Our Little Ember

      Скеппи не совсем понимал, как поднять волнующую его тему.       Супружеская жизнь была просто потрясающей. Даже слово «потрясающая» было преуменьшением. И они, к счастью, стали намного лучше во всем… что касалось обговаривания вещей между собой. Да, они все еще иногда ссорятся и спорят, но теперь это касалось только незначительных вещей, которые забывались спустя пару дней. Например, сколько яиц нужно использовать при приготовлении омлета, или следует ли оставлять окно открытым на ночь, вместо того, чтобы использовать охлаждающее заклинание, поддерживающее в спальне нужную температуру для сна.       Перепалки скорее были предлогом для получения безраздельного внимания со стороны другого и ожиданием примирения, что на самом деле чаще всего означало долгие и нежные поцелуи, нежели спокойный разговор.       Скеппи остекленевшим взглядом смотрит куда-то в стену. Предлог, что он раздумывает над неким предложением от Техно, — единственная причина, по которой за его спиной, прижавшись и мурлыкая, не сидел, согревая его, один жаждущий ласки иссушенный. Встряхнувшись от этих мыслей, он вздыхает, глядя на деревянную коробочку в своих руках. Он осторожно оглаживает её ребра пальцами, одновременно воодушевленный и испуганный при мысли о том, что в ней находится, защищенное от возможных падений мягкими изнутри стенками.       Он искал его несколько недель, пока не нашел подходящий. Прочный, яркий и надёжный. Тот, кто, как надеялся Скеппи, будет процветать, когда придет его время.       Но это было... очень серьезной темой, в которой он не был до конца уверен. Не был он уверен даже в том, какого ответа он хотел от Бэда. Не был уверен, какой будет его реакция даже просто от упоминания этой идеи. У них уже был Пушистик — маленький гиперактивный клубок белого меха, который они оба просто обожали. Но теперь он становился старше, и его, скорее, можно было найти дремлющим в лучах солнца, которые лениво ползли по полу их гостиной, чем где-либо еще. Все в их жизни было комфортно, стабильно и прекрасно. Не было ничего… ну, почти ничего, о чем он мог бы попросить.       Он ни на что не променял моменты, в которые рано утром лежал в постели с Бэдом, обернувшим вокруг его талии руки. Или тысячи моментов, которыми они делились изо дня в день. Они даже не пытались найти себе приключений, чтобы сделать свою жизнь интереснее и увлекательнее в глазах других: им было вполне достаточно их тихого маленького мирка.       И он хотел этого... всегда хотел именно этого. И то, насколько точно все сбывалось, было... Даже немного пугающе.       С юных лет он знал, что в конце концов хочет взять на себя подобную ​​ответственность. Правда, он не был уверен в том, как понять, когда он станет достаточно готов и уравновешен для этого. Да, он уже вырос, и чувствовал себя вполне достойным членом общества. Но сомнения в том, способен ли он ухаживать за чем-то настолько хрупким и сложным, не испортив все, что можно, никак не могли покинуть его головы.       Но Бэд, его милый, замечательный Бэд, и его спокойная привычка поддерживать его всегда, когда он в чем-то не уверен, указывая путь, – все это заставило его раздумывать надо всем серьезно. У него был тот, кто всегда был рядом с ним — даже в те моменты, когда хотелось, чтобы его не было. У него была опора, в которой он был полностью уверен, и это заставляло его поверить в то, что он... Нет, что они могут это сделать.       Единственная проблема...       Он понятия не имел, как его муж это воспримет. Будет ли он полон энтузиазма, или примет идею неохотно? Хуже всего было то, что он не был уверен даже в том, что чувствовал сам. Иногда ему хотелось просто выпалить свои мысли, веселые и печальные, не задумываясь о последствиях. В другие дни он глубоко размышлял над каждым сказанным словом, беспокоясь о будущем. И Бэд относился к этому спокойно — можно было сказать, что это было устоявшейся частью их жизни. И то, что задумал Скеппи, точно заставило бы их поменять весь ритм их жизни.       Но ему пришлось. Он должен был спросить, потому что сидеть, смотря в стену, и раз за разом представлять, куда может завернуть такой разговор... Это сводило его с ума.       К тому же это было единственной вещью, о которой он раньше не вдавался в подробности, объясняя свои обычаи и физиологию кристаллианцев. Процесс был, мягко говоря, непростым, и Скеппи был почти на все сто процентов уверен в том, что иссушенные делали подобное как-то по-другому.       Сомнения нужно прогнать, и просто поговорить с ним об этом. Выложить все карты на стол и надеяться, что это не станет концом света.       Хорошо, может быть, он немного преувеличивал опасность этого разговора, но можно ли его винить? Не каждый день ведь спрашиваешь мужа о том, хочет ли он завести ребенка.