Латекс не растягивается

Вскоре у Эдгара создалось ощущение, что тренировки с Ассасином прошли для Лавоны даром. Сдобная немка с плакатов Октоберфеста за два жалких месяца превратилась в настоящую толстуху с двойным подбородком, круглым животом и совершенно невероятным бюстом. Полнела она странно — в основном плечами и грудью, а длинные ноги оставались до досадного стройными. Но и такой вариант вполне устраивал Эдгара. Главное, что Лавона толстела, а какая у неё при этом фигура — груша, песочные часы или яблоко — совсем не важно. Джомфру с наслаждением вычёркивал пункты из своего гениального плана и поглядывал на титанические сиськи Лавоны. Естественно, это великолепие предназначалось Эксплоужену, а не какому-то жирному задроту, будь он хоть главарём Отомстителей. Зато немка разрешала гладить себя по животу, самому уязвимому месту, что тоже приятно. Взамен непригодного костюма она сначала носила футболки Эдгара, слишком просторные, чтобы под ними было можно что-то разглядеть. Теперь Убийца принёс немке чёрное боди из спандекса, очень-очень обтягивающее, но достаточно эластичное, чтобы животу хватало места раздуться после обильных трапез. Исчезнувшую талию девушка упрямо перетягивала поясом в самом широком месте. Ассасин раздобыл ей специальную кожу для перчаток, и если не присматриваться, вид Лавоны не сильно отличался от покорившего Эдгара латексного образа. С одной стороны, он немного скучал по её рюмочной талии и тому костюму с эротическим блеском разлитой нефти. С другой стороны, ни одной девушке, даже самой спортивной, не под силу сохранить стройность, когда за вкусной едой стоит всего лишь протянуть руку. Ограничивать себя Лавона не собиралась, хотя изменения в её внешности стали заметны бы и слепому. Эдгара восхищало умение девушки делать вид, будто ничего не происходило, и как ни в чём ни бывало бегать на миссии с подругами, и он с трудом удерживался от желания пошутить над её толщиной. Это казалось ему единственным способом выразить восхищение формами немки. Джомфру до сих пор не разобрался, каких женщин считает более привлекательными — толстых или худых, и женщин ли вообще. По правде сказать, ему было без разницы — первое время своего отомстительства он с удовольствием ложился под мускулистую тушу Ассасина. А перед сексуальностью Лавоны тем более было невозможно устоять. Эксплоужен выставил бы себя сущим кретином, если бы отказался от роскошной женщины, которая сама шла ему в руки. А то, что размеры этой женщины слегка не вписываются в модный нынче героиновый шик, сущая ерунда. Эдгар пока не видел смысла проявлять свою симпатию чем-то, кроме заботы о гостье. Всё равно эта женщина, пусть даже и в мечтах, видела себя с другим. Лавона считала его неплохим собеседником и хорошим массажистом — но не кем-то больше, и это очень болезненно задевало самолюбие мужчины. Немецкая госпожа, даже растолстев, была ослепительна во всём — и в своей жадной манере есть. Не пялиться на неё во время еды было сложно. Лавона, кажется, не возражала против такого внимания, и Джомфру радовался, что ей хотя бы не противно принимать пищу в его компании. Он всегда с удовольствием наблюдал за тем, как она ест. Это было чем-то вроде фетиша. Сегодня Эдгар специально встал пораньше, чтобы приготовить блинчики и жареные яйца с беконом. Готовая еда, конечно, вкуснее домашней, но ему хотелось выразить свою привязанность чем-то существеннее комплиментов. Как многие мужчины, он готовил без изысков, но сытно и вкусно. Когда-то его убедил в этом младший брат, привередливый дегустатор. Эдгар вздохнул, отгоняя тягостное воспоминание подальше, и отложил себе несколько блинчиков. За компанию с Лавоной он ел слишком много, и теперь решил, что стоит поумерить аппетиты. А то однажды Ассасин не сможет поднять его на руки. — О боже, это всё мне? — воскликнула Лавона, появившись на кухне. Хотя первыми вошли её гигантские сиськи. Тугое пузо, круглое от постоянного обжорства, не отставало. Ремень выглядел так, будто вот-вот лопнет. Слишком горячо для одного утра. И Лавона это знала. — Я беспокоюсь, ты останешься голодной, — Эдгар с едва заметной успешкой поставил перед ней стопку блинчиков. — К тому же, этот бункер не особо уютный, так что я подумал, ты будешь не против традиционного, так сказать, домашнего завтрака. Последние слова его Лавона пропустила мимо ушей, чтобы потянуться за бутылкой сиропа. Это удалось не сразу — для того, чтобы удобно устроиться за столом, ей приходилось уложить грудь на столешницу. Первое время Лавону это смущало, но показывать свою растерянность было ниже её достоинства. — Я заметила, как ты меня пялишься, извращенец, — пробурчала она, запихнув в рот целый блинчик, и тут же взяла следующий. — А раз ты такой заботливый, я не могу не отблагодарить тебя. Эдгар растерянно приподнял бровь — звучало многообещающе, но он был не настолько хорош в намёках. Однако при виде Лавоны, говорившей с набитым ртом, возбуждение твёрдым колом уткнулось ему в низ живота. Обычно Лавона была очень аккуратной в еде, и Эдгар даже не подозревал, что ему доставит такое наслаждение видеть её грязной и неряшливой. Как всегда, девушка куда-то ужасно торопилась и не обращала внимания, что сироп и яичный желток стекают по подбородкам и капают на грудь. Лавона ещё толком не проснулась, но над столом как будто проносился небольшой ураган. Она заталкивала блинчики в рот целиком, подталкивая пальцами, и совершенно не стеснялась своего вида, который другому показался бы отвратительным. Звуки жевания, хлюпанья и чавканья заполнили тесную кухню. Эдгар не делал ей замечаний. Он наслаждался зрелищем, совсем забыв про еду в своей тарелке. Пальцы Лавоны склеились от сиропа и блестели от жира, пухлые щёки с каждым укусом раздувались, как у хомяка. Размякшие трицепсы, превратившиеся в крылышки, яростно качались, когда она хватала еду со стоявших чуть поодаль тарелок. Лавоне не терпелось поскорее прикончить стопку толстеньких блинчиков поскорее, чтобы откинуться на спинку железного стула с приятным комом в желудке. Словно бросив себе вызов, она ела без передышки, но находила время бросить на млеющего Эдгара ласковый взгляд. Её соски красноречиво затвердели под тонкой тканью. На тарелке осталась пара блинчиков, одна глазунья и три полоски бекона. Лавона задумчиво потеребила пояс и отпила немного шоколадного молока, прежде чем сложить остатки в декадентский бутерброд и обмакнуть в лужу сиропа. При виде таких изысканий поморщился даже Эдгар, но Лавона с удовольствием, которое нельзя подделать, откусила сразу половину и застонала, как от возбуждения. — Очень рад, что тебе нравится, — по-своему истолковал этот стон Эдгар. Лавона ответила громкой отрыжкой и зачерпнула ещё сиропа. Как скоро выяснилось, от шоколадного молока её тоже раздувало, но такой эффект девушке будто бы нравился. Эдгар боялся сойти с ума от возбуждения, настолько это было страстно. Лавона словно старалась его поддразнить. Она хитро прищурилась, видя, как он ёрзает в кресле и закусывает губы в томном выражении, которое казалось таким смешным на толстом лице. Они не успели вдоволь насладиться друг другом и завтраком — на кухне появился подросток. — Мисс Суккубосо, там пришли ваши подруги, — объявил он, стараясь не смотреть на её заляпанную сиропом грудь. — Пригласи их сюда, — распорядилась она тоном королевы, и игривым шёпотом обратилась к Эдгару: — Я сейчас слишком полная, чтобы встать. Эдгар снова поёжился, пытаясь унять возбуждение, и с невозмутимым видом собрал грязные тарелки. Подросток ускользнул звать гостей, а Лавона вернулась к своему бутерброду. Казалось, она совсем не беспокоилась, что подруги увидят её в таком состоянии, и Эдгара это восхищало. С тех пор, как Эдгар в последний раз видел этих четырёх женщин, прошло много времени, за которое Лавона, к его счастью, успела сильно поменяться. Всякий раз, когда «Succuboso Explosion» появлялись в логове Отомстителей, Джомфру видел, как им не по себе. Девушки умели держать лицо, но явно боялись Убийцы, не скрывали отвращения к дородному и болезненному виду Эдгара и даже шарахались от подростка, хотя пацан был само очарование. Он испытал большое облегчение от того, что Лавона не только терпела их общество, но и процветала в нём. В последний раз, когда немки встречались с лидершей, она весила фунтов этак на шестьдесят пять меньше. По плотно сжатым губам и напряжённым лицам девушек Эдгар мог сказать, что они обеспокоены размерами её талии. К сегодняшнему дню Лавона набрала ещё около дюжины фунтов, и сейчас, увидев крайний шок на лицах вошедших немок, он понял — они не ожидали, что внешность брюнетки изменится так резко. Лавона, не обращая внимания на беспокойство подруг, оглядела их с улыбкой и вытерла рукой крошки с губ. — Как поживаете, девочки? — Хорошо, — нахмурилась самая высокая, блондинка с широкой челюстью. Группа всегда носила суровые маски, подражая Лавоне, но на этот раз строгость на лицах немок неуловимо сменилась отвращением. Все четверо сморщили носы и скривили губы, а их взгляды были прикованы к её набухшей груди. Лавона так привыкла к компании троих мужчин, что почти забыла о своей первоначальной группе и о том, как строго они относились к своии талиям. Эдгар мыл посуду в тягостной тишине. Несмотря на безжалостный вид девушек, они всё ещё боялись и уважали Лавону. Поэтому когда рыжеволосая участница, Ленор, набралась смелости заговорить, брюнетка слегка опешила. — Лавона, — рыженькая колебалась, не зная, с чего начать. — Я смотрю, у тебя новый костюм. Лавона приподняла бровь. — Да, и что из этого? — Ну, он отличается от остальной нашей формы. — Мы всегда можем изменить его, чтобы соответствовать, — Эдгар восхищался невозмутимостью любимой. — Да, но у нас так долго была эта нынешняя форма, что она стала нашим имиджем. Возможно, изменить её будет не самой лучшей идеей. Лавона потянула за ремень, который больно впился ей в живот. Она была слишком полной и уставшей, чтобы и дальше танцевать вокруг очевидного. — Вы, леди, пытаетесь сказать мне, что расстроены? Тем, что я стала слишком толстой для своей одежды? Немки были ошеломлены, услышав разочарование в голосе Лавоны, но от спора с лидером их удерживал страх. — Мы не расстроены и не хотим обидеть тебя, но мы беспокоимся, — затараторила Ленор. — Мы заметили, как быстро ты прибавляешь в весе… И что ж, мы переживаем, что это нам помешает. Холодное выражение лица Лавоны не прибавило рыженькой уверенности. Напряжение накалялась, Эдгар решил остаться у кухонной раковины. Пусть даже очевидно, что он подслушивает. Зная, какими жёсткими могут быть женщины, он не хотел наступать им на пятки. Не обращая внимания на раздутый живот, пригвоздивший её к стулу, Лавона заставила себя встать. — Мне не нужно, чтобы вы, девочки, беспокоились обо мне. Я могу постоять за себя, — прошипела она. Её дыхание сбилось, когда Лавона изо всех сил пыталась выпрямиться. Эдгар поразился гневу, дрожащему в её словах. Лавона всегда казалась ему угрюмой, но спокойной. А сейчас нарастающая громкость голоса немки вынудила девушек слегка съёжиться. — Мы не сомневаемся в твоих способностях, мы просто беспокоимся… — нестройно прогудели они и замолчали, увидев пугающее выражение лица Лавоны. Но прежде чем они успели добавить ещё один комментарий, брюнетка протиснулись между ними и выбежала — так быстро, как только могла при таких габаритах. Девушки были ошеломлены этим испытанием, но Эдгар чувствовал — лучше не делать им выговоров. Они пугали его меньше, чем Лавона, но Джомфру побаивался их как группы. Всё-таки, они достаточно агрессивны, раз работают с такой женщиной. А четверо на одного — это слишком. Вон, какие у них накачанные плечи. Вместо этого Эдгар в самых деликатных выражениях попросил немок прийти в другой раз и последовал за возлюбленной, зная — она не могла уйти слишком далеко. Он нашел Лавону дальше по коридору — она прислонилась к стене, обхватив себя руками. Кажется, плечи её подрагивали. Девушка бы точно услышала жужжание электрической коляски, но Эдгар всё равно старался быть осторожным, приближаясь к ней. Он не знал, какова Лавона в гневе, и не хотел знать. Джомфру тоже чувствовал себя не в своей тарелке — ведь никогда раньше ему не приходилось утешать женщину, расстроенную своей внешностью. — Я потрясен тем, как эти девушки обращались с тобой, — несколько возмущённо произнёс он, подъехав к Лавоне со спины. — Мы в «Отомстителях» не миримся с таким неповиновением. Лавона в ответ пожала плечами, не оборачиваясь. Эдгар счёл это за разрешение продолжать. — У меня был опыт общения с непослушными участниками. — Джомфру грозно нахмурился, будто немка могла его видеть. — И, если ты хочешь, я мог бы поговорить с твоими подругами. Я не собираюсь молчать! — Ты хочешь выгнать их за то, что они сказали правду? По-твоему, я в самом деле такая нежная? Голос Лавоны, как всегда, оставался холодным и невозмутимым, но когда она обернулась, Эдгар увидел её покрасневшие глаза и смутился. Он боялся пронзительных криков или слёз, но эти мокрые глаза и спокойный голос разгневали его ещё больше. Хотела бы Лавона, чтобы он храбро защищал её честь, подобно рыцарям из сказок её родины? Лавона всегда настаивала на том, что может позаботиться о себе. Но это могла быть такая игра — притворяться спокойной и оставлять намёки с просьбами о защите. Боже, как трудно разбираться в женщинах! Эдгар украдкой перевёл дух и заглянул Лавоне в глаза. — Но раз ты вот так ушла, это явно беспокоило тебя, — невольно заговорил он бережным отеческим тоном. — И если у тебя возникли проблемы с контролем над «Succuboso Explosion», позволь мне помочь. «Ведь я тоже переживаю», — чуть было не сказал он. — У меня нет проблем с тем, как обращаться с ними! — зашипела Лавона. — И мне не нужно, чтобы ты делал мою работу. Она недолго смогла оставаться суровой под пристальным взглядом Эдгара и истерически заломила пухлые локти. — Я просто не хочу слышать ещё одного напоминания о том, что толстею, — тихо произнесла она и скосила глаза куда-то вбок. — Что я слишком толстая для своей работы. Эдгар замер в немой растерянности. Он-то думал, будто Лавона, приобретя новые килограммы, избавилась от глупого стремления хорошо выглядеть в глазах окружающих. А мысли и слова других людей, оказалось, всё ещё задевали её. С одной стороны, ему было неприятно видеть девушку сломленной и разбитой. С другой стороны, это зрелище напомнило Эдгару о мужчине, который стоял за её мотивами. Если неодобрение подчиненных так расстроило Лавону, как бы она себя чувствовала, отреагируй любимый Нэйтан на неё таким же образом… Эдгар отчитал себя за эту злую мысль и за то, как он хотел завоевать Лавону своей привязанностью, не подрывая ее самооценки. Другой вопрос, что эта идея всё ещё не покидала его. Однако сейчас подобные мысли ничего не стоили, ведь бедная девушка нуждалась в утешении. — Лавона, милая… Ты умная и, без сомнения, понимаешь, что это неправда, — Эдгар протянул к ней руку, готовый расплакаться от мягкости своего голоса, но немка неприязненно дёрнула плечом. — Я видел, как усердно ты тренировалась, и сомневаюсь, что ты позволишь небольшому весу помешать тебе. Ты должна показать им причину, по которой они выбрали тебя главной. Нисколько не растроганная, Лавона продолжала дуться, и Эдгар, криво улыбнувшись, подъехал к ней ещё ближе. И совершенно серьёзно, пусть и не в силах с ходу придумать выход из проблемы, предложил: — Если ты так расстроена, может быть, моему другу в маске стоит пригласить твоих подруг на пару обедов? Чтобы твой вес потом не казался большой проблемой. — Нет, это слишком жестоко, — немка наконец хихикнула, но тут же тяжело вздохнула. — Я просто... не нужно быть такой тщеславной. С печальным видом она провела пальцами по голым плечам, будто замёрзла, и Эдгар понял — настало время пустить в ход главный козырь. — Ты не тщеславна, — твёрдо возразил он и погладил пухлое плечо, уже не боясь реакции Лавоны. Под бледной кожей приятно перекатывался жирок, и Эдгар не отказал себе в желании потискать его. Немка, кажется, не возражала. — Я понимаю, трудно смириться с отношением общества к любому, чей вес хоть немного отклоняется от нормы, — говорил он, продолжая держать руку на плече девушки. — Особенно женщинам. Вам-то всегда приходится терпеть ужасное давление. Меня всегда это раздражало. Сейчас все так зациклены на том, что более тяжёлые люди бесполезны или непривлекательны… Эдгар постарался задержаться на последнем слове и склонил голову, наблюдая за девушкой. Лавона по-прежнему не смотрела на него, но задумчиво закусила губку. Похоже, купилась. — А тебе не о чем беспокоиться. Ты прекрасна, — прибавил он после короткой паузы. Вот теперь Джомфру не лгал. Лавону, даже растолстевшую, с нелепым круглым животом, до треска обтянутым растянувшейся тканью, он считал образцом, совершенством. На его взгляд, такой она стала только лучше. Ведь раньше у немки не было пухлых щёк, способных так мило краснеть. Лавона молчала, обдумывая его слова, и застенчивая краска перекинулась даже на видневшиеся из-под высокой причёски нежные мочки. — Знаешь, это забавно, я никогда никому не говорила… Но я всегда восхищалась толстобрюхими мужчинами. Она снова потупилась, наверное, посчитав такой эпитет слишком грубым, а вот Эдгар, услышав первый в жизни в комплимент, не растерялся. — А я никогда не возражал против женщин, у которых есть немного мяса на костях. Лавона в ответ разразилась приступом смеха, отчего мужчина покраснел и съёжился. Да, это было слишком банально. Немка наклонилась, чтобы встретиться с ним взглядом. В серых глазах, уже сухих, прыгали весёлые искорки. — Я бы не сказала, что ты похож на мужчину, у которого был большой опыт общения с полной женщиной. Чёрт возьми, с любой женщиной! Эти слова больно ранили Эдгара, но Лавона не дала ему задуматься и устроила шоу: схватила за руки и крепко прижала их к своей мягкой груди. Джомфру инстинктивно замер, неуверенный, что ему будет, если он отреагирует и хоть чуть-чуть пошевелит пальцами, впечатавшимися в упругую плоть. — Не стесняйся, они выросли такими большими не для того, чтобы на них смотрели, — Лавона ободряюще кивнула и, увидев нерешительность Эдгара, крепче сжала его пальцы своими холодными дрожащими руками. Наблюдая, с какой опаской мужчина сжимает её грудь, немка одарила его соблазнительной улыбкой. Эдгар осторожничал — вдруг, прекрасная женщина начнёт насмехаться и прогонит его. Но пока девушка не выказывала никакого недовольства. Наоборот, тяжело дышала и сверлила его нетерпеливым взглядом. Лавона была права, Эдгар уже забыл, когда последний раз прикасался к женщине. Но он не собирался упускать шанс пощупать немку, в чьи формы, тем более, сделал такой вклад. Наверное, если бы эта колоссальная грудь прилагалась к тонкой талии, мужчины, даже Эксплоужен, пришли бы в восторг. Сиськи были настолько большие, что толком не помещались в руки, но Эдгар не торопился полностью изучить их. Этим богатством следовало наслаждаться. Лавона не дала ему растянуть удовольствие и снова завладела его рукой, заставляя провести по напрягшимся соскам под лифчиком. Эдгару стоило большого труда сохранять спокойствие и не извиваться при каждом чрезмерно восторженном стоне. Вполне естественная реакция — немка была всего лишь молоденькой девушкой. На мгновение Эдгар даже допустил мысль, что удостоился чести стать её первым мужчиной. Его умиляло, как помешанная на контроле Лавона изо всех сил старалась позволить ему взять весь процесс в свои руки. В какой-то момент она не выдержала и прижалась своими губами прямо к губам Эдгара, дохнув ему в рот запахом кукурузного сиропа и жареных яиц. Юркий язык скользнул между его приоткрытыми в шоке зубами. Джомфру чуть не выпустил её грудь от неожиданности. Сжав мягкие подушки его щёк, Лавона двигала головой Эдгара в соответствии с направлением своего языка. Используя кресло в качестве опоры, девушка наклонилась и прижалась тяжёлым животом к коленям мужчины. Сальные волосы Джомфру пришли в полный беспорядок, когда Лавона разорвала поцелуй со словами: — Знаешь, я бы с удовольствием помогла решить твою маленькую проблему с неопытностью.