Сомнения

Даше очень хочется, чтобы он заметил. Заметил фальшь, которой в их отношениях уже очень давно не было места. Понял, что что-то идёт совершенно не так, спросил, остановил, переубедил... Сделал, хоть что-нибудь, чтобы она засомневалась в своём решении. Ей кажется, что она оставила слишком много улик. И что не увидеть их может только совершенно слепой человек. Но Веник не обращает внимания. В утренней суете всем не до неё. Девочки ругаются, бегают по квартире, судорожно собираясь в школу и где-то между криками шепчутся. Даша, конечно же, знает, что они готовят сюрприз к вечеру. Пока она заплетает Аришкины волосы в косички, сердце болезненно сжимается. Она любит их всех до безумия. Но и оставаться с ними больше не может. Отец сказал бы, что это кризис среднего возраста и надо просто пережить, перебороть, перетерпеть... И точно не трусливо убегать из-за бунта тараканов в голове. Даша знает, какие слова ей обязательно сказал бы папа. И знает, что мама промолчала бы - просто выпорола, несмотря на возраст, узнай она, что задумала её взрослая дочь. Даша все это знает. Но так же Даша знает, что уходит она не от детей. И ждёт. Ждёт хоть какого-то знака от вселенной, который заставит её передумать и разобрать сумку, надёжно спрятанную в шкафу. А вселенная молчит. Да и её было бы просто не услышать в утреннем гвалте семейного гнезда Васильевых. А муж, полностью погруженный в мысли о работе, допивает кофе, целует её в щеку и убегает, сбивчиво пообещав сегодня прийти домой пораньше. - Мам, ну долго ещё?! Мы в школу опаздываем, - крик Сони выдергивает Дашу из размышлений и она замечает, что уже минут пять не может доплести косу младшенькой, задумчиво перебирая пряди волос. - Всё, уже закончила. Сонь, заберёшь сегодня Аришу из школы? Мне надо... в парикмахерскую. -Конечно, мам. И даже намекну папе, чтобы он заметил, а не как обычно. Соня улыбается слишком понимающе, а Даше хочется рвать на себе волосы или биться головой о ближайшую стену, как когда-то очень давно делал Веник. Но она заставляет себя улыбнуться в ответ дочери и погрузиться в суету утренних сборов последний раз. И когда входная дверь с громким хлопком закрывается за детьми, слезы прорываются наружу. Даша рыдает посреди прихожей и ненавидит себя, Веника и несправедливость жизни в целом. Сейчас ей как в восемнадцать лет очень хочется, чтобы все разрешилось само собой. Ну или чтобы открылась дверь, и её Веник, искренний и влюблённый, обнял её, усадил на колени и пообещал, что все обязательно наладится. Вот только так точно не будет. И от этого осознания становится ещё хуже на душе. Вытерев слезы, Даша идёт в спальню, чтобы забрать сумку, которую она собирала и разбирала раз двадцать за последнюю неделю. Открыв дверцу шкафа, она неосознанно пробегает глазами по аккуратно развешенным рубашкам мужа, не совсем понимая почему это её сейчас волнует. Взгляд цепляется за старую клетчатую рубашку, которую она дарила ему несколько лет назад. - Он все равно не заметит, - в гулкой тишине пустой квартиры её голос звучит практически отчаянным криком. Даша вытаскивает её из шкафа и заталкивает в свою сумку. Рубашка пахнет кондиционером для белья и слегка одеколоном Веника. Эта рубашка пахнет домом, и Даше кажется, что такую слабость она может себе позволить... ...И когда поздно ночью она засыпает в холодном гостиничном номере, кутаясь вместо пижамы в рубашку мужа, Даша думает, что она обязательно во всем разберётся. А Веник замечает пустую вешалку в шкафу тем же вечером.