Рассветная звезда

Алана проводит дома следующие несколько дней с короткими, не более часа, выходами на рынок или в какой-то из магазинов. И все эти дни было, чем заняться. А именно - завершением внутреннего обустройства дома. Перетащить ящики, прибраться, приготовить поесть и все в таком духе. Наконец-то можно никуда не бежать, не торопиться и не страдать. Такого рода занятия хорошо прочищают голову, заставляя не думать о тяжелом, о тревожащем, о страшном. Алану это устраивает, пусть отчасти это и самообман. Конечно, она в тревоге, и явно не до конца осознает положение, в котором находится. Вернее, находятся - они оба. Тараэль после их прибытия в новый дом едва ли сделал пару шагов с лавки, начиная оседать на пол. Алана только и успела кое-как подхватить его, чтобы удержать от падения. - Если вырубаться, то давай хотя бы на втором этаже на нормальном месте, - сказала прорицательница, изо всех сил помогая ралаиму подняться по лестнице. Тараэль едва переставлял ноги, всем весом навалившись на Алану, так что вести его было действительно тяжело. Шаг за шагом они поднялись на второй этаж. Аэтерна начал опадать в ее руках. - Еще немножечко... Тихо-тихо, - шептала девушка, прикладывая все возможные усилия, чтобы не уронить обмякающее тело на пол. Ей все же удалось уложить Тараэля на кушетку в маленьком закутке для работы. Мгновением позже он уже лежал, сомкнув веки и тихо дыша, не просыпаясь несколько дней кряду. Алана лишь время от времени проверяла - живой ли он, прощупав пульс на руке, прислушиваясь к дыханию. Стянула с него сапоги, кое-как расстегнула ворот доспеха, чтобы дышать было легче. Как-то пытаться раздеть его больше казалось Алане не самой лучшей идеей - и ей тяжело, и ему будет весьма неприятно оказаться таким уязвимым по пробуждению. Хотя, может ли быть он в худшем положении, чем тогда в храме или сейчас без сознания? Спится Тараэлю явно неспокойно - дышит иногда судорожно, весь в холодном поту, но растолкать аэтерну у Аланы не выходило, да она и не сильно пыталась. Прорицательница понимает, что после стольких лет напряжения несколько дней в отключке - малая плата за сохранение рассудка. А дальше - будь, что будет. Возвращаясь с очередной прогулки, Алана замечает, что с входом в дом что-то не так. Что-то не совсем очевидное и потому тревожащее. Прорицательница прикасается к ручке, готовая вставить ключ в замок, но всё уже открыто. Дверное полотно услужливо поддается, приоткрываясь примерно на палец. Прорицательница стоит снаружи у порога собственного дома и думает - вор ли пробрался к ней или Тараэль каким-то образом очнулся и решил сбежать? Алана сжимает ручку чуть сильнее и толкает, делая шаг внутрь. Прорицательница видит фигуру в темных одеждах, фигура хватает ее за плечо, тянет внутрь дома, захлопывает дверь и наводит на нее клинок - одноручный меч. Она смотрит на фигуру чуть внимательнее, узнаёт ралаимский доспех Тараэля, затем видит и его глаза над маской, определенно успокаиваясь. - Это ты... Хорошо, - выдыхает аэтерна, затем убирает клинок в ножны. - Извини. Меры предосторожности. Очнулся, а тебя нет. - С пробуждением? – удивленно моргает Алана. Все произошло так быстро, что она даже испугаться не успела, скорее только напрячься. Слава Мальфасу, аэтерна ее хоть на пол не повалил - не так стыдно за потерю бдительности. Аэтерна кивает, скидывая капюшон с головы. Проходится взглядом по лестнице на второй этаж, по входному залу, что служит и столовой, и холлом. - Ничего такой дом, - присвистывает он. - На него ушла часть твоей награды? - Вся. На сам дом и всю мебель, - кивает Алана. - Зато есть все, что только можно придумать для жизни и занятия ремеслом. Можешь жить сколько захочешь, пока не найдешь, чем дальше заняться. - Уже говоришь так, будто гонишь меня прочь, - хмыкает аэтерна, скрестив руки на груди. Снова колючий и нервный. Это Алану неожиданно успокаивает. Раз есть силы огрызаться, значит, живой. - Живи, сколько хочешь, - снова мотает головой прорицательница. - Есть только две проблемы. Тараэль отходит к стене и опирается о нее спиной, не размыкая рук, ожидая. Алана загибает пальцы, перечисляя. - Первая: у меня большая кровать, но она одна… - А ты с малознакомыми мужиками не спишь. Я помню, - ворчит аэтерна, хотя это скорее для вида. В его взгляде читается одобрение. Алана кивает после паузы. - Я не против тебя в этом доме, правда. Мы друг другу шкуры спасали и пережили то еще дерьмо в храме. Но думаю, мы не так близки, чтобы делить постель. Организую тебе спальное место на втором этаже в открытом кабинете. Там кушетка, скорее, чем кровать, но одному человеку там спать довольно комфортно. - А вторая проблема? – уточняет аэтерна. - Прием ванны, - поднимает руку Алана. - Думаю, мы оба будем рады минимальной приватности. Потому, если я уединяюсь в ванной комнате, попрошу тебя побыть на первом этаже, и наоборот. Скажешь – я из дома вообще уйти могу на какое-то время. Всегда есть чем заняться. - Честно, хотя не знаю, что я там такого не видел у баб, - Тараэль кивает, хоть и пожимает плечами. - У баб, может, и все видел, а у меня – нет, - уперто отвечает Алана. Аэтерна не спорит, но Алана замечает, как он чуть закатывает глаза. Девушка надеялась, что он поймет. Хотя бы из-за стольких лет в Ралате, где плоть сама по себе почти что отрицалась. В секте, где ты прикрываешься по самые глаза, тело не показывают. Но, видимо, прошлое приютское, а может и более раннее на улицах Подгорода, было сильнее. Быть может, в приюте мало уделяли внимания полу ребенка? Мыли в один день всю гурьбу, едва деля детей по полу и возрасту? Кто знает... Алана уточнять не решается. Для самой прорицательницы тема обнаженных тел щепетильная из-за прошлого в Нериме. Из-за лишений и неудобств, когда ты постоянно с отрядом, неважно, мужчины или женщины - все едят, спят и купаются вместе. Лучше было лишь в палатке капитана-красавчика, но... Именно непрерывное нахождение кого-то рядом даже в самые интимные обычному человеку моменты и породило у Аланы определенное требование к приватности. - Еще правила будут? Сваливать, когда ты сюда любовников тащишь или еще что-то? – звучит от Тараэля с явным раздражением. - У меня нет никаких любовников, - торопливо мотает головой Алана. - В остальном, у нас есть рот и мы можем поговорить, ладно? Тараэль кивает. - У меня тоже есть условие, - говорит он, садясь за стол у очага. Алана садится на скамью напротив и слушает. - Нам нужен условный стук, - произносит Тараэль. - Стук? – уточняет Алана немного не понимая. - Чтобы как сегодня не было, - бывший ралаим взглядом указывает на дверь. - Справедливо... - соглашается Алана, и они проводят какое-то время обсуждая нюансы сигналов друг для друга.

***

Дом Аланы большой и просторный. Обжитой не то что наспех, но еще не до конца - тут и там лежат мешки и ящики с вещами. Тараэлю здесь неуютно, но спокойно. Действительно спокойно. Настолько, что он добровольно снимает маску и ходит по дому с полностью открытым лицом хотя бы какое-то время. Возможно, внутри странное двоякое чувство от того, что ралаим… бывший ралаим… привык вечно наблюдать и притворяться там, в Ралате, – вечно под наблюдением нескольких пар глаз, что искали его слабости, его проступки. А здесь, на поверхности, за ним наблюдала лишь одна пара голубых глаз и та – добродушно и интересуясь, но не пялясь. Алана может и удивилась его шрамам еще тогда в храме, но ничего так и не спросила. В притворстве и игре словно нет явной нужды на этом клочке земли. Это разительно отличается от старого стиля жизни… Хотя, жизнь теперь вообще другая.

Другая после всех истин, всех слов и убийств.

Они заканчивают обсуждение, и девушка уходит из-за стола глубже в дом. - Осмотрись, найди свой уголок. Я подстроюсь, - лишь говорит она, махнув рукой. Будто дает ему полную свободу действий. Странная она – эта Алана Пинч, прорицательница Святого Ордена. "Не спит с незнакомыми мужиками", но пустила Тараэля в свой дом пожить и никуда не гонит. Видимо, за безопасность в их дуэте будет отвечать аэтерна сам. Тараэль цыкает сам себе, осекаясь.

Дуэте, конечно… Теперь он, по-хорошему, сам по себе, но куда идти? Что делать? И надо ли вообще что-то предпринимать?

Сразу после пробуждения Тараэль был сбит с толку, даже несколько напуган новой обстановкой. Незнакомые стены и потолки, пространство недостаточно большое для Ралаты, слишком маленькое для Подгорода и слишком теплое. Спасибо, что проснулся одетый. Натянул сапоги, застегнул ворот и отправился вниз, не особо разглядывая обстановку. В горле ужасно пересохло, скребло от каждого нового вдоха, в животе - ноющий, свербящий от голода ком. На первом этаже Тараэль нашел ведро с питьевой водой и еду. Взял всего понемногу, на что взгляд упал. Яблоко, какое-то запеченое мясо, хлеб, морковь, какие-то овощи и что-то сушеное. Ел, чуть ли не давясь сухомяткой, затем запивал водой и опять по новой. Он знал, что есть надо понемногу, чтобы желудку было проще справиться - голодные годы на улице научили, потому останавливается, съев яблоко, мясо и хлеб. Голод ушел, но в животе неприятная тяжесть - все же переел. Аэтерна начинает исследовать свой новообретенный "дом", заодно свыкаясь с этой не менее новой для себя концепцией. У него и до этого был свой укромный уголок – заброшенный склад, занятый правом сильного, но сейчас путь туда лучше подзабыть. Тараэль следует за Аланой тихо, будто ступает за диким зверем... Большой дикой кошкой – пришло ему на ум. И исследует ее логово. Комната не такая уж большая, но полная самых разных станков и столов для ремесел. У Дальней стены обрели свои места дубильный станок и верстак с кучей крючков, веревок и различных инструментов. Их Тараэль узнает сразу - в Ралате были похожие, чтобы голоса могли следить за своей экипировкой. В середине комнаты у стены какая-то огромная не то колба, не то пустой аквариум со столом и множеством камней душ. В дальнем правом углу алхимический стол, который едва видно за множеством небольших ящиков. У ближнего угла справа – стол для зачарования. Все чистое, протертое от пыли и ухоженное. Сразу видно - комнатой пользуются. Алана проверяет каждый ящик, пишет что-то на листке, что держит в руках, куском угля, завернутого в ткань. Кивает сама себе, что-то молвит одними губами без звуков. Тараэль приваливается к стене и наблюдает, собирает информацию, как в "родном" Подгороде. Девушка поднимается, скользит по бывшему ралаиму взглядом, но не более. Ходит между станками, проверяя их состояние, перетаскивает ящики от одного к другому, возвращается к алхимическому столу и ставит ящики поменьше друг на друга подле него. Кивает проделанной работе и только тогда поворачивается к аэтерне. - Можешь пользоваться здесь всем, чем хочешь, но алхимический уголок - самое важное место. Я составлю список всех ингредиентов и рецептов, что-то взял – восполни, остатки положи на место. Тут все должно быть аккуратно, ладно? Тараэль понимающе кивает. В ответ Алана мягко улыбается и возвращается к работе в комнате. Тараэль двигается обратно - в комнату напротив мастерской. Здесь довольно много… витрин, какой-то утвари. Словно все лишнее сгрудили в один угол. Затем аэтерна идет на второй этаж. Здесь все чуть более знакомое, но не сильно. Видит закуток со столом, полкой для книг и стулом, ту самую "кушетку" у самой стены, куда его уложила Алана, стоило в этот дом попасть. Тараэль в отключке провалялся несколько дней на небольшом плоском диване с одной спинкой. Коротковат, но все лучше, чем ничего. Такой мягкости под собой Тараэль не испытывал довольно давно. За стенкой от кабинета купальня – большая бадья-купель, где поместятся двое, различные ведра и множество склянок на тумбе в самом дальнем углу. Тараэль интереса ради откупоривает одну и нюхает. В нос бьет резкий, почти приторный цветочный запах, от которого перехватывает дух. Тараэль чихает, закрывая склянку, в надежде, что обоняние вернется хотя бы через пару часов. Последняя комната второго этажа – спальня с большой кроватью. Тараэль подмечает, что здесь все обустроено также тщательно, как в мастерской. Книжные шкафы и полки, полные книг и свитков. Несколько светильников с затушенными огарками свеч. Также Тараэль замечает окно по правую сторону кровати, через которое пробивается дневной свет, освещая комнату. Интереса ради аэтерна открывает створку, смотря наружу. Окно выходит видом на противоположную от входа сторону, вглубь района на домики, отделенные от главной улицы частью старой городской стены. Камни с виду старые, даже ветхие. Взобраться на второй этаж не проблема, но отбиваться из комнаты проще - это и хорошо. Да и лишние взгляды никто на дом бросать не будет. Лестница между этажами ведет еще выше – на небольшой не то чердак, не то балку-переросток. Здесь тихо и спокойно, просматривается входная дверь и часть зала. Притащить сюда что-то вроде подушки под спину и одеяло, чтобы зад не мерз - отличное место. Свой уголок Тараэль организует здесь – у самой крыши.

Крыса из Подгорода забралась на самую вершину поверхности.

Тараэль хмыкает от иронии всей ситуации. Садится на деревянную балку, вытянув ноги. Слышит звуки с первого этажа и опускает взгляд. Алана выходит из мастерской и начинает что-то готовить в котелке, вытерев руки. Посмотри на нее со стороны, не зная произошедшего в храме и Подгороде – обычная девушка, живущая спокойной жизнью. Даже нарочито спокойной. Неважно, что там, в храме, она убивала монстров из плоти и ралаимов, сопереживала наемнице и готова была выступить против главы Ралаты... Здесь и сейчас Алана была обычной, ничем не примечательной, но глаза - он хорошо помнил их красноречивость и силу взгляда. За ленивой вереницей самых простых мыслей Тараэль игнорирует холодок внутри, игнорирует желание лечь на спину и просто существовать. Ему бы спрыгнуть тогда с обрыва в храме и делу конец, но эти дрожащие голубые глаза, их цепляющийся взгляд и мольба, подкупили его, воззвали к желанию жить всему этому дерьму на зло.

Алана - человек, которому не плевать.

Тараэль загребает соломы из снопа под спину и откидывается на своем импровизированном наблюдательном посту, пытаясь всеми силами не обращать внимания на бурю внутри себя. - Тараэль! – зовет Алана через какое-то время, когда аэтерна потихоньку начинает дремать. Совсем немного соскальзывать сознанием с грани реальности. Прорицательница так и стоит, ожидая его ответа какое-то время, судя по замершим шагам. - Не ори, я наверху, - недовольно ворчит аэтерна, приподнимаясь на локтях. Напарница поднимает глаза, находя взглядом его стопы, а затем и глаза, кивает и идет к лестнице. На чердак не поднимается, высовываясь с лестницы только головой. - Подскажи, тебе метку наносили иглой или магией? Помнишь, что за жидкость использовали? - Магией, старый хрен окунал палец в краску, прикладывал к месту, и руки загорались алым… - Тараэль пальцем тыкает примерно в метку. - Из чего то варево было, не знаю. Спрашивать времени не нашлось. - Травой пахло, может? Или цветами? – будто старается выудить хоть какие-то подробности Алана. Тараэль пытается вспомнить, но ничего. - Ничем не пахло, - отвечает он. Девушка задумывается, отводя побледневшие голубые глаза. - Поспрашиваю у апотекариев в Храме Света о чем-то таком. Возможно, вернусь к вечеру… - задумчиво тянет девушка. - Помни про стук, - лишь напоминает Тараэль, заваливаясь обратно. - Я посторожу дом. - Хорошо. Если кто-то придет без приглашения, не бей его, ладно? Ко мне минимум двое могут зайти в гости - весточку передала, что вернулась, - кивает Алана и ускользает вниз по лестнице. Судя по звукам, мельтешит по второму этажу, собираясь в дорогу, затем спускается на первый. Тараэль должен обучить ее следить за шумом своих шагов, хотя… Если лучница обычно стреляет из тени – как она может так шумно двигаться? Тараэль провожает Алану за дверь взглядом, погружаясь обратно в полудрему.

Странная она. Очень.

***

Джеспар знает в какую дверь стучать и знает, что Алана вернулась в Арк. Весточку ему отправила Калия, спасибо ей большое. Зайти к даме без приглашения – дурной тон, но он – Джеспар Даль’Варек – друг, соратник и чуть-чуть спаситель юной прорицательницы, ему простительно. Он прихватил бутылочку бренди и фрукты для приятного вечера. Что может пойти не так? Джеспар походя ловит несколько брезгливых взглядов некоторых аристократов, но ему нет дела. Нужный дом находится в самом конце главной аллеи. - Дубовая темная дверь... Видимо, она, – довольно мурлыкает он, подойдя к порогу. Он стучится в дверь, но отвечает ему тишина. Стучит еще раз, и дверь открывается, впуская незваного гостя. - Милая леди, это Джеспар! – всовывает голову в проем наемник, но на первом этаже никого не видно. - Дева Калия сказала, что ты уже вернулась. У меня тут фрукты и бренди. В прошлый раз в "Кочевнике" оно тебе нравилось. Наемник заходит внутрь и прикрывает дверь. Осматривает первый этаж и присвистывает. - Неплохой такой домик, - довольно хмыкает Джеспар, потирая подбородок, делает еще несколько шагов вглубь дома. Очаг разожжен, в котелке кипит какое-то мясное варево. Джеспар вдыхает пряный аромат трав, что-то непривычное и интересное. Возможно, блюдо с ее малой родины? Джеспар выпрямляется и чувствует давление у спины через кожаный доспех, который никогда не снимает вне комнаты трактира или борделя. - Подними руки, - слышится позади него чуть хрипло и очень напряженно. Не просьба - приказ. Наемник подчиняется с промедлением, пытается чуть повернуть голову. - Смотри вперед, - командует неизвестный. Мешочек с припасами медленно падает на пол. Наемник предпочитает не спорить, поднимая руки выше, проходясь взглядом по комнате и доступному пространству. Ни кочерги, ничего – огреть незнакомца нечем. Так бы разоружить его, запереть и ждать хозяйку дома. Чтобы Алана посмотрела, какая крыса у нее тут завелась. - Я к Алане пришел, это же ее дом? Алана Пинч, кожа светлая, волосы черные, как ночь, и глаза – голубые-красивые… - пытается прояснить Даль’Варек. - Это ее дом, но тебя так скоро не ждали, - обрывает его на полуслове голос тихий и настороженный. Это уже что-то, какой-то фундамент для диалога. - Может, спокойно ее подождем? – предлагает Джеспар. - Много болтаешь, - говорит неизвестный. Затем слышится звук скребущего по полу стула. Джеспар молчит, вслушиваясь. - Садись, будешь ждать Алану здесь, - командует голос вновь. Джеспар повинуется, лучше так, чем быть вырубленным или и того хуже.

***

Алана торопится домой бодрым шагом. Хочется скорее залезть в ванну, поскрести себя ароматным мылом с травами и выпить горячего чаю. Но не это главное. Главное - у нее нашлась идея, как свести знак Ралаты со лба Тараэля! Ради этого потребовалось выслушать несколько нудных лекций апотекария ордена о травах и их смесях, но способ должен стоить потраченного времени и материалов. Ставшая почти что родной дубовая дверь виднеется в конце улицы. Алана стучит на выученный манер сигнал-приветствие о возвращении. Дверь не открывают, но сигнал-ответ следует. Аэтерна на месте. - Тараэль, я нашла способ! - говорит полная восторга Алана, увидев бывшего ралаима на лестнице. Сходить на рынок за новыми вещами ему явно затруднительно, ведь метка на лбу красноречивее любого другого знака укажет стражникам на неуместность этого конкретного аэтерны на поверхности - рисковать привлечением ненужного внимания не стоит. Алана помочь с вещами ему толком не может - не знает его размеров. А новый доспех заместо ралаимского, в качестве подарка ему и тренировки самой Аланы, пока существует только в виде наброска у нее в голове. У прорицательницы родилась одна, как ей кажется, неплохая идея о новом для Тараэля ремесле и занятии вне Ралаты, вне стен Подгорода, да и вне Арка вцелом. - А вот и милая леди… - слышится неловко откуда-то сбоку мужской голос. И голос до жути знакомый, но не тот, которого ожидаешь. Алана захлопывает за собой дверь и встает, как вкопанная. - Я не думал, что твое предупреждение будет пророчеством, - ворчит аэтерна, стоя выше на пару ступенек. Ножны с клинком на своем обычном месте, как и рука на эфесе на случай беды. Алана смотрит на него удивленно и мотает головой. Затем все же поворачивает голову и видит своего друга-наемника. Джеспар Даль’Варек, собственной персоной, сидит на стуле, связанный по рукам и ногам. - Джеспар! – удивленно выдыхает Алана, затем смотрит на аэтерну. Тот лишь пожимает плечами. - Тот самый? – хмыкает бывший ралаим. - Это все равно не повод вваливаться в дом без приглашения. Тараэль опирается о лестницу рукой, совершенно не спеша развязывать гостя. Алана достает из-за пояса кинжал и быстрыми движениями разрезает веревки. - Необычного цепного пса ты себе заимела, маленькая прорицательница, - с облегчением тянет Джеспар, потирая затекшие руки. - Спасибо. - Выражения выбирай, наемник, - цедит сквозь зубы напускной злобой Тараэль. - Тараэль, я же просила не бить тех, кто заходит в дом... - несколько устало говорит Алана. - Его никто и не бил, как видишь. Скажи спасибо, что я его не убил, - бросает он, скрестив руки на груди. Опять уперся рогом. Алана смотрит на него внимательно несколько мгновений, затем вновь выдыхает. - Спасибо, - совершенно серьезно отвечает она, аэтерна на это лишь цыкает. Джеспар кашляет, вклиниваясь в происходящее. Алана спохватывается, собирая мысли в кучу. - Джеспар, познакомься – Тараэль, мой… компаньон. Тараэль – это Джеспар. Мой друг-наёмник, о котором я тебе говорила. - Где ты такого нашла вообще? Мне казалось, тебе нравится что-то изысканнее аэтерны-оборванца. Тараэль на это натурально скалится. Алана может поклясться, что слышит скрип его зубов. - Мы познакомились в Подгороде. Он великолепный боец… - пытается не то оправдаться, не то отразить удар девушка, но не тут-то было. - И затащил тебя иметь дела с Ралатой, я понял. Ты проверила, у него блох нет? – хмыкает Даль’Варек, скрестив руки на груди. На наемника уставилось двое. Тараэль с явным желанием, если не вспороть его доспех на животе, то хотя бы по роже дать, и Алана, совершенно не впечатленная глупой шуткой. - Джеспар! – осуждающе вздыхает девушка, затем отходит к очагу, заливает воду в чайник и ставит тот на огонь. - Без обид, пацан, - пожимает плечами наемник. - Я тебе не пацан, старик, - огрызается Тараэль в ответ. Одно из поленьев в очаге громко трещит от жара. - Если он пацан, то я кто? – не выдерживает этого цирка Алана. Джеспар задумывается, осматривая ее с ног до головы. - Ты милая леди, это другое, - отмахивается в итоге он. Алану это чуть раздражает, но фокус внимания сместился, напряжение хоть немного спадает. Тараэль на это лишь хмыкает явно обозленно и поднимается наверх, устраняясь из дальнейшего разговора. - И вот с ним ты теперь живешь? - провожает взглядом аэтерну наемник. - Ага, - кивает девушка, махнув Джеспару присаживаться. Он тянется к мешку возле стула, где был привязан, и достает на стол фрукты, бутылочку бренди и прочие закуски по мелочи. - Опасно это, Алана, - с явным неодобрением говорит наемник. - Он не кусается… Скорее всего, - смеется Алана, взглядом замечая подошвы сапог Тараэля на привычном месте, затем подходит и приобнимает друга за плечи. - Рада снова тебя видеть, - улыбается она этой минуте теплоты и близости. - Рад, что с тобой все в итоге хорошо, - хлопает он ее мягко по плечу, не отказывая в ласке, которая быстро кончается. Алана садится на место напротив него. - Как все в итоге прошло? – спрашивает Джеспар, пока чайник не начинает громко кипеть, бурля водой внутри. - Живой пирийский храм, как я и думала... - только и говорит с горькой улыбкой Алана. Этого Джеспару вполне хватает – по глазам видно, по хмурости, что проступила на лице. - Расскажешь? Даже твой любимый лавандовый чай бренди не испортит, - предлагает Джеспар, откупоривая бутылочку. Алана косится наверх, на край доски чердака, на подошвы чужих сапог. - Расскажешь, но не все, ладно? Хоть то, что тебя лично касается, – предлагает компромисс наемник. - Договорились, - согласно кивает Алана с полуулыбкой и встает, чтобы подать чай.

***

Алана кричит, видя пламя, вдыхая запахи горящей древесины и плоти. Кричит надрывно, до боли в легких. Это будит ее саму, выдирая из пламенной хватки, из удушающей гари, из боли и чувства бессилия. - Какого черта ты так орешь?! – слышится около нее шипение. Несколько мгновений у Аланы уходит на то, чтобы просто открыть глаза на встречу тусклому свету. Девушка подается назад, пятится, словно от призрака, стонет от почти что физической боли сновидения, отползая на противоположный край кровати. - Нет… Папа, нет… - все еще шепчет она сквозь бешеный ритм своего сердца. Казалось, оно уподобится дикой лошади и умчит из ее груди наружу, на свободу. Этот кошмар… Это прошлое… Так и не отпускает, цепко хватается за горло с завидной регулярностью. А тот живой храм…

Будь прокляты те иллюзии, будь проклята Комната Картин, будь проклят Отец! Живой, мертвый, Вознесшийся – все они!

Тараэль стоит у постели с подсвечником в руке. Его фиолетовые глаза сияют в отблеске крошечного огонька. Один из его клинков в ножнах. Свободная рука лежит на навершии клинка, готовая пустить оружие в ход. - Тараэль… - шепчет Алана, выдыхая. Смотрит на бывшего ралаима в явном удивлении, не понимая, что происходит. Чтобы осознать где она и в каком моменте, уходит еще долгая минута, полная шумного дыхания и барабанной дроби в висках. - У тебя что, красное безумие началось? – опасливо уточняет Тараэль, приближая свечу к ее лицу, но расстояние все еще безопасное. Пламя свечи даже каким-то странным образом дает Алане сконцентрироваться, собирая испуганные мысли в кучу. - Н-нет, разве что чародейская лихорадка разыгралась, - Алана нащупывает на столике бутылочку с амброзией, оставленную с вечера. Хорошая привычка выработалась за столько времени. Откупоривает бутылек, стараясь не нюхать содержимое, и выпивает остатки зелья залпом, кривясь от горечи взвеси на дне. Ощущение пожара в теле постепенно затихает, и Алана не без облегчения выдыхает. - Прости, разбудила? - спрашивает она, садясь на край постели. Вопрос - скорее проявление вежливости. Аэтерна от нее отличается почти ночным образом жизни. В свете крошечного огонька свечи девушка видит лишь очертания фигуры бывшего ралаима. Ей кажется, что он расслабляется чуть больше, сбросив напряжение. - Нет, я еще не ложился, - мотает он головой и тоже садится, но с другой стороны кровати. Теперь они сидят спиной к спине. В воздухе повисает странная, кажется Алане, даже неловкая тишина. - Могу тебя заверить, красное безумие мне грозить не должно. Я прорицательница, голова, конечно, кипит, но в нее трудно пробраться на таком уровне... Потому меня так испугало видение Отца, - начинает оправдываться Алана, но выходит крайне неловко и скомкано. Аэтерна молчит, Алане даже жаль, что она не видит его лица. В замешательстве ли он? В задумчивости ли? Как сейчас выглядят его глаза? - Тоже было отвратное детство? – Тараэль будто пропускает все мимо ушей. Алана делает глубокий вдох, прогоняя мурашки и дрожь, последние отпечатки страшного сна. - Смотря какой кусок… - пожимает плечами прорицательница. - Нерим вообще был местом неспокойным, но отец с мамой делали все, чтобы мы с сестрой не чувствовали себя в опасности…. - У тебя была сестра? – несколько удивленно уточняет Тараэль. - Хотя, я о тебе вообще знаю мало. Алана встает, берет с прикроватного стула шаль, что купила не так давно на рынке. Мягкая шерсть не колется, дарит только тепло оголенным плечам. О том, что Тараэль видит ее в одной сорочке Алана старается не думать. Возможно, после всех дел он ее, как женщину, и не рассматривает вовсе. Да и нужно ли это? - Если еще не хочется спать, могу рассказать о себе немного за чашечкой отвара, - предагает Алана, выходя вперед к коридору. - Валяй, - кивает Тараэль, пожав плечами. - Странно не знать толком ничего о своей "спасительнице". Алана кивает с легкой понимающей улыбкой и идет вниз ставить чайник травяного отвара. Разговор может затянуться.

***

Они продолжают разговор чуть позже на первом этаже у очага, когда чайник кипит, и отвар из трав разливается по чашкам. - У меня была полная семья, оба родителя были живы. Мама приплыла с Киле, но никогда толком не говорила о своей родине. Ее тоже гнала вражда и междоусобицы внутри своей большой семьи - это почти что все, что я знаю. Отец из простой семьи фермеров, иногда ходил охотиться, продавая дичь на рынке. Родители нажили денег на свою ферму с землей, разводили кур и лошадей. Сначала у них появилась я. - Алана разводит руками, будто себя демонстрирует: свод плеч, тонкую шею, ложбинку груди в сорочке и множество шрамов по всему телу на открытых взгляду местах, края ее шали от такого жеста разлетаются в стороны, тихо шурша. - Ребенок-неожиданность. Но родители меня любили и воспитали. Мама научила грамоте – она из клана купцов, там без минимальных навыков чтения, письма и счета жизнь не мила. Отец учил стрелять из лука и охотиться. Затем появилась моя младшая сестренка - Льена. Она родилась на исходе весны в последний прохладный денек. Закат тогда был особенно красивым. Багряные всполохи и фиолетовая дымка ночи… Под стать ее имени. - Имени? – уточняет аэтерна, отпивая из чашки. Он невольно чуть кривится, травяной отвар неприятно горчит. В Ралате поили дрянью похуже, ему не привыкать. - Льена с диалекта Киле – "последний весенний закат". Как в тот самый вечер, когда на утро становится по-летнему жарко, - поясняет Алана и продолжает: - Чудная девочка, энергичная непоседа, которой за милую душу было исследовать ближайший засыпанный колодец, а не помогать с курами. За ее улыбку и блеск ореховых глаз мы с родителями могли ей многое простить. - Что значит твое имя? – решает уточнить Тараэль и смотрит на Алану быстро. Затем спешно отводит взгляд, чтобы не показалось такое внимание излишним. Ему традиция подобных имен не ясна и далека, но любопытство никто не отменял. Быть может, его имя тоже что-то да значит? Но спросить не у кого. - Алана значит "рассветная звезда" - звезда, что последняя скрывается с неба с рассветом. Девушка замолкает на какое-то время, вновь отпивает отвар, наливает новую порцию и все еще молчит. Поводит плечами на манер самого Тараэля, кутается в шаль сильнее, будто вновь ощущает присутствие леденящего душу кошмара. - Предчувствую что-то отвратительное, - произносит бывший ралаим, больше чтобы выдернуть девушку из отвратительного липкого ощущения кошмара. Чтобы голубой лед глаз стал ярче и живее. Алана лишь кивает. - Потом мама забеременела третьим ребенком, и отец… Кажется, у него началось красное безумие или просто рассудок помутился. Очень и очень раннее проявление безумия, когда ты со стороны еще не особо понимаешь, что что-то не так. Но я слышала… Слышала, как они ругались с мамой за стеной. Как он ее бил, а она плакала. Плакала и сыпала проклятья на его голову. Таких ссор становилось все больше, а я ничего не могла сделать. Сама соплячкой была еще. Лишь прижимала к себе Льену, закрывала ей уши, чтобы она не слышала. Он обвинял маму в неверности, оскорблял нерождённого ребенка и… Алана замолкает вновь, глубоко дыша. Тараэль ожидает увидеть слезы, но девушка лишь делает судорожный вздох. Держится, хватается за внутренний стержень - все еще открытая для Тараэля книга. И явно храбрится. Плохо играет, плохо скрывает боль за фальшивой маской. Голубые глаза печальны, выдают всю игру с головой. - Если так мерзко, не говори, - подается вперед аэтерна, ловя ее взгляд. Алана смотрит ему в глаза, затем мотает головой. Она явно решительна в желании поделиться своей болью. Тараэль это в глубине души даже ценит. После всего дерьма в приюте это казалось самым меньшим с его стороны – просто принять эту ее боль, выслушать. Равноценный обмен. - Я никому не рассказывала всех подробностей. Ни Джеспару, ни Калии… Даже Сириусу рассказывала мельком… А Сириус он для меня, ну... Почти как Лето для тебя, думаю, ты понял... - Алана перебирает перед своей чашкой руками и продолжает рассказ после очень долгой паузы. - Отец сказал, что стоит ребенку родиться, он утопит малыша в корыте. И каждый божий день, думая, что мы не слышим, угрожал этим маме. А может и все понимал, но ему было плевать. Мамина беременность проходила тяжело, даже очень. Постоянные побои, угрозы… Я помогала, как могла, с хозяйством, отвлекала Льену, чтобы она не действовала маме на нервы, когда разыграется… И вот день родов наступил. Мама рожала дома, как и раньше, но в этот раз… В этот раз все пошло совсем не так. Кровь… Ее было так много. Тараэль видит, как дрожь Аланы становится сильнее, как ходят ходуном женские плечи под шалью, а кулаки сжимаются до белых костяшек, но едва ли может остановить поток слов, поток воспоминаний и боли. Взгляд голубых глаз в расфокусе – Алана уже не здесь. Она снова ребенок в Нериме, в доме родителей-фермеров подле умирающей от кровопотери матери. - Она истекала кровью, а отец… Стоило начаться схваткам, он нас бросил. Ушел на охоту, хотя мяса хватало еще на неделю. Я тащила тряпки, грела воду – делала все, что знала и могла, чтобы остановить кровь и маме помочь. Льена помогала до того, как стало совсем уж много крови, но испугалась, и я попросила ее сидеть в уголке, чтобы не мешать. Шло время, мама становилась все слабее и холоднее, она в последний раз погладила меня по голове и опала. Умерла от потери крови, не взяв малыша на руки, стоило мне перерезать пуповину. А малыш… Это был мальчик, маленький, даже крошечный и синий. Он не шевелился, не пищал, не ерзал - ничего. Новая пауза, на глазах Аланы все же проступают слезы. И вытирать их она не стремится. Тяжелые капли скользят по щекам и подбородку вниз. - Отец пришел весь в крови, будто не смывал всю грязь с себя после удачной охоты. "Наконец-то!" - сказал он и взял ребенка, как какого-то звереныша за ногу. Малыш так и не шевельнулся. Голос ее окончательно задрожал, и Алана замолчала, беря паузу. Все же наспех смахивает слезы краями шали, но их поток словно никак не прекращается. - Я кричала, чтобы он отпустил ребенка. Молила, чтобы он унес маму, чтобы успокоил Льену, что билась в истерике в уголке. Сделал хоть что-то! Сестра даже подбежала к нему, но… - Алана сжала кулаки еще сильнее, короткие ногти впились в ладони. - Он словно ее не узнал. Пнул, как пинают котят. Я помню, как она отлетела к комоду, что стоял в зале с камином. Там, где все и происходило. Помню звук удара… А отец просто двигался дальше к выходу из дома… - Хватит, - командует Тараэль. Его пробирает дрожь от отвращения. Больные ублюдки имеются везде – в этом для аэтерны не было ничего нового. Но так... Мерзость. - Я помню тот звук. Тот отвратительный влажный звук, с каким угол рассек ей голову. Крови стало еще больше. - Прекрати, Алана! - громче командует аэтерна, но все без толку. Алана не здесь, она все еще там в Нериме, в плену своего кошмара. - Я плакала, кричала, выла – отцу было все равно. Он и меня пнул, я отлетела в другой угол, он ударил меня ногой еще несколько раз, выбивая дух. Я лежала и видела, как жизнь уходит из глаз Льены. Как ее ореховые глаза, такие красивые, становятся холодными и пустыми. Меня одолела такая ярость, такое желание причинить отцу вред… Такое стремление убить его… Я искала глазами что-то тяжелое и острое, но нашла лишь чертову зажжённую лампу. Огрела ублюдка ею по спине. Стекло разбилось, масло разлилось… - И дом начал гореть, - не в силах остановить ее говорит Тараэль. - И дом начал гореть, - подхватывает Алана, кивая. - Весь дом вспыхнул почти мгновенно. И я убежала. Схватила минимум вещей и сбежала. Бежала, как испуганный зверь все дальше и дальше до самого ближнего города и даже дальше… Алана окончательно замолкает, утыкаясь лицом в ладони. Она рыдает, но так тихо, словно и не живая совсем. Будто не дает себе все это отпустить, разрешить себе повыть, обматерить весь белый свет. Тараэль молчит, не особо понимая, что лучше сделать. Он не может дать прорицательнице слова поддержки, которые ей были, вероятно, нужны. Не ему ее утешать, не ему жалеть, хотя все это было внутри. Маленький Тараэль так еще мог, а взрослый - уже нет. Все что Тараэль хорошо умел – убивать, запугивать и обманывать. Алана видит его замешательство и мотает головой, утирая слезы. - Прости, я… Не хотела все на тебя вываливать. У тебя детство намного более паршивое было… Извини. - Вот и нашли друг друга две искалеченные души, - лишь замечает Тараэль с горькой тенью улыбки, вставая. - Идем, тебе надо умыться. Алана удивленно смаргивает. - И ты не считаешь… Что я ужасна? Что я зря бежала? Аэтерна фыркает с легким раздражением, которое быстро улетучивается. Глупая она временами… - Этот ублюдок заслужил свою судьбу. А младшую твою жаль, - Тараэль кивает в сторону лестницы. - Идем уже. Ночь глухая. Алана кивает с улыбкой, трагичной и благодарной, возможно. Ее глаза сияют. Тараэль отворачивается, не в силах выдержать этого мягкого света.