьяном угаре, смс, состоящем в основном из русского матерного, после которого он провисел в чс у Серёжи порядка двух месяцев. Денис его даже не осуждал, протрезвев и перечитав сообщение. — С того самого, с которого ты приволокся в Питер. Денис не выкупает шутку, потому что внезапно замечает, как устало Серёжа трёт красные глаза и переносицу, с трудом подавляет зевок, превращаясь в одночасье из ненавистного соперника в хрупкого и близкого человека, которому он мазал коленки йодом, читал книжки на ночь, к которому так отчаянно и необъяснимо ревновал родителей. Старший Титов буквально может ощутить на языке вкус собственного ублюдства. — Ты сам позвонил. — Я хотел, чтобы ты был в курсе, — честно отвечает Серёжа. — Но я рад, что ты здесь. И рад, что ты закончил истерику. Пожалуйста, скажи, что закончил, — быстро добавляет он и почти улыбается. Денис чувствует, что ещё не наорался. — Не подумай, что тороплю тебя, но я не спал две ночи и сейчас просто откинусь. Если у тебя все, может, поедем домой? Денис не знает — все у него или нет, но знает, что дом у него абсолютно точно в Москве. — Я, наверно, в отель. Тоже не спал сутки. — Если продолжишь козлить, то снова окажешься в чс. И уже на полгода. — Очень страшно, — отзывается Денис, не подозревая, что говорит правду.