Рождество за твоей спиной

Мы все немного странные. И жизнь немного странная. И когда мы находим кого-то, чья странность совместима с нашей, мы объединяемся в совместной странности — и называем это любовью — настоящей любовью.

©️ Роберт Фулгам

Аяко нравится просыпаться в этом доме. Хотя вынужденное пребывание в нём и сопряжено с бесконечным стрессом. Но всё же когда солнечные лучи ласково касаются кожи, сердце сжимается в болезненном желании остановить время. Продлить это мгновение, застыть вместе с ним, раствориться в бесконечном потоке света, льющегося из окна. Иметь право начинать день в кровати с изящной спинкой и неярким пологом, неужели она так много просит у вселенной. Какая же ты слабачка, Аяко. Каждый день в поместье – часть задания. Никаких иллюзий на сей счёт Аяко не питает. «Не вздумай отвлекаться» – велит Чуя, левитируя её вещи из машины в самом начале миссии. И она подчиняется. Запирает все эмоции так глубоко, как только может. Но они неистово прорываются сквозь рёбра, горят на щеках непрошенным румянцем, покрывают кожу мириадой мурашек. Но сегодня, именно в этот день, хочется ощутить себя, как будто, желанным гостем в поместье. Разумеется, для хозяина дома двадцать пятое декабря не отличается от прочих дней на календаре. Но отчего-то западные традиции, связанные с празднованием Рождества, трепетно отзываются в её душе. Соно не знает, сколько проходит с момента пробуждения, с трудом разлепляя сонные веки, девушка высовывает из-под одеяла левую руку и поднимает над головой. Привычка кусать ногти при ней, не покидает даже в такой важный период. Девушка представляет, как будут выглядеть руки после недешёвых уходовых процедур. Маникюр глубокого синего цвета ей бы определёно пошёл. Но таким как Аяко Соно не обязательно делать маникюр. Просыпаться в гостевой спальне члена исполнительного комитета «Портовой мафии» таким как Соно, впрочем, тоже не обязательно. В комнате, которую Аяко занимает уже четыре дня, свежо и уютно. Это помещение, единственное во всём доме, отделано светлыми деревянными панелям и имеет два панорамных окна с невесомыми на ощупь шторами цвета шампанского. Совсем недавно в левом углу установили пушистую ель, аромат которой возвращает куда-то в бессознательные воспоминания. Ель ставят после её простого вопроса: «Украшают ли дом к празднику». Спросить подобное у самого Чуи Аяко не хватает смелости, но она уверена: Масами передаёт её вопрос хозяину. В зеркалах раздвижного шкафа отражается её собственная лохматая шевелюра, заспанные глаза, ночная рубашка, которая забралась почти до груди. И кому захочется лицезреть такую каждое утро? Соно натягивает на нос одеяло. Какая глупость. Она ведь на задании. Это часть работы. Она исполняет приказ босса и её внешний вид не играет здесь никакой роли. И всё же девушке льстит осознание, что после ремонта (читай отстройки заново) она первая кто спит на этой кровати, очевидно огромной для одного, нежится на шёлковой простыне, накрываясь тяжёлым пушистым одеялом. Она не знает, как часто во время заданий Чуе приказывают жить вместе с сотрудниками в собственном поместье, но подозревает, эспер не допустил бы подобного без крайней необходимости. Эту привилегию никто уже не сможет отнять, она сохранит это ощущение, как нечто совершенно особенное. Грудь распирает от необоснованной гордости, что она сейчас здесь. В Рождество. Плевать, что для Накахары это лишь пустой звук. Здесь Аяко, а не Саюми. И плевать, что Камакура наверняка просыпалась с начальником в одной кровати, сейчас этот факт ни капли не заботит Соно. Даже вынужденная близость к нему будоражит. Вскоре Масами приносит завтрак: несколько тостов, омлет и свежевыжатый сок. – Спасибо. – Желаете, что-нибудь ещё, госпожа? Аяко отрицательно мотает головой. Ей не хочется просить ни о чём, с чем можно справиться самостоятельно. Масами всё ещё смотрит на Соно с недоверием. Винить её в этом трудно. Ведь однажды Аяко наставила на девушку пистолет, собираясь заставить нарушить клятву верности. О том, что в тот раз именно Соно спасает её господина от верной смерти, работница, очевидно, предпочитает вычеркнуть из памяти за ненадобностью. Но Чуя велит всей прислуге обращаться с Соно, как с ним. И Масами вынуждена подчинятся. Аяко быстро расправляется с завтраком и приводит себя в порядок. Сегодня Чуи не будет – согласно плану босса он весь день проведет на рождественской деловой встрече. Присутствие Соно на ней не требуется и девушка надеется воспользоваться снисходительным разрешением хозяина, чтобы обойти все помещения. Будет своеобразный подарок по случаю праздника. Поместье гравитационного манипулятора настоящая крепость. Территории нет на картах, а само здание почти полностью скрывают густые заросли кустов акации и серебристой ивы. Аяко помнит, как оказалась в саду Накахары в первый раз. Помнит, при каких обстоятельствах попала в дом. Не помнит, разве что, как его покидала. Воспоминания накрывают её в каждой комнате. Флэшбэки – короткими вспышками окропляют сознание холодом и страхом. Картинки из прошлого, сменяющие друг друга точно круги калейдоскопа. Разрушенная кухня, много осколков светло-синего цвета. Сейчас здесь совсем иначе. Аяко ступает по теплому паркету осторожно, выверяя шаги, будто опасается преследования. Напрасно – прислуга не выходит без надобности, а уборку всех помещений заканчивают ещё до рассвета. Она упрямо продолжает открывать дверь за дверью, хоть подобное любопытство требует огромной цены от неё самой. Девушка хочет увидеть мир такого замкнутого человека, как Накахара Чуя. Как выглядит его домашний уют? Что он прячет так далеко от города? Она хочет знать всё. Знать больше, чем он готов показать. В его доме четыре спальни, большая гостиная с красивым фортепьяно, винный погреб и гараж, где стоит спортивная машина. Сам Чуя на машине не ездит. Слишком медленно, слишком заметно. Но Хитоши по секрету рассказал Аяко об увлечении господина устройством автомобилей. Оказывается куда больше чем водить, Чуе нравится разбирать двигатели. Аяко насчитывает, по меньшей мере, три громосткие хрустальные люстры. Поднимает голову и представляет себя в каком-нибудь музее или гламурном казино. Люстры никогда не включают. Во всяком случае, зажженными Аяко их не видела ни разу. Комната на втором этаже – библиотека. Она знает, что редкие книги, которые любовно собирал Чуя, были уничтожены. Обращены в пыль неистовствующим Арахабаки. Восстановить все фолианты невозможно, но новые экземпляры уже появляются на полупустых полках. Перед глазами проносятся изорванные обложки, страницы, парящие над полом, поваленные шкафы. Под грудой обломков и бумаги она тогда отыскала уцелевший сборник стихов неизвестного ей автора. Ту книгу Аяко хранит у себя в сумке, не зная как лучше вернуть фолиант хозяину. Возможно, сборник представляет ценность и Накахара порадуется, получив его назад. Хватило бы только решимости отдать. Соно глушит неприятные воспоминания, задыхаясь от внезапных приступов нехватки воздуха. Кто бы мог подумать, что находясь в огромном особняке в одиночестве, она снова вернётся в дни, когда едва не погибла, пытаясь сдержать отравленного Чую. Ещё комната. На этот раз небольшой зал для спортивных тренировок. И снова в висках призывно стучит. Сердце сжимается, и Соно бессмысленно оттягивает ворот домашней футболки. Запах крови. Запах смерти. Запах страха. Запах борьбы. Сейчас ничем из перечисленного в комнате не пахнет. Но ароматы из прошлого бесцеремонно врываются в память не давая опомниться. Успокоившись, Соно возвращается в гостиную. Единственное место после спальни, где тело не предаёт предательской дрожью. С залом тоже связаны тяжелые воспоминания, но именно здесь они сидели плечом к плечу. Ей кажется, что Чуя даже держал её за руку. Наверняка это лишь предсмертные фантазии. Девушке просто хочется верить, что те мимолётные прикосновения случились на самом деле. Надо отвлечься. После самоубийственной для психики экскурсии хочется чего-то простого и банального.Она обращает внимание на плазменный экран во всю стену. Большой телевизор в идеальном состоянии. Прислуга исправно стирает пыль с экрана и проводов, и плазма выглядит так, будто была куплена только вчера. Чуя телевизор не смотрит. Слишком занят, чтобы тратить время на подобную глупость. Но Аяко любит кино. До смешного наивно - обожает ужастики. И потому остаётся в гостиной до самого вечера. Обед Масами приносит ей прямо сюда. А затем Аяко совершает бесцеремонный набег на холодильник, чтобы принести закуски. Фильмы заставляют отвлечься от насущной действительности. Они глупые и совсем не страшные, но отчего-то на каждом волнительном моменте она точно дурочка прикладывает руки ко рту или вздрагивает. Видел бы её сейчас непосредственный начальник. Ведь жизнь вселенной портовой мафии наполнена, куда большим ужасом. В её собственной жизни много крови, куда больше чем в куче тех фильмов, что она успевает посмотреть за этот день. Время летит незаметно, страх и тревога отступают. До чего же парадоксально. Здесь спокойно. За последние несколько месяцев, если не лет Аяко не помнит такой комфортной тишины. В гостиной она чувствует себя в безопасности. Незримое присутствие хозяина дома не даёт ей чувствовать себя одинокой в его стенах. Провести Рождество в этом доме — лучший из возможных подарков. Подарок! Внезапная мысль пронзает отключающееся сознание. Она подарит ему эту книгу. Девушка взлетает по лестнице, окрылённая собственной смелостью. Любовно оборачивает книгу в яркую бумагу — осталось немного от той, что она покупала для остальных подарков, а затем относит свёрток в гостиную. Здесь он наверняка заметит. Фильм продолжается. Глупый, нелепый, до смешного не страшный. Аяко улыбается собственным мыслям. Глаза закрываются сами собой.