Staring at the Sunshine (Burning Into My Mind)

Ханбин спал крепким сном. Если это вообще можно было так назвать. В действительности Ханбин не выспался ни капельки. Он продолжал смотреть в потолок, не переставая бодрствовать, и его почти преследовали события прошедшей ночи. Больше всего его преследовала мысль о том, что он не знает, что случилось с Хао. По крайней мере, в случае с озером он мог физически находиться рядом с ним, заботиться о нем и следить, чтобы с ним все было в порядке. Но этого не произошло. Хао не звонил, Хао не искал его, и это приводило Ханбина в ужас. Всю ночь в его сознании горели образы раненого Хао, неспособного участвовать в играх. — Черт! — он поднялся посреди ночи и выругался про себя. Глаза адаптировались к темноте, он дотянулся до прикроватной тумбочки и схватился за телефон. Он должен позвонить. Он должен попытаться выйти на связь. Он не мог продолжать полагаться на Хао, чтобы тот инициировал общение. Но в то же время это можно было расценить как перебор, а это было последнее, что он хотел сделать, активно пытаясь побороть романтические чувства. Однако Хао сказал, что хотел бы больше узнать о жизни Ханбина и его проблемах. Возможно, беспокойство Ханбина о Хао станет отличным поводом для разговора. Нет, не станет. Ханбину нужно было перестать волноваться и лечь спать.

***

Ханбин был рад, что в эту ночь ему удалось хоть немного поспать, потому что утром в электронной почте первым делом появился тревожный заголовок. У него вспотели руки, когда он нажал на ссылку. В течение следующей недели Чжан Хао был отстранен от участия в школьных баскетбольных матчах из-за драки на домашней вечеринке. Ханбин пролистал статью с замиранием сердца, прочитав, что второй участник получит двухнедельную дисквалификацию. Кроме того, им обоим придется присутствовать на судебном разбирательстве в университете по поводу нарушения кодекса поведения, связанного с оскорблениями и домогательствами. Ханбин сжал кулаки. Прочитав о случившемся на словах, он стал еще более реальным. Это был не просто сон, который можно пропустить мимо ушей. Имя Хао в новостях предстало в таком негативном свете, и это, несомненно, повлияло на него. Если бы Ханбин последовал за Хао за несколько секунд до того, как тот ушел, если бы он нашел его в своих ночных поисках, разве драка все еще состоялась бы? Неужели его карьера была бы поставлена на карту из-за казуса, усугубившегося ночью? В голове все помутилось: он так и не понял, что это была за драка и все ли в порядке с Хао. В новостях об этом ничего не говорилось, и единственный человек, который мог знать — это сам Хао. Ханбин наконец набрался смелости и отправил сообщение. Прошло уже достаточно времени, и было бы неосмотрительно даже не попытаться связаться с ним, особенно после того, как Хао был так добр к нему. Чувства остались в стороне, Хао по-прежнему был важен для него. Ханбин 11:23 AM: Хао, ты в порядке? Никакого ответа. Несколько часов. Ханбин проверял телефон каждые пять минут, заставляя себя сохранять позитивный настрой каждый раз, когда не получал ответного сообщения. Хао обычно отвечал очень быстро. Впрочем, это можно было понять, ведь у Хао, скорее всего, было много дел, много обсуждений и встреч. Не исключено, что он снова избегает телефона, как и в прошлом. Но это не мешало беспокойству в сердце Ханбина расти с каждым часом, пока он уже не мог терпеть. Заголовки газет не становились лучше, а друзья не помогали, лишь усиливая страх в его сознании. Гювин включил режим «не беспокоить», так как уведомление было только одно. Гювин 9:21 AM: ты слышал о нем? Гювин 10:32 AM: что-нибудь Гювин 12:23 PM: что-нибудь? Ханбин 13:32 PM: Нет. Гювин 13:32 PM: 😯 Ханбин продержался в общей сложности десять часов, прежде чем не смог больше терпеть. Он никак не мог пережить еще одну ночь в таком состоянии. Поэтому он вышел из комнаты, взял пальто и закрыл за собой дверь. Путь до квартиры Хао начался. В этом не было ничего необычного, Ханбин уже не раз задерживался в квартире Хао. По крайней мере, так он сам себе говорил. Студентов, знающих, где живет Хао, было относительно немного, поэтому Ханбин был уверен, что пробок у дверей квартиры не будет. Поскольку было уже около десяти вечера, велика была вероятность, что Хао уже дома и один. Путь через кампус был коротким, но жутковатым, так как тучи рассеялись, и небо потемнело. В сочетании с тишиной, царившей на территории кампуса, путь был просто леденящим до костей. Ему было интересно, все ли вокруг думают об одном и том же и читают одни и те же статьи. Когда в понедельник снова начнутся занятия, он задавался вопросом, не услышит ли он новые сплетни о Хао. Ханбин натянул куртку на тело, ощущая прохладу в воздухе. Это был не самый лучший способ провести субботний вечер, но он мог думать только о том, что может переживать Хао. Это не давало ему покоя. Было даже забавно, как быстро изменились его взгляды в сторону Хао. Несмотря на то что следить за парнем приходилось с большим трудом, Ханбин не хотел, чтобы было иначе. Хао был звездой для всего мира, но самое главное — звездой в его сознании. Даже если бы Хао полностью провалил карьеру и стал изгоем в обществе, Ханбин все равно бы любил его. Этот факт никогда не изменится. С момента драки прошло почти полных двадцать четыре часа. Закончив путь, Ханбин стоял у входа в квартиру Хао с небольшим бумажным пакетом в руках. В нем он нащупал как можно больше пожеланий выздоровления — не столько от физической болезни, сколько от моральных неприятностей. Пару упаковок печенья, игрушку Squishmallow и бутылочку шампуня. Не самый лучший подарок, но он был собран за каких-то двадцать пять секунд. Может быть, он перегнул палку. Нет, он невероятно перегнул палку, но это было за гранью его забот. В какой-то момент он просто присматривал за однокурсником, который переживал трудный период в жизни. Глубоко вздохнув, он постучал в дверь, чувствуя, как нервы начинают сдавать. Что бы ни находилось по ту сторону, это было загадкой. Его могли встретить все, а могли и ничего. Прошло пять секунд, затем десять и почти пятнадцать, прежде чем дверь отворилась, явив обитателя по ту сторону. Хао был одет в голубую пижаму с облаками, лицо его было почти хмурым. У Ханбина пересохло в горле, и он протянул небольшой пакет. По крайней мере, хуже, чем в тот раз, когда он случайно заразил Хао, быть не могло. Если Ханбин пережил смущение, то сможет пережить что угодно. — Привет, Хао. Я принес тебе кое-что, чтобы ты почувствовал себя лучше после… всего, что случилось, — он улыбнулся, не обращая внимания на то, как неловко и напряженно было в воздухе. Хао медленно кивнул и схватил пакет, пробормотав что-то вроде «Спасибо». Наступило молчание, и Ханбин быстро осознал, что они находятся рядом, глядя друг другу в глаза. — Ну… я… э-э-э… наверное, я пойду, — добавил он, не зная, что еще сказать. — Я просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке, — физически он выглядел нормально, если не считать небольшого расцветающего синяка на левой щеке, но этого было достаточно, чтобы облегчение разлилось по его груди. Как раз в тот момент, когда Ханбин собирался отвернуться, Хао заговорил. — Вообще-то, — начал он тихим голосом, едва не впиваясь ногтями в дверную раму. — Ханбин, не хочешь зайти? Ханбин удивленно моргнул. Он, конечно, не ожидал, что его пригласят войти, но отказываться не стал. — Да, конечно, — и сделал несколько шагов в квартиру. Он сразу же заметил, насколько все изменилось по сравнению с тем, что было всего несколько ночей назад. Если раньше квартира считалась грязной, то нынешнее состояние превосходило ее раз в десять. На полу валялись различные предметы одежды, а также множество неорганизованных и разбросанных по местам вещей. Словно Хао постепенно терял контроль над всем, просто разбрасывая вещи по своим углам. Но, по крайней мере, здесь было по-домашнему уютно и знакомо. Вдвоем Ханбин больше не чувствовал себя чужаком, как на вечеринке. После того как за ними закрылась дверь, он обратил внимание на сырое поведение Хао и спросил его. — Как дела? Хао, казалось, ждал этого вопроса. Выдохнув, он сменил выражение лица на серьезное. — Я не начинал драку, что бы там кто ни говорил. Это сделал Бернард. Я куда-то шел, потом сказал ему, чтобы он убирался с дороги, потом он пожаловался мне на то, как я с ним «разговариваю», решил потрепать мне нервы и ударил меня по лицу, — он указал на синяк. Ханбин поджал губы. — Я тебе верю. — Но больше никто не узнает, — горько усмехнулся Хао, едва не оттолкнув Ханбина, который принялся расхаживать по квартире, приложив руку ко лбу. — Я навсегда останусь злодеем в их глазах. Хотя я ничего не начинал. Я ничего не делал! Ханбин кивнул, предлагая все свое внимание, чтобы Хао знал, что его слова поняты и обоснованы. Ему оставалось лишь стоять и слушать. — Сопротивляться запрещено! Если кто-то нападает на меня, я не могу нанести ему несколько ударов, чтобы привести его в порядок. Ханбин прикусил нижнюю губу. — Похоже на то. — А теперь я даже играть не могу, — пробормотал Хао, качая головой. — Мама в бешенстве, вся команда против меня, все почему-то не на моей стороне, хотя я не сделал ничего плохого! Я просто не понимаю. Правда не понимаю. Я ищу ответы, но не нахожу абсолютно ничего, — он подошел к окну и стал смотреть на ночное небо сквозь жалюзи. Ханбин незаметно подошел к нему и положил руку на плечо, но Хао без раздумий отпихнул его. — Не трогай меня сейчас, — проворчал Хао, его голос звучал почти… безумно. Ханбин затаил дыхание и быстро сделал шаг назад. Его тон был, по меньшей мере, неожиданным. Он знал, что у Хао плохое настроение, но от того, что оно было направлено на него, становилось еще больнее. Все, что он хотел сделать — это оказать поддержку, которой, похоже, у Хао в данный момент не было. Но он понимал обстоятельства, поэтому отнесся к ним с пониманием. Однако Хао, казалось, ничуть не пострадал, продолжая что-то бормотать про себя. Его дыхание было коротким и тяжелым, и он продолжал качать головой. — Я даже не могу в это поверить, — его дыхание попало на окно. — Все мое будущее может быть разрушено навсегда из-за какого-то гребаного тупого пьяного парня. Я даже не могу проверить социальные сети, там слишком много людей, которые посылают ненависть. Ханбин опустил глаза на землю. По дороге он увидел хэштег #KickOutZhangHao, который активно обсуждался в Твиттере, но решил попридержать язык. Вероятно, это было последнее, что Хао хотел услышать в данный момент. — Что же мне теперь делать? — Хао горько усмехнулся. — Я не… Я даже не пытаюсь ничего исправить. Я просто сижу здесь и разговариваю. Ханбин не осмелился прикоснуться к нему снова. Он знал, что Хао в этот момент не выдержит, и единственное, что он мог сделать — это не вмешиваться. Но Хао все еще смотрел в окно, и, похоже, было еще сложнее успокоить его, если не было зрительного контакта. — Ты собираешься что-нибудь сказать? — спросил Хао суровым голосом. От его тона в животе у Ханбина забурлило, и он почувствовал, как на него обрушился целый шквал эмоций. Не зная, как это истолковать, он нахмурился и решил заговорить. — Хао, я пытаюсь тебя выслушать. Я понимаю, что ты расстроен, но… — он прикусил язык, понимая, что не на своем месте. — Я был бы благодарен, если бы ты все еще был добр ко мне. Это заставило Хао наконец обернуться, в его глазах появились слабые слезы. Глубоко вздохнув, он наконец-то встретился взглядом с Ханбином и ворчливо спросил. — С какой целью ты вообще сюда пришел, Ханбин? Ханбин поднял брови. — Что? Моя цель прихода сюда? — Да, именно это я и спросил, — челюсть Хао затвердела. — Я пришел сюда, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, потому что… ты мне небезразличен. Я хотел быть здесь, и я здесь, чтобы выслушать, но… — он облизал губы, сделав глубокий вдох. — Это раздражает, когда ты говоришь со мной свысока, — возможно, последняя часть была немного натянутой, но Ханбин в последнее время был слишком погружен в свои мысли, чтобы правильно воспринимать происходящее. — Ты говоришь со мной свысока? Ханбин, я никогда так не делал! — Хао нахмурил брови. — Я рассказал тебе о своих переживаниях, потому что доверял тебе и хотел поделиться… — Доверял? В прошедшем времени? — Ханбин почувствовал, как часть его сердца оторвалась. — Хао, надеюсь, ты знаешь, что я никогда не писал и даже не говорил о тебе ничего негативного. Я знаю, что ты расстроен, и я рад помочь, но я не тот человек, на котором стоит срывать злость, — он отвернулся, почувствовав, что его глаза начинают слезиться. Нет, это он не должен плакать. Даже если его эмоции были на пределе, а сам он находился перед лицом почти полного уничтожения, Ханбин должен был сохранять самообладание. Он должен был держать себя в руках. — Разве это уже имеет значение? Все меня ненавидят! — Хао понизил голос, опустив глаза, и шепот разнесся по воздуху. Его губы задрожали. — Откуда мне знать, нравится ли тебе находиться рядом со мной? Как узнать, любит ли кто-нибудь меня или просто использует? — он выдохнул, из его горла вырвался легкий всхлип. — Или если они поверят слухам о том, какой я ужасный человек. Ханбин задумался, не слишком ли он заврался. Возможно, так оно и было. — Хао, я не считаю тебя ужасным человеком. — Откуда мне знать, что ты не врешь мне! — Хао закричал, качая головой. — Все просто… врут мне! Ханбин, я просто не знаю. Я больше ничего не знаю. Мои чувства подавлены, и я… я даже не могу понять, искренен ли ты… Хотя Ханбин понимал, что Хао говорит на эмоциях, это не могло не задеть его сердце. Здесь не должно быть путаницы. Ханбин сделал все, что мог. Слова, жесты — все это было милостью и любовью, и Ханбин не мог больше отрицать свои чувства. Если это было не так, то почему Хао так трудно было это заметить? Ханбин стоял, глядя ему в глаза, и искал ответ. — Хао, ты никогда не был мне безразличен, — прошептал он, сердце умоляло передать эту мысль. По щеке Хао скатилась еще одна слеза. — Откуда я знаю? Его любовь и привязанность к Хао были так сильны, но было трудно поддерживать разговор, когда они оба были так явно эмоциональны. Продолжать вываливать друг на друга все проблемы было бы бесполезно. Чтобы сохранить самообладание, Ханбин понимал, что не может больше оставаться в квартире и слушать, как Хао сомневается в его искренности. Он сделал небольшой шаг назад, отстраняясь от Хао со слезами на глазах. — Я ухожу. Слова повисли в воздухе, и Хао почти бегом бросился вперед, протягивая руку. — Подожди, Ханбин, подожди… Я… — Давай поговорим позже, — он улыбнулся. — Когда ты не будешь так эмоционален. Это… это не очень хорошо для нас обоих сейчас. Он собрал свои вещи и направился к двери, пока слезы не захлестнули его еще сильнее. Была уже глубокая ночь, ему все равно пора возвращаться. Может быть, сердце решило, что из его занятий ничего не выйдет, ведь все закончилось тем, что он разочаровался не только в этом. В тот момент он понимал, что должен был заботиться о Хао, который испытывал эмоции в полной мере, но Ханбин не мог не поставить свои чувства на первое место. Он слышал, как Хао протестует, но не оглядывался, пока шел к своей квартире.