Spanktober

      Василиса сидела в своём кабинете, заполняла бумажки и вот уже пятый урок подряд радовалась тому, что дети, видимо, вели себя хорошо. Четыре с половиной урока без порки — событие достаточно редкое. Но как раз когда она, отвлёкшись, задумалась о том, как это всё-таки славно, в дверь постучали — громко, настойчиво, — и тут же влетели в кабинет, не дождавшись приглашения. Она хотела было рявкнуть на нарушителя спокойствия, но, подняв взгляд, передумала.       На пороге стояла десятиклассница Варя Королёва, непривычно эмоциональная, непривычно небрежно одетая, раскрасневшаяся… И очень коротко стриженная.       — Вася… Эдуардовна! — выдохнула вместо приветствия.       — Добрый день, — Василиса отложила отчёт и окинула девушку заинтересованным взглядом. — Сменила имидж?       — Ага. Можете меня за это быстренько выпороть — и я побегу?..       Пришлось вскинуть брови.       — Не тараторь. У тебя что сейчас?       — Физкультура.       — Значит, у нас есть ещё целых тридцать минут. Сядь, — она указала на стул напротив себя, и Варя села, почти незаметно поморщившись. Почти. — Записка есть?       — А как же.       Пара строчек, написанных размашистым директорским почерком, запутала Василису окончательно.       «Королёва Варвара, 10«а» класс. Имеет внешний вид, не соответствующий уставу лицея. Подрывает авторитет директора, порочит честь лицея в глазах районной администрации. Наказание — на усмотрение дисциплинатора.»       — Так, — кивнула она, привычно скомкала ненужную бумажку и убрала в верхний ящик стола. Главное потом не забыть выкинуть, а то проблем не оберёшься. — Вот теперь рассказывай. Внешний вид, не соответствующий уставу — это про волосы?       — Да, но не про волосы сейчас, — под недоуменным взглядом Варя слегка замялась, но почти сразу продолжила: — Я перед каникулами покрасилась в розовый, яркий такой. Ну вот вылетело у меня из головы, что мы в каменном веке живём и так нельзя. Марина Ивановна… Как бы сказать… Наорала на меня посреди коридора.       Василиса кивнула, принимая это к сведению, потянулась за бутылкой газированной воды, стоявшей на краю стола. Открыла. Сделала глоток.       — Ну я и сбрила их, — пожала плечами Варя.       Поперхнулась.       — Ещё раз?       — Я побрилась налысо, — кивнула десятиклассница, улыбаясь её удивлению. — Чтобы мои волосы никого не смущали. За время каникул, как видите, кое-что отросло, но Марине Ивановне, видимо, и это показалось чересчур дерзким.       — Да. Теперь это называется «подрыв авторитета директора».       — Справедливо?       — Не знаю. Но ты же знала, что расценят как провокацию.       Варя неопределенно пожала плечом:       — Надеялась, что нет. Уже неважно, вы же каждый день до каре пороть меня не будете. Надеюсь… Сколько там мне назначили?       — Написано — наказание на усмотрение дисциплинатора, — вздохнула Василиса. — Если бы это действительно было так, я бы не ударила ни разу. Но…       — Я знаю, — спокойно кивнула Варя. Школьные правила были несправедливыми не только для неё, об этом вообще мало кто не знал и практически никто этому не сопротивлялся. «На усмотрение дисциплинатора» действительно отчасти это и значило, только дисциплинатор не мог отказаться от порки в пользу другого наказания. Всё равно приходилось пороть, и пороть сильно, потому как минимум шлепков для каждого класса тоже определял не дисциплинатор, а директор и школьный психолог.       — В таком случае, через стол.       Василиса встала, чтобы сходить за инструментом, и Варя встала тоже: расстегнула шипастый ремень, стянула школьные брюки к коленям, наклонилась над письменным столом, заваленным папками. Всё это — быстро и как будто спокойно. Такое тоже бывало редко.       Паддл лёг в руку, прохладный, довольно лёгкий и, засчёт этой лёгкости, ужасно болезненно жалящий.       — Как будто от этого волосы отрастут, да? — вздохнула Василиса, положив его на расслабленную ягодицу с несколькими уже бледными синяками. Не иначе как дома прилетело всё за ту же причёску.       Варя несколько нервно фыркнула — и тут же зашипела от первого шлепка. Не сжалась, не дёрнулась, просто зашипела.       Несмотря на всё сочувствие к ученикам и вне зависимости от ситуации, порола Василиса больно. Это была её единственная обязанность, а за призвание — общение, утешение, разборы полётов — ей, к сожалению, не платили. Единственная причина, по которой Василиса оставалась дисциплинатором в этой школе, заключалась в том, что она просто боялась оставлять детей, которые приходили к ней за поркой, но в конечном итоге всегда рассказывали правду, делились своими проблемами, просили совета и просто не боялись. На предыдущего дисциплинатора во время её учёбы лицеисты старались даже не смотреть.       Варя старательно молчала, вопреки своему обыкновению. Совсем не двигаться она всё-таки не смогла, когда поверх старых синяков появились новые, но двигалась так осторожно и явно стараясь не мешать, что Василиса прониклась уважением.       — Порядок? — спросила, велев девчонке выпрямиться и глядя на обклеенные смешным детским пластырем пальцы, которые, чуть подрагивая, поправляли одежду.       — Ага.       Голос, в отличие от рук, не дрожал.       До конца урока оставалось десять минут. Василиса выудила из шкафа стакан, наполнила водой, велела:       — Пей.       Варя выпила в один глоток, вытерла покрасневшие глаза.       — Я могу идти? — спросила ровно, как будто порки минуту назад не было. Василиса взяла протянутый стакан и кивнула:       — Иди. До свидания.       — Не надо мне угрожать!